привет, ворчливая мамаша, – целую Настю в щеку, передаю ей тортик и захожу в квартиру.
– Прибыло мое спасение! – из кухни с довольным видом появляется Захар, направляясь в мою сторону. – Привет, – целует меня в щеку, помогает снять куртку и забирает сумку, вызывая у меня удивление в глазах.
Перевожу взгляд на Настю и поднимаю обе брови, задавая немой вопрос.
– Он проштрафился, и теперь отрабатывает свой косяк, – милая блондиночка смеется, а после разворачивается и направляется на кухню, даже не глядя в сторону своего обожаемого супруга.
– Такое чувство, что я не могу поухаживать за Голубевой! – ворчит Захар ей вслед, а после обращается ко мне полушепотом: – Карина, выручай, – обнимает меня одной рукой за плечи и медленно ведет следом за своей женой.
– Чё натворил-то, красавчик? – приходится плестись, как черепаха, чтобы выслушать причину надутых губ своей подружки, а так же расстроенного вида ее супруга.
Судя по печальному взгляду Захара, он точно накосячил. Причем серьезно. А прекрасно зная доброту своей подруги вкупе с ее же чрезмерным спокойствием и рассудительностью, то вряд ли Настя стала бы дуться на мужа из-за какого-то пустяка.
– Машину ее разбил, – Захар останавливается и даже глаза зажмуривает.
– Шутишь? – вырывается у меня как-то громко, однако я вовремя вспоминаю, что не стоит столь бурно проявлять сейчас эмоции. – Гончаров, ты обалдел совсем? – перехожу на шепот, глядя в небесно-голубые глаза Захара.
Кстати, именно они когда-то покорили бедное сердце Насти Стриж, или как ее прозвал потом Гончаров – птички!
– Да там всего-то царапинка маленькая, Карина! – начинает оправдываться парень, а я лишь усмехаюсь.
– На кой ты вообще ее машину любимую взял? – стучу пальцем по виску, чем вызываю очередной печальный вздох у собеседника. – Чем тебя родной внедорожник-то не устроил?
– Я случайно схватил не те ключи, – печально вздыхает Захар, всем своим видом прося о помощи. И тут же быстро начинает описывать свои злоключения, пока я не передумала ему помогать. – Возвращаться времени не было, а тут, как назло, какая-то овца въехала мне в задний бампер. Ну, реально, Карина, царапинка, – он повторяется, показывая большим и указательным пальцем небольшое расстояние, а я повторно усмехаюсь в ответ, поражаюсь исключительно мужской логике.
Это для нас, женщин, глобальная катастрофа, когда кто-то въедет тебе в задний бампер. А для мужиков это, оказывается, лишь «маленькая царапинка»
Вот уж, и вправду – прилетело, откуда не ждали. Надо же было так не вовремя расстроить нашу драгоценную птичку. Однако, хоть у меня и женская солидарность, все равно люблю Гончарова, как лучшего друга. А его печальный взгляд окончательно растапливает лед в моем сердце.
– Ладно, – хлопаю его плечу. – Беру огонь на себя!
– Я знал, что ты меня в беде не бросишь, – с облегчением вздыхает Захар и окончательно расслабляется.
Даже боюсь представить, что сейчас выслушаю от своей лучшей подружки!
Машину Захар подарил Насте аккурат на Новый год, когда девушка уже закончила курсы по вождению и заявила в категоричной форме, что в услугах супруга в качестве водителя она не нуждается. И точка.
Хоть Настена и добрейшей души человек, однако иногда может быть очень упрямой и непробиваемой. Я, конечно же, не разделяла ее категоричности, учитывая беременность подруги, резкие перепады настроения и капризы, однако спорить не стала. Как и Захар, в принципе, тоже.
Настена долго выбирала марку и модель, хотя ее муж настаивал исключительно на внедорожнике. Но зная прекрасно Настины вкусы, я не удивилась, когда однажды она заявилась ко мне на работу на новеньком двухдверном автомобиле белого цвета. Немецкого автопрома!
– У тебя муж – олигарх! – я подняла указательный палец вверх, когда цветущая девушка показывала мне новогодний подарок. – А ты выбрала эту колымагу?
– Ты же знаешь, что я не корыстная, – мило улыбнулась Настена в ответ. – И машину выбирала, чтобы прежде всего удобно было мне.
– А я – корыстная! – выдала довольно резко, после чего мы обе рассмеялись…
А что? Если грабить, то исключительно швейцарские банки, а спать, так только с королём – я на меньшее не размениваюсь.
Хотя насчёт последнего я немного погорячилась. Переспала один раз, совершив самую большую глупость в своей жизни – теперь на «королей» у меня страшная аллергия, которая вызывает лишь приступы неконтролируемой агрессии, а не любви.
Вот как сегодня – остался бы Валевский ещё ненадолго в моем кабинете, и я, уверена на все сто, огрела бы его чем-то тяжёлым по голове, и не факт, что пенделя для увеличения скоростного режима не выписала.
Боже, опять Валевский! Да что же это такое! Прямо атакует меня со всех сторон! Такое чувство, что думать и мечтать больше не о чем и не о ком. Хотя именно сейчас перед носом стоит моя главная проблема на этот вечер.
Лучше буду думать, как Гончарова спасать, чем стенать о недостойном павлине.
Итак, подведем итог из всего сказанного Захаром: он попал в опалу своей супруге, разбив (а мне почему-то кажется, что там далеко не маленькая царапинка) ее любимую машинку, и она теперь его за это «наказывает».
Да, красавчик, ты влип по-крупному – но ведь я своих друзей в беде не бросаю. Хотя на месте Настены я бы не только губы надула, а еще бы и секса лишила на неделю. И не разговаривала бы недели эдак три!
Но делать нечего – раз пообещала, придётся помочь бедолаге.
– Уже нажаловался? – беременная блондиночка улыбается мне, расставляя тарелки на столе, когда мы с ее мужем заходим в кухню.
А вот Захару наоборот, посылает лишь строгий взгляд, но этот пройдоха даже не смущается – расплывается в улыбке на все свои тридцать два зуба, чем вызывает у моей подруги лишь скрежет зубов. Прекрасно знает, что Настя за эту его очаровательную улыбку готова простить ему все грехи, и наглым образом этим пользуется.
Эх, все мужики нечестно играют, даже влюблённые.
– Не нажаловался, а поделился наболевшим, – отвечаю вместо Захара, а он посылает мне в ответ взгляд, полный благодарности, а после отодвигает стул, помогая мне сесть. – Гончаров, я уже подумываю встать на сторону Настены, глядя на твою галантность.
– Как можно быть таким безответственным! – выдает моя подруга, когда ее любимый мужчина помогает усесться и ей. – Машине четыре месяца, а ты…
– От этого никто не застрахован, – перебиваю ее пламенную речь, чтобы не нагнетать обстановку. – И тебе нервничать нельзя, – дотрагиваюсь до ее руки, хотя прекрасно знаю, что она шутит.
Потому что любит Захара. Не за деньги, связи и положение, а за то, что он…
А фиг его знает, за что. Ведь любят обычно вопреки. Вот я,
