Только я не отец… Увы…
Расплачиваюсь. Даю указания отнести вещи к машине. И веду их в следующий магазин.
- Вы на нас всю зарплату потратите. А на что месяц жить? – заявляет серьезно Коля.
- За это можешь не переживать, - усмехаюсь.
Был я в жизни и с деньгами, и без них. Да, они упрощают многое, но счастья не приносят. Хоть озолотись с головы до ног, а если в душе чернуха, все впустую.
Катя бежит вперед к фонтану в центре. Не знаю, что меня дергает, мчу следом. Она поскальзывается, в последнюю долю секунды подхватываю ее.
А в груди такая тревога разрастается. А если бы головой ударились? Если бы себе что-то повредила?
Прижимаю ее к себе. Сердце к горлу подбирается, мечется, выпрыгнуть норовит. Утыкаюсь носом в детскую макушку.
- Цела?
- Ой, подумаешь, упала бы. И что? – смеется. – Нас иногда в интернате старшие так дубасили, что падать не страшно.
Это она меня так успокаивает?
Еще немного подробностей их «счастливой» жизни. И я лично поеду в тот интернат и разнесу там все.
Хотя… идея неплохая. Надо не только пробить про Катю с Колей, но и проверку им организовать. Чую, вони в том интернате предостаточно. Каждого сотрудника под микроскопом проверить. Виновных наказать. А уж как я накажу, мало не покажется.
Заходим в два магазина. На этом решаю закончить поход. На первое время у них все есть, а дальше докупим.
Вижу, дети уже устали. Не такие энергичные. Примеряют вещи с неохотой. Отдохнуть им надо, выспаться нормально. Но вначале отмыться. А завтра уже отвезу их в салон. Пусть волосы в порядок приведут, ногти, и все, что потребуется.
Размышляю, словно они уже со мной остаются. Пока да. Не отпущу. Не отдам. Я им нужен. Я за долгое время кому-то действительно нужен.
В машине они мгновенно засыпают. То и дело поглядываю в зеркало. В груди тепло разливается. За живое они меня задели.
Кто бы мне сказал, никогда бы не поверил. У друзей моих из прошлой жизни были дети, да славные малые, но какого-то особого умиления, трепета, я не испытывал. А тут до нутра проняло. Реально отцовские чувства проснулись.
Заезжаю на подземную парковку. Дети мгновенно просыпаются. Чуткий у них сон. Подхватываю пакеты и направляюсь к лифту.
Новый дом строится по настоянию Адрианы. А мне много места не надо. Мне и в квартире хорошо.
Дверь открывается быстрее, чем я успеваю достать ключ.
- Сергей! – выбегает ко мне навстречу Адриана, вскидывает руки. Замирает в шаге от меня. Глаза выпучивает, - Ой, а это что за оборванцы?
«Оборванцы», одно слово и глаза кровью наливаются. Никто никогда ТАК не будет называть моих детей!
- Пошла вон! – рычу ей в лицо. Отталкиваю плечом и завожу Катю с Колей в квартиру. – Вот мы и дома, - тут же добавляю веселые нотки.
- Дядя Сережа, а эта тетя, - в глазах Кати пляшут лукавые искорки, - Нам кулак показывает.
Глава 4
Лиза
- Лев Валерьянович, вы же обещали! Когда я смогу увидеть детей? – спрашиваю робко.
- Суп слишком горячий. Ты его опять недосолила, - брезгливо отодвигает от себя тарелку. Содержимое расплескивается по столу.
- Простите, я сейчас все исправлю! – тут же забираю тарелку. И бегу вытирать стол.
Страх въелся на подкорку сознания. Если еще что-то ему не понравится, мне несдобровать.
Но гораздо сильнее страха моя извечная боль… мои дети.
- Неужели так сложно запомнить, какой температуры подавать суп? – стучит мясистыми пальцами с отполированными ногтями по столу. – Лиза, моя собака и то гораздо быстрее обучается, чем ты. Я разочарован, в очередной раз.
- Все мои мысли заняты детьми. Я три года их не видела! – я знаю, что очень пожалею, о такой своей вольности. Но нервы снова сдают.
Как там Катенька и Коля? Что с ними? Куда их увез Артур? Не обижает ли он их?
- А я не вижу нормального обеда? Кафель в уборной тусклый! А в ванной комнате я нашел пятнышко! И где мой кофе! Ты даже на это неспособна? – он говорит очень медленно, смакует каждое слово. И при этом впивается в меня болотными глазами.
У меня голова опущена. Могу только украдкой поглядывать. Смотреть ему в глаза запрещено.
- Неужели можно сравнить детей и кафель в ванной? – быстро поворачиваюсь и принимаюсь готовить кофе. Хоть бы не ошибиться с рецептом.
- Если ты не умеешь справиться с банальными вещами, то, как ты собираешься справляться с детьми? – поглаживает свои густые усы.
Они у него длинные немного закручены на концах. Про себя я его называю не иначе как тараканом.
- Я прекрасно ранее справлялась! – ложка падает из рук на пол. – До…
О том дне до сих пор сложно вспоминать. Так и замираю на полу, глядя исподлобья на здоровенного таракана.
- Серьезно? – проводит большим пальцем по пухлой нижней губе. – То-то я смотрю, вы жили в халупе и питались манной кашей на воде. Это ты называешь, заботилась?
- Мы были счастливы! Мы были вместе! – вытираю слезы тыльной стороной ладони. – А счастье не измеряется деньгами!
- Ты забыла упомянуть свои долги. Или напомнить, что тебе грозило? Кукла, смотрю, я слишком благосклонен к тебе, сытая и обеспеченная жизнь тебя разбаловала. Раз в голову лезет подобная чушь, - Лев презрительно усмехается.
Он действительно ЭТО называет жизнью? Вот эту клетку?
В нос ударяет запах гари. Кофе!
- Вы обещали помочь! Говорили, что уже скоро мы поедем к моим детям! – подскакиваю с пола и выключаю плиту.
Лев пьет кофе только по особому рецепту. Никаких кофеварок. Стиральная машина тоже под запретом. Стирка только руками. Пылесос тоже ненужная, по его мнению, вещь.
- Труд облагораживает женщину. А ты снова испортила кофе… Сколько продуктов перевела. Какая из тебя после этого мать? – издевательский смешок режет слух.
Как же я его ненавижу! Лицемерный таракан!
- Лев Валерьянович, - подбегаю к нему, игнорирую запрет и смотрю в болотные глаза с редкими ресницами, - Прошу вас, я больше не могу без Катеньки и Коли! Они ждут маму, переживают! Нельзя разлучать мать с детьми! Потому у меня все из рук валится!
- Дисциплина, покорность… Где они, кукла? Никто не отдаст такой неряхе и неумехе детей. Что у тебя за душой? Ты нищая. Все, что у тебя есть, благодаря мне. А где благодарность? Посмотри на свою прическу, - приподнимает уголок губ, усы при этом гадко шевелятся. Дотрагивается до выпавшей из пучка пряди волос, - Смотреть тошно. Себя в порядок привести не можешь, а за детьми собралась.
- Но вы же сами сказали, что хотите поквитаться с Артуром! Но мы даже не знаем где он! Почему вы ничего не делаете?! – игнорирую его колкости. За три года я уже к ним привыкла.
- Месть – деликатес, его подают холодным. Учись терпению, и возможно, будешь вознаграждена, - щелкает меня по носу.
- Пожалуйста, хотя бы узнайте как они? Не обижает ли их Артур! – заливаюсь слезами. Я близка к истерике.
- Вытри этот позор, - морщится. – Ты знаешь, я терпеть не могу соплей. Следуй за мной, - разворачивается и идет прочь из кухни.
Плетусь седом. Смотрю на его широкую спину. Лев под два метра ростом, огромный шкаф, когда-то он казался мне великаном-добряком. Не умею я разбираться в людях. За что и расплачиваюсь.
- Вы должны понять! У вас же тоже есть сын! – выкрикиваю ему в спину.
Я редко позволяю себе срывы. Знаю, потом Лев отыграется на мне за все. Но сейчас уже сложно остановиться. Слишком больно. Слишком накипело.
Те четыре часа в день, что мне позволяют спать, мне снятся Катя и Коля, они тянут ко мне ручки и зовут. И я не хочу просыпаться, потому что, открыв глаза… снова увижу ненавистные стены и пустоту… Их нет со мной…
Мой бывший муж забрал их.
Мы скрывались больше четырех лет. Я сбежала от Артура, когда малышам и трех лет не было. Больше не могла терпеть его унижения. Я боялась за детей. Что в припадке гнева, Артур что-то с ними сотворит. Тогда я думала, что жила в пекле. О нет. Настоящее пекло длится последние три года.
