с интимом?
— Ты уже ищешь оправдание для Саши? — я изгибаю бровь.
— Мужикам сложно без этого самого… — густо краснеет и отводит взгляд. — Вот я и спрашиваю. Супружеский долг очень важен.
У меня верхняя губа дергается от “долга”. Близость не может быть долгом или обязанностью. Допустим, та страсть, которая могла нас застать с мужем в темной подворотне на прогулке после чашечки кофе, видоизменилась. Она стала тише… вот черт…
— Что ты так вздыхаешь? — мама хмурится.
И ведь были у меня мысли по ночам после того, как Дениска уложен с колыбельными и сказками, что надо и Сашу приласкать. Надо. Я не то чтобы заставляла себя прикоснуться к мужу, но все-таки переступала через желание упасть на подушку и заснуть. А супруг мой отвечал мне тоже не дикой страстью, а какой-то милостью, что ли. С губ срывается истеричный смешок. Отдавал супружеский долг настойчивой жене, не иначе.
— Ева, — заговорщически шепчет мама, — я на работе подслушала разговор наших девочек.
— Я не совсем понимаю…
— Да погоди ты перебивать мать! — возмущенно фыркает и опять понижает голос, — они чего-то хихикали на кухне, и я прислушалась… вот. Они, значит, обсуждали особую технику…
Мама замолкает, и у нее даже уши красные от смущения.
— Прости? — отправляю в рот кусочек торта.
— Одна ходит на какие-то курсы… кхм… — опускает многозначительный взгляд. — И там учат… чтобы там внизу… Ева, — сердито смотрит в глаза, — ты же все поняла.
— Ясно, — откладываю вилку. — Ты мне предлагаешь сходить на особые курсы?
— Мужики на стороне ищут новых ощущений, — мама неловко улыбается, — вот и организуй ему новые ощущения. Ну что ты как маленькая!
— Кто маленькая?! — на кухню врывается взъерошенный Дениска с плюшевым динозавром, которым потрясает перед собой. — Аррр!
— Мама твоя, — вздыхает со вселенской печалью моя мама.
— Она большая, — не соглашается Дениска, — и умная. Самая умная мама на свете.
— Если ты так говоришь, то так и есть, — мама вздыхает и выразительно глядит на меня.
Дениска тянется рукой к моему блюдцу с кусочком наполеона, и на кухню шагает папа:
— Денис Александрович…
Дениска оглядывается, и папа грозит пальцем:
— Ужин, а потом сладкое.
— Но мама и бабушка…
— А мы уже поужинали, — с ласковой улыбкой лжет мама внуку, — вот и балуемся сладким.
Папа усаживает Дениску за стол, накладывает ему запеченных овощей, куриную ножку, приготовленную на пару, и наливает компота в желтую пластиковую кружку. Учу сына быть честным, а его обманывают в мелочах, и я потакаю маме, ведь она не желает единственному и любимому внуку зла.
— А блинчики будут? — Дениска накалывает на вилку брокколи.
— Конечно, мой золотой, — мама подрывается с места, — со сметанкой или вареньем?
— И с тем, и с другим. Что за вопросы? — смеется папа и обнимает меня со спины, — а ты на блинчики останешься?
Ох, как бы я хотела остаться и спрятаться под его крылом, но у меня другие планы на вечер, который обещает быть очень непростым. И как же я его боюсь. До дрожи в коленях и вспотевших ладоней.
На часах девять часов, на столе — тарелки, бокалы и свечи, а на мне под платьем — белье из тонких ленточек, черные строгие подвязки и чулки. В духовке томится пирог, а в холодильнике ждет своего часа овощной салат с бальзамическим кремом и сельдереем, который Саша на дух не переносит. А я вот люблю этот резкий, пряный и сладковато-горький вкус.
Я всегда тайком жевала листья и стебли сельдерея при готовке, а после чистила зубы, ведь Саша фыркал даже на запах. Какой капризный у меня муж. Я же его люблю, поэтому сельдерей в блюдах под запретом, но не сегодня. Сегодня я разрешаю себе немного взбунтовать.
— Ева, — раздается голос Саши. — Я дома.
На часах: девять часов вечера и пять минут. Заглядывает в столовую, и я сдержанно улыбаюсь:
— Ты опоздал.
— Пробки, — окидывает беглым взором стол, а затем меня и говорит, — я душ приму…
— Погоди, — встаю и неторопливо цокаю на шпильках к мужу.
Галстук висит свободной петлей, три пуговицы под воротом небрежно расстегнуты, а рубашка заправлена в брюки будто в спешке.
— Я через пять минут спущусь, — Сашу хмурится.
— Я соскучилась…
Обнимаю, слабо тяну носом воздух у его шеи. Сквозь терпкий древесный парфюм улавливаю тонкие и почти незаметные нотки сладкого цветочного аромата. В другой раз я бы не выхватила это нежное амбре, которое забивает сандал и смола.
— Одна нога здесь, — Саша отстраняется и шагает через гостиную прочь, — другая там, — оборачивается через плечо и улыбается, — хорошо выглядишь. Только бледная чуток.
Молча провожаю Сашу внимательным взором, а когда он скрывается в проеме, что ведет к лестнице, я закусываю губы. Я не надумываю и не ошибаюсь, мама. У моего мужа есть другая женщина, которая называет его пошлым и вульгарным прозвищем “котик”, но у меня нет доказательств, что приперли бы к стенке Сашу.
— А вот и я, — Саша возвращается в столовую через минут десять.
Приглаживает влажные волосы, затягивает галстук под свежей рубашкой и усаживается за стол с улыбкой:
— Я немного обескуражен. Какой повод?
— Разве для ужина с любимым мужем нужен повод? — отвечаю вопросом на вопрос и дефилирую на кухню.
Едва сдерживаюсь, чтобы не закатить скандал и потребовать объяснений от Саши, почему он опоздал на пять минут и подвести криками к истерике, что я знаю о его любовнице. Я в курсе, что не было у него никакой встречи с инвесторами или партнерами, но разве можно поверить в то, что я случайно столкнулась с его шлюхой в бутике нижнего белья и подслушала их разговор?
Возвращаюсь с пирогом и лживой улыбкой радости к мужу, который торопливо прячет телефон в карман брюк.
— Кто тебя беспокоит? Инвесторы? — ставлю противень с румяным пирогом на доску из белого клена. — Подчиненные?
— Спам, — Саша пожимает плечами. — Очередная рассылка.
И имя этой рассылке Анюта? Лицом бы Сашу в пирог несколько раз.
— Встреча с инвесторами прошла
