моих двадцати восьми, но его взгляд говорил о мудрости и зрелости. Этот новый Кэннон был воспитанным и обладал острым умом. Я почти не могла понять, что изменилось, однако это объяснялось в основном его физическим присутствием.
Мое сердце билось в бешеном ритме только оттого, что я стояла рядом с ним. Кончики пальцев покалывало от желания протянуть руку и коснуться его. Серьезно, что, черт возьми, со мной происходит? Это был Кэннон, черт бы его взял, Рот. Который скоро должен был стать доктором Кэнноном Ротом. Это звучало так приятно.
Ругая себя, я встряхнула головой, борясь со страстным желанием поиграть с ним в доктора. Он был братом Элли, то есть практически моим родственником. И Элли дала бы мне пинок под зад, если бы между нами что-то произошло. Она всегда была курицей-наседкой, и, хотя она чрезмерно опекала всех, о ком заботилась, ее драгоценный братец принимал на себя главный удар.
– Я знаю, что ты говорила с Элли, но я захотел прийти сам и убедиться, что ты не против.
Одно то, что я стояла рядом с ним, заставляло мой мозг думать о таких вещах, как порванные в порыве страсти простыни, запах латекса и раскаяния следующего утра.
Младший брат моей лучшей подруги был уже не маленьким. И он просто шагнул в мою жизнь, превратив ее в горячее, возбужденное месиво.
Твою мать!
– Конечно, нет, – соврала я.
Пейдж лгала.
Было что-то, связанное с моим пребыванием здесь, что доставляло ей неудобство. Может быть, это было сильное физическое притяжение, как мне показалось, возникшее между нами. Ее запах не одурманивал, он был легким, и женственным, и нежным. Мне некогда было отвлекаться, но я просто пообещал себе, что больше не будет никаких интрижек. Но все это улетучилось в ту секунду, когда мой взгляд упал на Пейдж.
То, как я украдкой поглядывал на ее сиськи, когда мне было четырнадцать лет, на всю жизнь внушило мне любовь к женской груди. Ее волосы медового цвета стали причиной того, что я всегда предпочитал блондинок. А когда через много лет я увидел ее мельком в социальных сетях своей сестры, она была… обалденной.
– Заходи в дом, – сказала она, шире открывая дверь.
Повиновавшись, я последовал за ней.
Теперь, когда я оказался здесь, в ее пространстве, наблюдая за тем, как она едва заметно реагирует на меня, и ощущая ее стеснение, мне захотелось бежать.
Я не видел Пейдж много лет, и разрази меня гром, если она не превратилась в красивую женщину. Загорелые ноги под облегающей юбкой, искушающий изгиб округлой задницы, нежное волнение скрытой под шелковым топом груди.
Я никогда не признался бы в том, сколько грязных фантазий, связанных с ней, посещали меня в подростковом возрасте. Она была лучшей подругой моей сестры, то есть сотни раз ночевала у нас дома, десятки раз плавала вместе с нами. Ребенком я выслеживал ее и свою сестру на велосипеде и плакал, когда они отказывались тусоваться со мной. В подростковом возрасте, несмотря на то что я проводил меньше времени, таскаясь за своей сестрой, и больше общался со своими друзьями, Пейдж никогда не выходила у меня из головы.
Все мои неистовые гормоны выплескивались прямо на нее. Я слышал, как она хихикала за стенкой, в комнате Элли, когда они болтали о мальчиках, и страстно желал так же рассмешить ее, быть одним из тех мальчиков, которые были ей интересны. Ни разу не было, чтобы при взгляде на нее в купальнике, или в безрукавке, или даже в облегающих джинсах у меня мгновенно не возникала эрекция. Когда мы вместе смотрели фильмы на диване, я стремился коснуться ее колена или поближе прижать свое бедро к ее бедру, но не мог ничего сделать и только сидел, как парализованный, готовый оторвать голову Элли, когда она постоянно поддразнивала меня за то, что я был таким тихоней.
Когда Элли предложила, чтобы я остался здесь до конца семестра, мой член дернулся. Ясно, что те прежние тайные фантазии только спали, они были до сих пор живы. Но ничто не подготовило меня к тому, что я действительно оказался здесь и смотрел, как на шее у Пейдж бьется жилка, вдыхал ее теплый, женственный аромат, ощущал ее реакцию на меня. Теперь, став взрослым мужчиной, я знал, какое впечатление я произвожу на женщин. Я был высоким, ухоженным и никогда не упускал шанса вскружить голову. Но это была Пейдж… я не должен был желать этого, верно?
– Кто это? – спросил я, с улыбкой глядя на крохотного щенка у ее щиколоток.
Пейдж опустила глаза, словно не заметив бежавшей к нам крысы-переростка.
– Это Энчилада, – сказала она, почти оправдываясь.
Очень странное имя для пса, но кто я такой, чтобы судить? Может быть, она была любительницей мексиканской пищи [5].
Наклонившись, она подобрала одной рукой пса под брюхо и, держа его, другой стала гладить его по шерстке.
– Итак, Элли просто преподнесла тебе сюрприз или вы обсуждали эту идею? – спросил я, гадая, насколько честно она ответит.
– По правде сказать, она позвонила мне только тогда, когда ты уже подходил, – призналась Пейдж, слегка покраснев, но я понятия не имел, почему она испытывает неловкость.
Черт тебя возьми, Элли. Иногда моя сестра могла быть слишком рассеянной. Но я полагал, что Пейдж это известно так же хорошо, как и мне, и в любом случае мы любили ее.
– Итак, ты в процессе переезда? – спросила Пейдж, опуская собаку на пол между нами, где та, пыхтя, уселась.
Я кивнул, не желая афишировать тот факт, что моя бывшая разрушила мое жилище. Долгая история о неуравновешенных бывших любовницах, вероятно, не красит квартиранта.
– Только у меня довольно небольшая квартира… – Она умолкла, сложив ладони вместе.
У нее был аккуратный маникюр, ногти были покрыты светло-голубым лаком. И вообще вся она была очень опрятной и ухоженной, начиная от блестящих волос, которые мне хотелось накрутить на кулак, и заканчивая пухлыми розовыми губами, в которых мне хотелось бы увидеть свой член, глубоко проникающий в ее теплый рот. Я знал, что должен был сделать перерыв в сексе, но она вынудила меня отбросить все мои правила и сказать: да пошло все на хрен.
– Я понимаю. – Засунув руки в карманы, я раскачивался на каблуках. – Мы давно не виделись. Жить вместе, вероятно, будет неудобно.
Она закусила нижнюю губу, показавшись мне неуверенной и совершенно восхитительной. Я
