— Тебя на этих встречах, Ива, я видеть не хочу.
Кидает в жар.
— Это исключено.
Равский продолжает тем же спокойным тоном:
— Я снял квартиру недалеко от той, что купил тебе. Будешь привозить сына и забирать.
— Исключено, Алекс. Я не оставляю Демьяна ни с кем, кроме мамы. И то максимум на пару часов.
От стресса, ужаса или взрыва гормонов у меня грудь иглами колет, молоко приливает. Такого сто лет не было, лактация зрелая. Я давным-давно перестала носить вкладки в белье, они просто не нужны были.
Сейчас понимаю: что-то не то. Опускаю глаза и вижу на топе пятна. Господи! Вмиг чувствую себя еще более уязвимой, хотя подобное представить сложно! Алекс делает шаг назад. Видел ли он это? Наверное... Я быстро хватаю пиджак, надеваю и застегиваю на пуговицы. Пульс бахает, молоко продолжает прибывать, словно мой ребенок в опасности и организм делает все возможное, чтобы его спасти.
От отчаяния слезы выступают, не знаю, каким усилием сдерживаюсь.
Демьян начинает крутиться. Я наклоняюсь и баюкаю шепотом:
— Тише-тише, мой зайчик, мой родной, мой хороший. — Сердце горит пламенем, но голосом я владею. — Мамино сокровище, мамин котеночек. Тш-ш-ш. Мама тут, мама рядом.
Дем расслабляется и продолжает сопеть. Он такой красивый, что иногда, когда я смотрю на него, мне больно от любви, которую испытываю. Она не помещается в моей поломанной, выдрессированной тренировками душе.
К нам кто-то подходит, смятение не позволяет сразу обернуться. Полагаю, это может быть охрана Алекса. Я и так беспомощная, еще и молоком теперь пахну перед толпой мужчин!
— Добрый день!
Низкий голос Руслана облегчением прокатывается по спине.
— Привет! — Поднимаюсь с улыбкой.
Рус приобнимает меня, мы целуемся в щеки. Дальше не заходили пока, но даже такие прикосновения волнуют. Так близко со мной других мужчин не было. Я делаю еще одно движение, и мы чмокаемся в губы.
Он приятно удивлен, но вида не подает. Я просто знаю его уже, вот и чувствую малейшие реакции.
— Прости, я перепутал, думал, ты ждешь как всегда у фонтана.
Это другая сторона парка, идти минут пять. Демьян любит фонтаны, но сегодня я хотела его уложить, а не будоражить.
— Всё в порядке.
Алекс подходит ближе.
— Знакомьтесь. Руслан Евгеньевич, мой друг. Александр, мой бывший муж.
Мужчины пожимают руки. Алекс не поправляет, хотя обычно не выносит свое полное имя.
— Бывший муж... — начинает Руслан.
Равский отвечает:
— Да, отец Демьяна.
Я впервые слышу, как Алекс произносит имя моего сына, и дрожу от негодования. Он продолжает:
— Мне уже пора, рад знакомству. Ива, насчет времени тебе сообщат позже.
— Этого не будет, Алекс, — говорю ровно, но четко.
— Тогда будем разбираться через суд. Я готов.
Равский прощается с Русланом и уходит.
Глава 5
Алекс в России. Более того, снял жилье в моем районе! На расстоянии нескольких километров, в пешей доступности. Для тех, кто жил на разных континентах, — это нестерпимо близко. Кажется, я слышу его шаги и дыхание.
Нигде в сети не было сообщений о его предстоящем визите. Прилетел тайно? Частным самолетом? Когда мы начинали встречаться, он мечтал путешествовать именно таким способом.
Мечты сбываются! Ух!
Вернувшись домой, я первым делом звоню Алле Теодоровне и рассказываю о том, что случилось. Хорошо бы сначала маме, наверное, но она будет истерить, чем еще больше накрутит. Мне же, напротив, нужно успокоиться и очистить голову от лишних мыслей. Обиды, боль, сломанные мечты — это лишь мое богатство. Следует поступить так, как будет лучше для Дема.
Андреева ушам своим не верит и трижды переспрашивает, видела ли я Алекса или его помощника.
— Алекса! Собственной персоной! Притащил цветы, которые я терпеть не могу. Специально. — Я поставила их в вазу, стоят в кухне, благоухают. Продолжаю говорить: — Да нет, не выбросила. Это все мне раньше было важно. Сейчас плевать, пусть хоть весь дом ими завалит. Надо понять, как себя вести, чтобы не навредить Демьяну. Я ждала Алекса в первые месяцы после того, как тест ДНК подтвердил отцовство, готовилась. Но потом смирилась, что ему нет дела.
— Вот сученыш, — тянет Алла Теодоровна. — Не позвонил, не предупредил заранее. Так разве можно делать?
— Он приехал, чтобы командовать. Угрожает судом.
— Ни один суд не заставит тебя оставить сына с чужим человеком и выйти за дверь. Это полный бред. Пусть подает.
Поначалу Алла Теодоровна очень симпатизировала Алексу. Мужчины, которые всего добиваются сами, ее восхищают. Она гордилась нашей парой. У Андреевой была непростая жизнь, ее отец — детдомовский — вкалывал, чтобы с нуля построить дом и обеспечить детей. Ее мужу тоже с неба ничего не упало. Но требование сделать аборт перечеркнуло всё хорошее отношение к моему уже бывшему мужу.
— Вы думаете? Он сказал, что готов.
— Мы тоже будем готовы. У тебя остались скрины той переписки? Покажешь прессе. Поглядим, как отреагируют его партнеры. Может, поддержат. Нравы там, на западе, те еще. Но шумиху создадим.
Я округляю глаза.
— Наверное, это не лучшая идея.
— Я поищу хорошего адвоката. Демьян еще маленький, он ничего не поймет.
Затем он вырастет и будет жить с тем, что его родители на публике вылили друг на друга по ушату грязи.
Сворачиваю разговор и прошу дать мне время подумать и решить вопрос самой. Демьян прыгает на батуте в детской, а я сижу рядом среди кубиков, в которые мы играли еще минуту назад, и все никак не приду в себя.
Вот же недавно жаловалась Лене, как бы мне хотелось, чтобы у Демьяна тоже был отец. Чтобы он приходил, пусть в гости, и Дем его узнавал. Вскакивал на ноги и бежал встречать!
Это происходит, а я в настоящей панике.
Судиться с Алексом... Господи, да он если азарт поймает— или, как называет это состояние, гиперфокус, может неделю не спать, работать на износ, пока не победит.
Не дай боже разжечь в нем азарт.
Нет, открытая конфронтация — это плохой ход. Не умный. Нужно быть хитрее. По крайней мере, попытаться.
Напрыгавшись, Демьян выбирается из батута, и мы продолжаем строить замок. Вернее, строю я, он с радостью рушит.
Монотонные действия помогают сосредоточиться, и, когда сотовый вибрирует, я почти в норме.
— Здравствуйте. Меня зовут Микаэла. Я отправила вам на почту адрес, Алекс будет ждать Демьяна завтра к десяти утра. Вы можете собрать сумку необходимого или написать в ответном письме, что нужно приобрести для комфортного времяпровождения ребенка. Мы всё купим сами.
Вдох-выдох.
— Хорошо, спасибо.
Ощущение, что Алекс таким образом отбирает Демьяна, рождает новый виток паники. Я вообще не понимаю, что мне делать, если он в эти два часа просто увезет ребенка в аэропорт, запихает в частный самолет и улетит в Сидней, куда мне путь заказан! Возможность вновь подать на визу появится только через два года.
Вскакиваю на ноги и мечусь по комнате. Потом опять присаживаюсь на пол.
Многие скажут, что сама виновата, знала, за кого выходила, но мне и в голову не могло прийти! Мы дико любили. Были готовы сорваться в любой момент и пролететь десять, пятнадцать часов — неважно! Только чтобы попасть друг другу в объятия.
И наконец можно было обнять, коснуться тела. Зажмуриться крепко-крепко, дабы прочувствовать момент полностью. Умереть и возродиться. Просто от понимания, что Алекс тоже летел, спешил, рвался. Что скучал еще сильнее меня, поэтому к груди прижимает. Дрожит. Кожу кусает во время поцелуев, шепчет, как нужна. Как сильно нужна, как он тосковал, как мчался, как подгонял самолет.
Сейчас — нет уверенности ни в чем. Я открываю соцсети, гуглю Быкова и, конечно, сразу нахожу последнюю информацию.
«Алекс Равский прилетел в Россию и первым делом навестил могилу матери, где находится прямо сейчас».
Ну, допустим, не первым. Но ладно, пусть так.
