И в течение двух месяцев я позволила привлекательной рутине наших ужинов и бесед, когда мне писали смс и проверяли, как дела, притупить предупреждающие сигналы, звучащие в моём мозгу. Я успокаивала себя тем, что у нас всё сложилось хорошо, не так ли? Конечно, он ухаживал за мной немного напористо, но большинству людей, которых я знала, не требовалось столько времени, сколько мне.
Будучи демисексуалом, я испытываю влечение реже и по-другому, чем большинство других людей. Мне требуется некоторое время, чтобы понять, нахожу ли я кого-то привлекательным или испытываю ли к нему сексуальное желание, нравится ли мне запах его кожи, ощущение прикосновения его руки к моей или идея физической близости. Каждый раз, когда я испытывала подобное желание, оно возникало после того, как я сближалась с этим человеком, устанавливала контакт и знакомство. И чтобы разобраться с этим, мне требуется время.
Трей просто не понял этого, а я явно недостаточно хорошо постаралась объясниться. По крайней мере, тогда я так думала. Теперь я знаю лучше — того, что я ему сказала, должно было быть достаточно, и хороший партнёр уважал бы мои границы, а не нарушал их.
Джонатан догадался, что я с кем-то встречаюсь. Трей никогда не приходил в магазин, что меня немного огорчило, поскольку «Книжный Магазинчик Бейли» — моя гордость и радость, но он говорил, что занят и работает на другом конце города в сфере финансов, и что однажды утром он выпил кофе в моём местном заведении из-за встречи с клиентами, но теперь, из-за меня, ежедневная утренняя поездка через весь город за кофе того стоила.
Я получала цветы — и да, от них я всегда чихала — с сентиментальными стихотворными записками. Он писал мне и звонил достаточно часто, чтобы стало очевидно, что в моей жизни кто-то есть.
Но только на нашей летней распродаже, когда я деловито бегала туда-сюда, Джонатан понял, кто это был, когда увидел, как имя Трея высветилось на моём телефоне.
Я видела, как он указал на мой сотовый, а затем пригвоздил меня своим ледяным взглядом.
— Кто это?
— Не то чтобы это тебя касалось… — я схватила свой телефон со стойки. — Но это тот парень, с которым я встречаюсь.
— Так вот с кем ты, — его голос был жёстким и сочился презрением. — Трей Поттер. Сын и наследник «Страниц Поттера», наш конкурент номер один, который пытается выкупить нас.
Я помню, как моё сердце грохотало в ушах, как унижение захлестнуло меня, когда мир рухнул у меня под ногами. Трей сказал мне, что он родственник Поттеров, но никогда не упоминал, что он сын владельца, никогда ничего не говорил о предполагаемом выкупе. Не знали этого и супруги Бейли, которые к тому времени доверяли Джонатану гораздо больше финансовых нюансов бизнеса, чем мне.
Я стояла под неодобрительным взглядом Джонатана Фроста, пошатываясь, когда всё встало на свои места — вопросы Трея о книжном магазине, о моих отношениях с четой Бейли, его нежелание показываться здесь, его просьба сохранить наши отношения в тайне. Потрясённая, с уязвлённой гордостью, я вызывающе вздёрнула подбородок, собрала всю силу воли, чтобы не расплакаться, ничего не сказала Джонатану и рванула мимо него.
В ту ночь я высказала всё Трею лицом к лицу и порвала с ним. Он умолял поверить, что он любит меня, и что пока ему было поручено «изучить отношения со мной на предмет их стратегических возможностей» — что, поговорив со своими лучшими друзьями, я расшифровала как «посмотреть, можно ли переманить меня на сторону Поттеров, чтобы я убедила чету Бейли продать магазин» — в процессе он влюбился в меня.
«Я не могу жить без тебя, — сказал он. — Ты не можешь оставить меня. Я никогда не забуду тебя».
Вот в чём особенность чтения романов: это научило меня ценить хорошее пресмыкательство, но также научило распознавать токсичного персонажа, когда я его вижу. Я поняла, что у Трея на лбу написано «токсичный».
С тех пор я бесчисленное количество раз подумывала о том, чтобы прояснить Джонатану ситуацию, сказав ему, что в тот день он подумал обо мне самое худшее, хотя понятия не имел, что я сделала или чего не знала. Что, пусть мне ненавистно то, как он мне это высказал, я благодарна за то, что он сбросил на меня эту бомбу. Что из-за его жестокой честности я раскопала истинные мотивы Трея, порвала с ним отношения и рассказала чете Бейли, что именно произошло, чтобы быть уверенной — они знают, что я полностью предана им и этому месту.
Но меня каждый раз останавливает то, что в этой битве за книжный магазин у нас не принято обсуждать нашу личную жизнь, не говоря уже о признании в уязвимых чувствах. Это потребовало бы ослабления бдительности. В нашей нескончаемой битве за превосходство я не могу пойти на такой риск.
В моменты моей наибольшей благосклонности к Джонатану — и может, это были также моменты, когда я хоть немного переживала об его хорошем мнении обо мне — я надеялась, что он сложит два и два вместе. Что Джонатан поймёт, что Трей остался в прошлом, когда пройдут месяцы, а выкупа не произойдёт, когда мои отношения с четой Бейли останутся тёплыми и семейными, и не будет никаких следов моего бывшего. Очевидно, я ожидала слишком многого.
И теперь я знаю почему. Джонатан Фрост всегда думал обо мне только самое худшее. И, возможно, в глубине души я уже знала это. Но теперь, когда это совершенно очевидно, прямо у меня перед глазами, извращённое наслаждение, которое я получу, доказав, что он неправ, намного перевешивает реальную уязвимость того, что я собираюсь признать. Я больше не могу этого делать, не могу выносить ни секунды дольше, позволяя ему быть таким чертовски самодовольным и уверенным, будто я именно такая, какой он меня считает.
Так что, глядя на Джонатана снизу вверх, я говорю ему:
— Трей определённо так поступил бы. Вот только он не является моим парнем с тех пор, как я рассталась с ним шесть месяцев назад. На самом деле, ты был тем, кто просветил меня, Джонатан, но, конечно, ты решил, будто я уже знала о выкупе, и не учёл, что с тех пор, как ты появился здесь, меня отстранили от важных финансовых встреч, и что я вообще ничего не знала. Благодаря тебе я поняла, что Трей был со мной из-за моего влияния на чету Бейли, надеялся, что он сможет переманить меня на свою сторону и
