порядок можно привести.
Но мне, собственно, без разницы. Меня интересует только мальчик. Лучше бы я раньше о нём узнал, но, думаю, ещё не сильно поздно. Воспитание, дисциплина и хорошее образование, что я ему обеспечу, исправят это влияние безотцовщины.
— Яр, нельзя просто взять и забрать мальчишку у матери, понимаешь? — сказал мне перед моим отъездом Артём.
— Ну она же забрала его у меня по факту. Почему я не могу?
— Потому что для мальца это будет большой травмой.
— Отведу к психотерапевту.
— Блин, дружище, ты что-то совсем в теме не разбираешься, — Бразинский сел за стол напротив меня. — Понимаешь, дети — это не игрушки, которые можно красиво в комнате на полке расставить.
— Не понимаю. У меня не было игрушек.
— В том и проблема, Яр. Ты — сухарь. С детьми так нельзя. Ну вот ты, допустим, решишь вопрос и увезёшь мальчишку. И что? Что ты будешь с ним делать? Дети писают, какают, болеют, ноют и так далее.
— Няню найму.
— Этого недостаточно. Он жил с матерью четыре года, любит её, привык к ней. И тут ты. Он тебя возненавидит.
Артём пробил её: не замужем, ни с кем не встречается, работает в консалтинговой фирме экономистом. Зарплата такая, что я даже не представляю, на что она обеспечивает моего сына всем необходимым. Так что, думаю, проблем с переездом не возникнет. Надо — пусть будет рядом.
Набираю её номер.
— Это Нажинский. Сегодня в час десять буду ждать тебя в кофейне «Теремок» на Ленина 3а. Нужно обсудить важные вопросы, — говорю, когда она берёт трубку.
— Я вообще-то на работе в это время, — отвечает после секундной задержки.
— У тебя с часу до двух перерыв на обед.
— А если я…
— На Ленина 3а в тринадцать десять, София, — отрезаю и кладу трубку, чтобы не слушать ненужные препирательства. Зачем на них тратить время? Она всё равно придёт, выбора у неё нет.
Включаю музыку и начинаю тренировку. У меня есть на неё двенадцать минут, а потом пора садиться за проект. В одиннадцать онлайн совещание, и нужно успеть подготовиться. Дай Бог ещё, чтобы в этой дыре интернет не глючил.
В час ноль восемь я вхожу в кофейню. На удивление, место оказывается почти приличным. Чего не скажешь об их кофе. Эту жижу в рот взять невозможно.
— Можно мне просто чай. Лучший в одноразовых пакетиках, который у вас есть, — прошу девушку за стойкой.
Через несколько минут в кофейню входит София. Взъерошенная вся, нос от холодного ветра немного покраснел. Светло-голубое пальто и белый шарф делают её похожей на Снегурочку.
Только совершенно не понимаю, зачем эта ассоциация приходит в мою голову.
Она подходит и, не здороваясь, прямо в пальто садится за столик напротив меня.
— Кофе? — предлагаю.
— Нет, спасибо, — отвечает, глядя на меня внимательно. — Что вы хотели?
— Коротко: сын — мой. ДНК это подтвердил.
— И? — спрашивает ровно, но я вижу, что в глазах появляется это затаённое выражение загнанности. Видел не раз.
— Вы собираетесь и уезжаете со мной в Москву. Сын должен расти под моим контролем и на моём обеспечении. Я вас обеспечу всем необходимым. На сборы у вас день. Завтра в восемь вечера выезжаем.
Она слушает молча, только моргает. Не спорит — умница. Если так пойдёт и дальше, то, думаю, проблем не возникнет.
А когда я заканчиваю, то встаёт, накидывает капюшон и вдруг говорит:
— Да пошёл ты.
И уходит.
Ну хорошо, девочка, хотел же по хорошему.
— Саш, привет, — звоню бывшему однокурснику, с которым мы так и приятельствуем с универа. — Ты говорил, твоя жена в опеке работает? Есть дело.
— Сонь, ты с ума сошла? — Алина, моя коллега и подруга, округляет глаза. — Ты специально залетела от Нажинского?
С Алиной мы познакомились в Москве в компании «ГеоГорИнвест», гендиректором которой и является Нажинский. Она тоже там стажировалась, но не вытянула и ушла. А потом мы с ней встретились через два года в Элисте. Алина позвала меня работать в консалтинговую фирму, которой как раз нужен был специалист. Сначала я работала удалённо, потому что Ромка был совсем маленьким, потом вышла на полдня, а в последний год, когда сын стал ходить в детский сад на полный день, я тоже вышла на ставку.
Да так как-то и подружились мы с Алиной. Она оказалась девушкой активной, дружелюбной. Любила посплетничать, но беззлобно. Да и подруг у меня особенно не было. Девчонки из класса большинство разъехались, с кем-то связь потеряла, подружки детства две остались в Москве, с ними мы туда уезжали учиться.
— Я просто хотела ребёнка, Алин, хотела родить для себя. А Нажинский мне показался хорошей кандидатурой.
— О-о! Да ладно, вот так взял и показался?
— Ну а что? Моя подруга, что работала в клинике, смогла заглянуть в его медкарту. Он здоров, без вредных привычек. И ему совсем были не интересны дети и семья.
— А теперь что?
— А теперь он как-то узнал о Ромке и хочет его отобрать.
Я роняю лицо на ладони. Меня всё ещё трясёт после недавнего разговора с Нажинским. Руки ледяные от нервов, никак согреть не могу, хоть уже вторую чашку чая пью.
Как только ему в голову такое пришло — «собирайтесь, у вас один день»? Да кто он нам вообще такой? Донор головастиков, не более. Он даже не улыбнулся Ромке, когда тот ему со всем своим детским восторгом и смущением танк вручил. Ноль реакции в ответ.
И этому человеку нужен ребёнок? Для чего?
— Соня, я пока в его холдинге стажировалась, слышала о нём от девчонок. Это явно не тот человек, от которого стоило рожать тайком. И дело не в здоровье и генах. Он сожрёт тебя и не подавится, понимаешь?
— Но зачем ему это? Я же никаких претензий не предъявляла, алиментов не выбивала.
— Не знаю… Но тебе нужно быть осторожнее. Такому, как он, не стоит переходить дорогу. Раздавит и глазом не моргнёт.
От слов Алины по коже мороз бежит. Я вспоминаю его ледяной хищный взгляд и понимаю, что она права. И что противопоставить ему мне нечего.
На часах уже почти два, поэтому мы с Алиной моем кружки и идём на свои рабочие места. Я как раз заканчиваю общий план по глубокому анализу деятельности недавно обратившегося к нам довольно крупного предприятия.
— София Романовна, — к нам заглядывает Лена из приёмной. — Вас вызывает главный.
— Иду.
Беру блокнот и иду в кабинет директора фирмы. Что ему могло понадобиться? Я только
