Лежа в кровати, я улыбалась. Это победа, пусть и крошечная, но победа! Если таким образом я хоть на немного смогу не думать о Громове, то спустя некоторое время я смогу не думать о нем вообще.
***
Время шло своим чередом, закончились каникулы и начался новый семестр учебы. Я продолжила работу в деканате, но только всеми силами старалась избегать Андрея Викторовича. Я тщательно следила за тем, чтобы не оставаться с ним наедине, говорить только краткими предложениями, не глазеть на него. Это было настолько тяжело, постоянно притворяться, что я каждый вечер приходила домой абсолютно обессиленная и ложилась спать. Хотя Громов себя вел себя так же, как и до инцидента в гостинице, холодно и уважительно. Будто ничего не было. Я уже даже думала, не померещилось ли мне все это, не восприняла ли я сон за реальность? Нет, я точно знаю, каково это, быть в его объятиях, сгорая от желания, и ощущать его учащенное дыхание на чувствительной коже.
А еще я была безмерна рада тому, что сейчас на улице зима и все кофты с длинными рукавами, которые прячут мои уродливые фиолетовые с синими разводами синяки на запястьях обоих рук. Одной резинки мне показалось мало…
***
Прошла первая учебная неделя, и я собиралась посидеть с Маней в кафе, как раз осталось распечатать Громову кое-какие документы, и Добби будет свободен. Все преподаватели уже давно разошлись, никто не хотел задерживаться ни секунды в стенах университета субботним вечером.
Взяв документы, смело вошла в кабинет к Громову, точно зная, что он ушел с работы около двух часов назад. Открыв дверь, я остановилась на пороге и по очереди шлепнула себя резинками, чтобы прийти в чувства. Кабинет настолько пропах Андреем Викторовичем, что мне резко захотелось потереться о все поверхности, чтобы тоже пахнуть, как он. От этой мысли я скривилась.
- Господи, не будь жалкой, Соловьева! - вслух проговорила, прошла внутрь и оставила на столе распечатки.
Пиликнул телефон, достала его из заднего кармана джинс и прочитала сообщение от Маши.
« Леська, я задержусь минут на 40. Мама на уши присела, капец =(( »
Прочитала сообщение и прикинула, ехать мне домой или нет? Оперлась бедром о стол Громова и решила все же не ехать.
« У тебя все как обычно)) Но куда деваться, буду ждать тебя в кафе, любовь моя))) »
Нажала кнопку отправить. Через пару минут пришло новое сообщение.
Маня: « О, поверь, я достойна того, чтобы меня подождать)) »
Я: « Ну это нам еще предстоит проверить!) »
Я была столь поглощена перепиской с Машей, что не сразу поняла, что в кабинете уже не одна.
- Олеся, - от звука голоса Громова я подпрыгнула на месте, и телефон выпал из рук.
Быстро наклонилась и подняла аппарат, сердце стучало, как ненормальное. Только с четвертого раза смогла засунуть телефон в задний карман, подняла глаза на преподавателя. Андрей Викторович стоял у стены, скрестив руки на груди. Я нервно вздохнула, жадно впитывая в себя его образ. Схватилась за правый рукав и неосознанно оттянула резинку для удара. В тишине кабинета раздался характерный звук, от которого я вздрогнула и наконец-то пришла в себя.
- Я принесла Вам распечатки на следующую неделю, Андрей Викторович. Они на столе. Распечатки на столе. Ну, которые на следующую неделю.
Пролепетала я и, больше не глядя на мужчину, начала проходить к выходу из кабинета. Путь к свободе был так близко, когда Андрей Викторович схватил меня за запястье и аккуратно, но уверенно прислонил к стене. Одной рукой он оперся о стену рядом с моим лицом, отрезая путь к отступлению. А вторую руку положил мне на бедро, начал медленно поглаживать через ткань джинс. От этой легкой ласки я была готова взорваться миллионами ярких искр. Что же он творит со мной.
Я перевела взгляд поверх его плеча, отказываясь смотреть на него, и услышала, как он хмыкнул.
- Попалась, Соловьева, - прошептал мужчина, вызывая по всему моему телу мурашки, словно он был их Господином и они вышли его поприветствовать.
- Нам надо поговорить.
Я кивнула.
- Распечатки я сделала, они лежат у Вас на столе… - он перебил меня, приложив палец к моим губам.
- Ты же знаешь, я не об этом, - взял меня за подбородок и заглянул в мои глаза, - Знаешь ведь?
Я, как завороженная, кивнула. Конечно, знаю, мне ли не знать? Но хочу ли я разговаривать сейчас? Нет, не хочу. Я не мазохистка, мне не нравится боль. Вырвала подбородок из его руки и твердо посмотрела на него.
- Знаю, но давайте не будем говорить об ошибках, Андрей Викторович.
Мужчина нахмурился.
- Так это все была ошибка для тебя?
Я кивнула.
- И для Вас. Вы же женаты и давали клятву верности. Я - ошибка.
- Тогда почему все это ощущается так правильно? - он обеими руками сжал мою талию, и я закрыла глаза от нахлынувших ощущений. Провел подбородком, царапая кожу на шее и прошептал, - Почему ты ощущаешься так правильно?
- Я не знаю… - хрипло ответила я, - Но у Вас жена…
Громов отклонился от меня ровно настолько, чтобы обхватить ладонями мое лицо. От его прежнего спокойного состояния не осталось и следа.
- Думаешь, я не знаю что у меня жена? Я двадцать лет не забывал обещания, которые дал ей. Ни разу. Но рядом с тобой…
Он глубоко вздохнул, а я часто-часто заморгала, пытаясь не упасть в обморок от этого непонятного признания.
- Это похоже на сумасшествие, я просто сошел с ума.
Он покачал головой, опустил руки, и на лице его лице появилась грустная улыбка. А я стояла и не могла пошевелиться, даже вдохнуть не могла. Именно сейчас я поняла, что вынырнула из-под толщи воды, я не задыхалась и не захлебывалась, как думала раньше, я просто изменилась и начала дышать. Условности нарушены. Я сделала свой выбор.
- Если ты сошел с ума, то и я с тобой. Будем оба сумасшедшими, - прошептала я и прижалась к нему всем телом, чувствуя, как бешено стучит его сердце.
Мужчина секунду стоял и ничего не делал, а затем обнял меня в ответ.
Некоторое время мы стояли просто в тишине, пока ее не нарушил голос Громова.
- Проведешь сегодня со мной ночь, Олеся?
Глава 17
АНДРЕЙ
Последние дни можно охарактеризовать двумя словами. Гребаная пытка! Я хотел разобраться во всей этой безумной ситуации, и не мог.
Сначала думал, что не смогу находиться рядом с женой. Не знал, как смотреть ей в глаза после случившегося. Понимал, что на этот раз порог был пройден, это точка невозврата. Это уже не просто мечтательные мысли, а, черт возьми, осознанное преступление. Никаких оправданий здесь быть не могло, хотя первое время я и пытался достучаться до доводов рассудка. Но не надо быть чертовым адвокатом, чтобы понять - подсудимый виновен.
С Диной мы практически не общались. И если раньше меня устраивала эта позиция, то сейчас все было наоборот. Это безумие, но я хотел, чтобы она узнала про мое предательство. Собственное молчание было противно. Я хотел ей все рассказать. Но каждый раз откладывал разговор. Все было так, будто ничего не случилось. Будто и не было той поездки. Но если дома в это еще можно было поверить, то на работе все было намного хуже.
