Он повернулся на спину и собрался что-то сказать мне, рука приподнялась в жесте, но слова замерли у него на губах, с такой быстротой я устроилась на его бедрах и обхватила ногами. Взяв его врасплох, я не теряла времени даром, задушив слова поцелуем.
Мы занимались любовью, опустошая себя до дна, и никакие тени не мешали нам.
Андрей вдруг проявил дикую фантазию, чем несказанно удивил меня, и я жалела о потерянных годах, когда не давала ему возможности раскрыться, заставляя страдать от ревности и неразделенной любви. Я хотела выпросить у него прощения, но не словами, а сумасшедшими ласками и любовью без устали. Утро застало нас барахтающихся в простынях, на волне очередного оргазма.
Телефонный звонок заставил Андрея подняться.
– Вставайте, сони. Ждем к завтраку, и домой, в Москву! – радостно известила нас Галка.
Андрей опустил трубку и повернулся ко мне.
– Нам пора.
Я села на постели. Что ж, мы знали, что всему приходит конец. Не говоря ни слова, мы оделись, Андрей подождал, пока я приведу себя в порядок, и усталые и притихшие мы спустились к завтраку. Вадим присвистнул:
– Викторова, зачем вывела из строя командира? У вас, что, медовый месяц?
– Нет, у нас первая брачная ночь, – мрачно ответил Андрей.
– Так, так, значит, первая брачная ночь была, а свадьбу мы как-то пропустили! – схватилась за сказанное слово Галка, не поняв настроения Андрея и его злую и для меня обидную шутку.
– Будет и свадьба, – отрезал Андрей.
– Он так шутит, не обращайте внимания, – попросила ребят я.
– Какие странные шутки… – плеснула в огонь Галина, и пристально посмотрела на меня. – На твоем месте я бы обиделась.
– Не обижайся, Нелли, будет так, как ты захочешь. Ведь ты всегда делаешь так, как хочется тебе? – он смотрел мне прямо в глаза.
От направленных на меня взглядов я съежилась.
– Не всегда получается, – тихо сказала я.
– У тебя получилось. Я женюсь на тебе. Ты согласна?
Спасибо, что спросил! Злости не было, была вселенская усталость.
– Так мы не расстаемся? – отчего-то шепотом спросила я.
– Я тебя не отпущу. Мы только вчера познакомились, – громко сказал он и окинул взглядом нашу бригаду.
Вопросов задавать никто не решился.
На протяжении всего полета, я старалась, как можно меньше сталкиваться с ним.
Галка захватила меня у стойки с контейнерами и начала выспрашивать.
– Что между вами произошло? На вас так архитектура подействовала?
– Андрей не в настроении, и только, – я сделала попытку уйти от вопросов.
– И ты позволяешь ему так шутить? Не похоже на тебя.
– Подурачится, и ладно.
– Не тот человек, Андрюха, что бы такими вещами дурачиться! Чего натворила-то?
Я вздохнула – нет, Галка, ничего я тебе не скажу. Нет у меня подруг. Одни приятельницы. Вспомнилась Амалия. Неужели в сорок лет я буду также одинока, как и она?
– Ничего. Немного повздорили, не обращай внимания, – ответила я.
– Заладила.
Обиделась на меня, что не делюсь с ней сокровенным. Ну и ладно. Никто больше не приставал с расспросами.
Мы отчитались за рейс и разъехались по домам. Сидя рядом с Андреем на переднем сиденье его "Тойоты", я искоса поглядывала на него и не находила ничего утешительного – угрюмое, с жесткой складкой губ, лицо, потемневшие (от злости?) глаза. Что же делать-то?
– Не молчи, скажи что-нибудь! – не выдержала я.
– Хочешь назначить дату? – спросил Андрей, и в его глазах полыхнули огни.
Я начала злиться.
– Брось, хватит издеваться надо мной. Я при ребятах не стала, но тебя предупреждаю, шутки кончились.
– Не шучу я, – глаза его оторвались от дороги, и он ожег меня ими. – Ты столько усилий приложила, давая мне понять, что я теряю с твоим уходом, – он снова смотрел вперед и с горькой улыбкой сказал. – И я передумал. Решил вознаградить тебя за старания. Ты не отказалась.
– Теперь я передумала. Надо быть круглой дурой, что бы бросаться головой в омут.
Ты о своих "семейных" проблемах говорить не хотел, зато все мои знаешь наперечет.
Упрекаешь меня. Да, я делаю, как я хочу! А что хочешь ты, до сих пор остается загадкой! От тебя первая жена сбежала, сбегут и остальные. Я не из их числа.
Я сжигала мосты. Андрей слушал мои жестокие слова и не делал шага ни мне навстречу, ни от меня. Наконец, после долгого молчания, он спокойно сказал:
– Напрасно передумала. Я был бы тебе хорошим мужем.
– Откуда мне знать! Отчего у тебя не получилось в первый раз? – настырно спросила я, давая ему понять, что не отстану.
– Хорошо. Я тебе расскажу, когда приедем домой. Прости, я не знаю, как назвать то место, где мы живем вместе, вот и вырвалось…
– Для меня это был дом. Не ерничай, – укорила я.
– Еще раз прошу прощения. История будет длинной, так что потерпи.
– Я не измучена любопытством, могу и потерпеть.
Мы загнали машину в гараж и поднялись в квартиру. С момента, когда мы в последний раз покинули ее, произошло столько событий, что, кажется, это было в прошлой жизни. Я сняла в коридоре испорченные парижскими ливнями туфли и просунула ступни в мои уютные, с веселыми красными помпонами тапочки. Как хорошо!
Вот бы так же легко снять с себя навалившиеся на хрупкие плечи проблемы и успокоиться в объятьях близкого человека, как в домашних тапочках. Но близкий человек сейчас далек, хоть и стоит рядом со мной, вернее возвышаясь надо мной на целых две головы. После того, как мы сняли униформу, я приготовила крепкий кофе и дала Андрею понять, что готова его выслушать.
– Мы познакомились в Университете, я учился на втором курсе, она заканчивала четвертый, – начал Андрей. – Она была чертовски хороша. Я влюбился с первого взгляда, как мальчишка, кем в принципе я и был.
Острое чувство ревности кольнуло меня прямо в сердце. Стало тяжело дышать. Как?
Кого-то он мог любить сильнее? Кто-то мог быть красивее меня? Мой эгоизм и собственнические чувства в отношении Андрея были глубоко задеты его словами.
– Она не замечала меня, мужским вниманием она была наделена сполна, все мужское население университетского общежития, от абитуриентов до выпускников, обивало порог ее комнаты, где она проживала со своими однокурсницами.
– Она не москвичка? Кстати, ты не сказал, как ее зовут.
– Ирина.
Казалось, выговорить имя своей бывшей жены Андрею было очень трудно.
– Ее звали Ириной. Она из Жданова, сейчас этот город называется Мариуполь.
Я прикусила язык, чтобы не спросить, почему он говорит о ней в прошедшем времени.
– Там и сейчас живут ее мать и сестра, – продолжал Андрей. – Мне понадобился год, что бы познакомиться с ней, она была недоступна, как звезда, но имела слабость – была болельщицей баскетбольной команды Университета. Я не выделялся на фоне двухметровых баскетболистов, но был более удачлив. Я приносил команде победы, и она сама подошла ко мне поздравить с очередной. Я не упустил шанс и пригласил ее на свидание. Мы начали встречаться, ей нравилось быть девушкой лидера, она обожала быть в центре внимания, и блеск моих побед изливался на нее. Я был настолько влюблен, что, вопреки здравому смыслу и советам моих друзей, предложил ей выйти за меня замуж, подкрепляя свое предложение кооперативным жильем, купленным для меня моими родителями. Она согласилась. Я ликовал! На нашей комсомольской свадьбе гуляла вся общага, ночевать мы отправились на нашу новую квартиру. Наша семейная жизнь была бурной, проявился ее эгоистичный характер, склонность к авантюризму, и кокетство вселенских масштабов. Я дико ревновал ее ко всем, кто носит брюки, но конец нашей "идиллии", которая продолжалась полтора года, положил не мужчина. Деньги на безбедную жизнь нам давали мои родители, отец был не последний человек в партийном аппарате, и мог позволить сыну учиться на дневном отделении и содержать молодую жену. Но моя супруга начала одеваться в вещи ценою явно превышающие наш семейный бюджет. Она всегда одевалась модно, дорого, но несколько вызывающе, и я думал, что ее семья весьма состоятельна. Но когда на нашу свадьбу не были приглашены ее родственники со словами: "на фиг нищих, сами в лаптищах", я убедился, что средств к существованию, кроме стипендии, у нее быть не может. Откуда же эти заграничные шмотки и немалые карманные деньги, начал я задавать себе вопрос? Мои расспросы ни к чему не привели, а только еще больше все запутали. Она врала мне, что получает переводы от дяди, обожающего свою племянницу, проживающего в Сочи и в летний сезон зарабатывающего огромные деньги на жилье для отдыхающих в частном секторе. Одно упоминание "дяди" было для меня, как красная тряпка для быка. Я начал свое расследование. Очень скоро я выяснил, что не было никакого "дяди", а есть "тетя", шикарная центровая валютная проститутка Эльза, беззаветно любящая мою девочку, до того, что не позволила заниматься ей этим ремеслом, как той хотелось. За щедрые ласки она снабжала ее деньгами и тряпками, поставляющимися известным в этих кругах фарцовщиком Вениамином, ориентирующимся на специфических клиенток.
