— Ты что — опять?
— Опять? — не поняла я.
— Опять беременна?
— Тише! — шикнула я. — Никто еще не знает!
— О-о-о! — сказала она и прошептала: — О-о-о! А сколько?
— Недель? Пять…
— Сколько детей, балда!
Я выдохнула, как будто должна была выпить стакан водки, и проглотила сок до дна. Отдышавшись, сообщила:
— Катерина, ты сама балда. Это раз. Один. Это два.
— Что один?
— Один ребенок. Или одна. Ребенка… Ой, нет, девочка. Ну ты меня поняла.
— Я поняла. Точно один? Одна?
— Точно! Я переспросила три раза.
— Три! — фыркнула Катя и покатилась со смеху. — Три! Ты поняла, да? Три, ой не могу!
— Дура!
— Прости! Просто… Ну я представила выражение лица моего братишки!
— Он любит детей… — сказала я, но получилось слегка неуверенно. С тройняшками Данила был замечательным отцом: он всегда слушал их лепет, учил играть в футбол, а когда они были поменьше, менял памперсы и помогал нам с няней купать мальчишек. Но прошло уже два года, и мы никогда не заговаривали о других детях. Быть может, он не захочет еще одного ребенка?
Ох…
Но ведь уже поздно. Теперь уже совершенно точно поздно. Даже если аборт можно делать до двенадцати недель, я не собираюсь его делать. Но Даниле нужно сказать. Прямо сейчас, вот прямо в эту самую секунду!
— Извини, Кать, мне надо… найти Данилу.
Я поднялась и, поставив стакан на стол, пошла в глубину сада.
Муж разговаривал со второй парой сегодняшнего дня. Этих двоих я любила самой нежной любовью, какой только можно любить тетушку и дядюшку. Когда родились тройняшки, сочтя, что моей мамы и сестер Данилы будет недостаточно, в дом переехала из Лисьего носа Полина. Она принесла с собой командный голос, кота Кутузова и великолепный бюст шестого размера, потеснив с постамента всех на свете и даже дядю Рому. Этот последний сдался сразу, бесповоротно и безоговорочно, как щенок, который плюхается на спину, выставляя пузо и дрыгая лапками в воздухе. А вот Полина не распознала в нем родственную душу с первого взгляда. Дяде Роме пришлось обхаживать женщину почти два года — цветочками, вкуснейшими пирожными и роскошными пирогами. Полина не сдавалась — готовить она и сама умела! В доме развернулась кулинарная война, и мы начали неотвратимо толстеть.
Но дядя Рома выиграл битву яблоками, фаршированными творогом с орехами. В одном из яблочек было спрятано кольцо. Пошлость неимоверная и китч, но Полина пришла в восторг. Теперь она красовалась в невероятном серебристом платье фасона балахон, затмевая даже Дашку. Фаты не было — «возраст уже не тот», и волосы были уложены наверх, а в них сияла прелестная заколка-брошь с бриллиантами — наш с мужем подарок на свадьбу.
Когда я подошла, Полина оживилась и протянула руки:
— Евочка, иди сюда, я тебя расцелую, девочка моя! Какое торжество, какой прием! Никогда на такой не рассчитывала!
— Ну что вы, Полина, — я смущенно обняла экономку. — Вы его заслужили как никто другой!
— Сядь, деточка, отдохни немножко. Ты ж с самого утра вертишься, как белка в колесе.
Я махнула рукой:
— Рано еще отдыхать.
— Так все уже работает без тебя, смотри.
Она обвела широким жестом сад. Я тоже огляделась. Гости вроде бы довольны. Фотозону только надо поправить — что-то криво стоит. И блюда пустеют… Надо сбегать на кухню и посмотреть, что там осталось из привезенного кейтеринговой фирмой…
— Еще свадебные торты…
— Сядь, сказано! — строго велела Полина, и я села. Ее командный голос заставлял даже тройняшек держаться прилично, что уж говорить о взрослых! Данила рассмеялся:
— Полина, пожалуйста! Не сегодня!
— Да ладно вам, — улыбнулась женщина, и в ее глазах заиграли такие же искорки, как и в бриллиантах на заколке. — Я вас всех люблю и видеть не могу, как Евочка убивается с этой организацией!
Дядя Рома фыркнул и увлек жену на танцпол, тем более что музыка уже играла вновь и играла томный известный медлячок. Я выдохнула и дернула Данилу за рукав пиджака:
— Мне надо с тобой поговорить. Кстати, а где мальчики?
— Настя повела их умыться и переодеться. Что случилось?
У Беркута был встревоженный вид. Я покачала головой:
— Ничего не случилось. Нет, конечно, случилось, но… Ну, не то чтобы прямо случилось…
— Все понятно. Все абсолютно ясно и четко, золотце!
— Подожди ты… Мне надо найти слова.
— Ты меня пугаешь, Ева.
— Бойся, бойся, так и было задумано! — нервно рассмеялась я, выискивая сок на столе. Его там не оказалось, и я махнула рукой официанту: — Принесите мне стакан яблочного сока, пожалуйста!
Он кивнул, отходя, и я снова посмотрела на мужа. Данила присел на корточки напротив меня, спросил:
— Так что случилось?
— В общем, — я запнулась, — ну, я ездила в фирму по организации свадьбы… И заехала в клинику. Помнишь, неделю назад?
— Помню. Ты заболела? Говори же!
— Я заехала в клинику к Ирине.
— К Белой? Гинекологу? Ева, ты меня сейчас всерьез пугаешь!
— Успокойся, все не так страшно. Я просто хотела УЗИ…
— Зачем?
— Я делала тест… Он оказался положительным. И я хотела узнать… Ну, сколько…
— Сколько чего?
— Кого! Оказалось, всего один. Это хорошая новость.
— А плохая? — на автомате спросил Беркут, а потом до него дошло. — Один ребенок?
— Да.
— Ты беременна?
— Да.
Данила замолчал. А у меня сердце ухнуло в пятки. Четвертый ребенок… Мы договаривались, что мальчишек нам хватит, что их надо воспитать, что я буду учиться. Мы не договаривались на четвертого. Тем более, что тройняшки еще маленькие, совсем маленькие!
— Девочка?
— Что?
— Говорю, это девочка? — Данила улыбнулся. — Мальчики у нас уже есть. Теперь надо девочку!
— Я не знаю, — чувствуя слабость во всем теле, тихо ответила я. — Пока еще нельзя узнать пол.
— Ничего. Я уверен, что это девочка!
Муж обнял меня, прижавшись щекой к животу. Я забыла, что вокруг люди, что мы на двойной свадьбе, что еще надо резать два торта… Я ликовала, гладя Данилу по волосам. Он хочет еще одного ребенка! Он не пошлет меня на аборт! Он любит меня и нашу семью…
— Если надо — будет девочка, — ответила с опозданием и подняла голову к небу. В августе в Питере ясное, свинцово-голубое небо… Как хорошо, что я приехала в этот город. Как хорошо, что пошла на дурацкую выставку и встретила Беркута. Как хорошо, что жизнь продолжается в наших детях.
Как хорошо, что я так счастлива!
Конец
