ЭПИЛОГ.
Неделю спустя.
Первый выпавший снег так и не растаял.
Я, укутанная в новую шубу, стою во дворе, слышу через динамик телефона недовольные речи подруги Катьки, а сама взгляда не могу свести от забавного дуэта. Как Богдан запыхаясь, выпускает изо рта густые клубы пара, будто двухметровый Хаски крепко держится за веревку и катает на санках восторженную до писка Александру. Царёв петляет, то убавляет шаг, то срывается на бег, проносится вокруг фонтана, а дочка лишь погоняет:
- И-их! И-и-ще!
Поднимает кулачок в синей варежке и машет. Смотрю на нее и еле смех сдерживаю. Как Матрену на выданье нарядили. В сто одежек да все с застежками, а сверху для надежности мама повязала на внученьку пуховую шаль.
Потому что сегодня Богдан взял выходной, а мама с папой так и прижились в особняке миллионера и он, кажется, вовсе не против. По их коллективному мнению, на улице холодно, и мои протесты по поводу лишних вещей были отвергнуты решающим словом господина Царёва.
- Богдан, остановись! Шапку поправь Александре, на глаза съехала!
Улыбаюсь и тихо радуюсь оттого, что Богдану и дочери тоже хорошо. Из телефона доносятся кхыканья и шуршанья Катьки. Я возвращаюсь к разговору. Подруга отнекивается:
- Нет, Лера, ни за какие коврижки не соглашусь разгуливать по особняку в белом фартуке и дурацком чепчике. Что это за средневековье такое? Я молодая девушка, а ты хочешь взять меня в служанки.
- Не в служанки, а в экономки. Ты будешь управлять всем персоналом в доме Царёва. Знаешь, какие тут комфортные условия? А зарплата?
После знакомства с Самарой мне было очень сложно подобрать кандидатку именно на эту должность. С другими вакансиями проще.
- Фигушки.
- Тебе какая разница над кем командовать? Особняк Богдана почти такой же отель, где ты сейчас работаешь.
На самом деле я догадываюсь о причине капризов подруги. Это она со мной боевая, а как дело дошло до Царёва, струсила. Вот и ищет сотни причин. Ну ладно, Катенька.
Сбрасываю разговор и включаю на телефоне камеру. Незаметно навожу объектив на охранников, они как черные волки сторожат двор, маршируют по периметру. Наемные бойцы подобны хозяину, такие же большие, натренированные. В форме и берцах двигаются по расчищенным от снега дорожкам. И брутальность их зашкаливает, особенно под ярким фильтром камеры. Делаю снимок и тут же отправляю его подруге.
“ Только посмотри, какие здесь охранники! Здоровенные. Кровь с огнем перемешанная!”
Не иссякает и минуты после того, как рядом с сообщением загораются две синие галочки и мне приходит ответ.
“Уже еду!”
То-то же.
Сую телефон в карман шубки, наперерез новому начальнику охраны топаю по полянке распинывая ногами рыхлый снег.
О судьбе Нура мне неизвестно, но уверена, такой зверь просто не мог погибнуть в лесу. Он перегрыз веревки и сбежал искать другую жертву похожую на меня. Свят-свят…
Поежившись, замираю подле мужчины в черном.
- Денис, к шести начнут собираться работники с вещами для заселения в дом. Пожалуйста, не гони людей на задний двор. Пусть заходят через парадную дверь.
- Не положено.
Отсекает охранник, а я терпеливо поджимаю губы, но также настойчиво смотрю на Дениса снизу вверх. Инны и Самары уже нет в особняке, однако их законы крепко засели в головах, не пострадавших от руки правосудия Богдана, охранников. Чумой въелись в поведенческие мотивы и решения мужчин, но ничего, и эту хворь я смогу вытравить.
- Теперь госпожа здесь я, Денис, и правила поменялись. Я не разрешаю с порога тыкать носом людей на их положение перед владельцами дома!
Топаю ногой для убедительности. Охранник вроде соглашается, но я еще прослежу.
Конечно, если бы наябедничала Царёву, то все по струнке возле меня ходили. Я не хочу так. Едва переступив двор, Богдан отдыхать должен, телом и душой. Уют чувствовать и спокойствие, а не разгребать бытовые конфликтики после нервозного рабочего дня. Тогда зачем здесь я?
Буду завоевывать авторитет сама, а не гавкать из-за широкой спины Царёва.
Одобрительно кивнув Денису, разворачиваюсь и возвращаюсь к своим родным.
Сегодня утром у нас с Богданом был достаточно жесткий разговор. Он, как всегда, противился и нудил. Даже мамины оладьи не скрасили его настроение, а я, скрестив руки на груди, забыла, о наставлениях по дрессировке львов.
Отчитала Царёва за его эмоциональную скупость и излишнюю чопорность. Ведь директором и суровой акулой бизнеса он может быть в офисе, а здесь Богдан - любящий мужчина и заботливый отец.
Царёв привычно ругался, отнекивался, но потом уступил и замолчал первый. Вихрем поднялся в свой кабинет, громко хлопнул дверью, заперся и никого не впускал. Анализировал.
Кажется, он принял мое мнение и наконец, расслабился. Вот только…
- Богдан! А ты никого не потерял?
Царёв как вечный двигатель без внутреннего сгорания продолжает катать пустые санки, пока Александра возится в сугробе. Богдан замирает, оглядывается по сторонам, в упор не замечает малышку.
- Валерия Михайловна, - хмуро спрашивает с меня, ведь я мать, и в то же время нянька, - где моя дочь?
- Вот! – С укором тычу пальцем влево, - Богдан, она снег ест!
Оставь ребенка с папой, называется. Бурчу, размахиваю руками, спешу к Александре, но Царёв быстрее. Он поднимает дочь, отряхивает ей рот, а малышка довольно заливается, мол, вкусно.
- Прогулка окончена.
Командует Богдан и, прижав к себе дочь, идет в дом, я постоянно рядом. На первом этаже раздеваемся, стаскиваем обувь.
- Ольга Ивановна, готовьте теплую ванночку, Александру нужно согреть.
- Какой согреть? Она не замерзла! - говорю я, напоминая о толстом слое одежек.
Мама закатывает рукава на цветастом кримпленовом платье, не обращая внимания на нас, молча забирает Александру и уносит в детскую.
У мамы забот невпроворот, чтобы выслушивать наши с Богданом распри. Мало того что она прекрасно исполняет роль бабушки, так еще ей предстоит великое задание – обучать новых поварих искусству готовки. Делиться секретиками, а то Царёв привык к ее кушаньям и теперь даже от ресторанных блюд нос воротит.
Ближе к вечеру, когда люди из наемного персонала вошли в дом через главные двери, услышали инструктаж от меня и сейчас разбирают свои чемоданы на третьем этаже, мы с Богданом сидим в кухне за большим столом друг напротив друга и заканчиваем с ужином. Я откладываю приборы в сторону и собираюсь встать, но Богдан задерживает:
- Подожди это не всё.
Смиренно выполняю просьбу. Богдан маячит рукой официантке Лауре и та спешит ко мне с подносиком. Снимает крышку, и я до скрежета зубного напрягаюсь, но улыбаюсь.
- Сырный пудинг, как ты любишь…
- С-с-спасибо.
Перевожу взгляд на Царева, а он будто горит. С пылким жаром смотрит в ответ, вот-вот дыру во мне прожжет. Упирается кулаками в подбородок и слишком часто дышит.
- Попробуй.
Благо студенистый мутный комок совсем маленький и полностью умещается на столовую ложку. Подношу к губам и субстанция застревает во рту, а горло сжимается в позывах так, что не получается проглотить. Царёв возбужденно вонзается в меня глазами и от этого только хуже.
- Почему не жуешь?
Какой тут жевать? У меня даже проглотить не получается, еще и смаковать обязана. С рьяным сопением пытаюсь съесть комплимент от Богдана, но склизкий пудинг из вонючего сыра будто прилипает к небу.
- Постой, - с волнением говорит Богдан, наблюдая за моими финтами. Берет салфетку и подает мне, - выплюнь.
- Зачем?
То ли догадался, что я терпеть не могу сыр, то ли сжалился.
Я, умело скрывая облегчение, выполняю прошение, следуя подсказки Богдана, ковыряю ложкой остатки пудинга и нахожу внутри изумительное кольцо. Из белого золота с россыпью прозрачных камней. Осторожно поддеваю украшение двумя пальчиками, округляю глаза и открываю рот. Как рыба хлопаю губами, это все на что я сейчас способна.
- Валерия, быть может, я действительно не щедр на эмоции и проявления чувств… кхм…очень редко говорю тебе нежные слова, но знай, я тебя люблю.
