Хотя, может это и к лучшему. Теперь Владимир Александрович поймет, что никакой любви у его сына ко мне нет. Мы слишком мало были вместе. Ничтожно мало… Да и я в этот момент четко осознала, как выглядела в глазах Назара все это время и как была навязчива в своем стремлении завоевать его. Ведь если мне хватило одной ночи, чтобы воспылать к нему чувствами, это не говорит, что с ним произошло тоже самое. Моя любовь и шанс, что мы можем быть вместе ослепили. Я думала только о себе и Климе, принимая доброту Назара и заботу, как проявление любви. Действуя разными путями, я преследовала одну цель – заполучить его, не понимая, что будоражу в нем только желание, с которым он вел борьбу, но все же срывался, поддаваясь соблазну, от которого бежал и не хотел. Теперь стало еще больше стыдно за себя, ведь я взглянула на все по-новому.
– Иногда одной ночи достаточно, чтобы понять – это твой человек, – проговорил Владимир Александрович пытаясь вновь вселить в меня надежду, но единственный кто может это сделать – сам Назар, если придет и скажет: «Юля, я люблю тебя и никому не отдам». Только я не услышу этих слов… Никогда. Для него я так и останусь легкомысленной потаскухой изменяющей мужу.
– Пожалуйста, прекратите. Давайте вернемся к тому, что вы сказали о своем сыне. Значит Назар киллер и как понимаю мой муж знает об этом?
Мужчина напротив засмеялся и мне это не понравилось.
– Еще бы. Они были лучшими друзьями, пока Клим не решил выйти из группировки, последовав нашему примеру.
– Группировки?
– Климовск. Слышала о такой?
– Нет.
– Юля, скажи, а ты знаешь кем является твой муж и чем он занимается?
– Раньше думала, что знаю, но теперь я нахожусь в неведении. Ни он, ни Назар ничего мне не рассказали.
– Только для того, чтобы ты спала спокойно.
– И кем же является мой муж?
Раньше я считала его обычным предпринимателем, но после организованного взрыва, в котором мы будто бы погибли, понимаю, что Филипп имеет некую силу и поддержку. И конечно, "скажи мне кто твой друг, и я скажу – кто ты!". Если Назар киллер, то кто тот человек, которого я впустила в свою жизнь, думая, что делаю это во благо.
– Если по-простому, то главарём.
– Главарём?
– Да, но потороплюсь тебя успокоить, уже долгие годы группировки по сути не было. Бизнес легализовали, а члены стали акционерами, работниками. Очень жаль, что ребятам, которые столько времени добивались мира, вновь приходится марать руки в крови, от которой они долго их отмывали.
– Группировку создал Филипп?
– О, нет, девочка – я.
– Вы?
– Я родился в замечательном городе Климовск. Моя мама работала медсестрой, а отец трудился на патронном заводе. Именно папа – смог зажечь во мне искру интереса к занятиям стрельбой. Мы с ним часто выбирались на охоту. И если для отца это было приятным времяпрепровождением, отдыхом от трудовых будней, то для меня стало страстью. Увлечение подогревалось тем, что я практически никогда не промахивался, был очень метким. Отец, видя успехи, определил меня в стрелковый клуб, где я смог не только серьезно развиваться, но и нашел хороших товарищей, единомышленников. Как говорит молодежь – спорт тогда был в тренде, все занимались, были активными, целеустремленными. Какое было хорошее время. Молодость…
Я покивала, соглашаясь.
– Мы с друзьями не только жили стрельбами, но и ходили в секцию по боксу. Ну и как сама понимаешь из увлечений были футбол, хоккей, лыжи, как же без этого? Что было доступно – всем занимались и от этого наша дружба только крепчала. Всегда рядом, всегда вместе. Молодые бравые сильные парни... Нас все уважали, а мы не зазнавались. Кому чем помочь надо, всегда откликались. Городок маленький, все друг друга знали и жили дружно. Ох, а от девчат отбою не было. Но я всегда любил мою светловолосую красавицу и не глядел на сторону. Она и сейчас для меня краше всех, – Владимир Александрович посмотрел в дверной проем, и я обернулась. Там, все также на полу играли Клим и Елена Валерьевна, а игрушками для них служили статуэтки.
Мама Назара, посмотрела на нас и улыбнувшись снова переключила внимание на внука. И как бы мне не нравилось наблюдать за тем как сын общается со своей бабушкой, я понимаю, что нам надо уехать отсюда, покинуть страну. Я не желаю быть частью криминального мира, хочу жить спокойно со своими детьми, а не бегать от пуль и преследований, бояться, что нас найдут и убьют. Мне не нужен Филипп, а я не нужна Назару. Для своих родителей я мертва и не знаю стоит ли мне звонить им, это может обернуться для них и нас бедой. Здесь меня ничего не держит. Надо достать другие документы, только где их взять… И чем расплатиться? Вот бы я могла снять деньги со своих счетов.
– За пределами города нас так и называли – Климовцы, – продолжил Владимир Александрович, возвращая мое внимание к себе. – Нас уважали, а некоторые боялись. Мы всегда были рады гостям в нашем городе, но, если они начинали хамить, грубить, подрывать наш авторитет, пытаясь прогнуть Климовцев или дебоширить, тогда нашему радушию приходил конец, – он затянулся и покивал головой. – Наверно я говорю слишком много ненужной информации, тебе это неинтересно, постараюсь быть короче. Просто воспоминания о молодости захлестывают, было ведь не только плохое. Могу говорить об этом без устали, но обычно только с женой.
– Ничего, продолжайте. Мне интересно.
– Дальше я ушел в армию, а когда вернулся, то сразу женился. Мы не стали затягивать с потомством и у нас появился ребенок. Аленушка сидела с Климом дома, а я, чтобы содержать семью устроился на завод, вместе с отцом работать. Туда многие наши парни после армии пошли. И вроде платили нормально, не обижали по зарплате, но не лежала у меня душа к этому месту. Столько лет ходил на работу как на каторгу. По счастливому стечению обстоятельств, как я тогда подумал, тренер, который долгое время держал нас под своим крылом и обучал, ушел на пенсию. Стрелковый клуб городская администрация решила прикрыть, и я пораскинул мозгами, занял денег у кого смог и открыл тир, думая, что в нем воспитаю своего сына чемпионом, ну и других ребятишек соответственно. Друзья тоже после работы заходили. Все было хорошо, но спустя время Климовск попыталась подмять под себя одна известная криминальная группировка, наводящая ужас на ближайшие к нам города. Тогда все это было непривычно, разборки конечно и раньше происходили, а тут началась череда убийств, кражи, рекет. Страшно стало жить. Мы с ребятами напряглись, ведь пострадали и наши друзья. Подняли на уши всех кого можно, задействовали связи. Больше всего одолела несправедливость, когда виновные были найдены, но остались без наказания, дела закрыли. Что-то списали на самоубийство, где-то прикрылись, повесив вину на левых, а свидетели исчезли. Стало понятно, что по закону жить уже не получится. Вот тогда для нас все и началось. Мы, как и в молодости, решили объединиться и вновь взять город под защиту…
– Мама, – в комнату влетел Клим и сел мне на колени. – Я хочу погулять.
– Прервитесь ненадолго. Юля, идем, мы покажем вам наше хозяйство. Клим говорит, что хочет посмотреть на барашка, – произнесла Елена Валерьевна держа в руках белую миску. – Заодно попробуете наш урожай.
Мне хотелось узнать продолжение истории, но пришлось поддаться. Я взяла Клима на руки, и мы все вышли на улицу.
– Ну, боец, ты у нас виноград хотел. Какую гроздь желаешь?
Клим указал пальчиком.
– Вот эту.
Владимир Александрович сорвал виноград и положил в миску. Сейчас немного погуляем, а потом, когда сядем чай пить, помоем ягодки и будем есть вприкуску с пирожками. А сливы хочешь?
– Не знаю, не пробовал.
– Пробовал, просто забыл, – ответила я.
– Жаль вы раньше не приехали. В этом году столько клубники было, а есть некому, мы столько не осилим, пришлось варенье закатывать да компоты, – сказала Елена Валерьевна. – Клим, хочешь варенье?
– Хочу.
– Значит начнем сегодня новую баночку…
