увернуться от горячих влажных касаний языка.
– Что ты делаешь? – прошептала я, дико смущенная. – Не надо…
– Тебе неприятно?
– Приятно, но это же как-то неправильно…
– Урок первый, Мышонок, – ухмыльнулся Кирилл, смотря на меня снизу вверх бесстыжими глазами, – в постели нет ничего неправильного. Все, что нравится мне и тебе – правильно. А мне очень нравится тебя целовать. Везде.
Я вспыхнула и опустила руки на его плечи, сквозь ресницы наблюдая за тем, как он опускается ниже, еще ниже и касается меня губами там…
– Кир, – смущенно дернулась я.
– Так хорошо?
– Д..да…но…
– Первый урок, забыла? – прошептал он, заговорщицки мне улыбаясь, и я послушно кивнула в ответ. А Кирилл, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, полностью стянул с меня джинсы, подхватил на руки и вынес из ванной.
И – странное дело – я вдруг перестала стесняться и ощутила себя так, будто в его руках мне самое место. Так хорошо мне там было, так правильно.
В спальне он осторожно опустил меня на кровать, и от того, что простыни и подушка очень тонко и неуловимо пахли им – его запахом, меня вдруг с ног до головы протряхнуло от возбуждения.
– Ты красивая…– Кирилл окинул меня восхищенным взглядом, будто я какая-то невероятная драгоценность, и медленно провел по всему телу горячими ладонями. Огладил обнаженные плечи, живот, приласкал бедра и ноги, а потом осторожно стал массировать стопы. И меня внезапно аж выгнуло от того, насколько это было приятно. Не думала, что в прикосновениях к пальцам ног может быть столько эротики.
– Такая чувствительная, – выдохнул горячо Кирилл, – такая отзывчивая…
И провел языком по лодыжке, не переставая гладить меня. Я вздрогнула и, закусив губу, пыталась не стонать. Жесткие пальцы тут же коснулись моего рта и осторожно разомкнули губы, поглаживая их гладкую изнанку.
– Урок второй, Мышонок, – хрипло произнес Кирилл, его голос был сейчас таким низким и глубоким, что у меня от него побежали мурашки, – не молчи, мы не на допросе. Если хочется – стони, кричи…Мне нужно видеть твою реакцию. А еще…Это дико возбуждает.
Я покраснела так, что алым залило не только лицо, но и шею.
– Как же мне нравится тебя смущать, – улыбнулся Кирилл и закрыл мне рот поцелуем, прежде чем я успела что-то сказать. Его руки в это время мягко, но уверенно продолжали действовать, касаясь меня там, где было слаще всего. Я задыхалась, непроизвольно сжимая плечи Кирилла, и даже не замечала, как оставляю на нем царапины, потому что ощущения были слишком острыми. Я даже не могла сказать, хорошо мне было или плохо. Это было просто невозможно, невероятно и ново. Внутри будто рос огромный горячий шар, который заставлял полыхать и дрожать нервные окончания во всем теле. Каждое движение пальцев и губ только делало этот шар больше, но так не могло продолжаться бесконечно…И в какой-то момент меня накрыло взрывной волной. Осколки горячего шара, кипящая лава и невероятное, немыслимое удовольствие, от которого хотелось кричать, как от боли.
– Кирилл…
Когда меня перестало трясти, я выдохнула его имя. И попросила смущенно:
– Можно я тебя потрогаю? Хочу, чтобы тебе тоже было хорошо…
Кирилл неожиданно сглотнул, посмотрел в упор серьезными глазами и молча кивнул, а я вела по нему руками, чувствуя, как бешено колотится сердце. Гладила крепкие грудные мышцы, трогала кубики пресса и с непонятно откуда взявшейся смелостью опускалась еще ниже…
Вскоре я услышала первый стон Кирилла – низкий, красивый, безумно возбуждающий. От этого звука у меня встали дыбом все волоски на теле, и я начала коротко, загнанно дышать, ощущая странное томление. Неудовлетворенность. Желание принадлежать ему.
Кирилл подмял меня под себя и начал целовать.
– Будет больно скорее всего, – прошептал он мне на ухо, щекотно опаляя кожу дыханием.
– Я справлюсь.
– Я знаю, ты сильная девочка. Ты точно хочешь?
– Да. Я хочу. Я люблю тебя.
Резкая, будто обжигающая боль заставила меня вскрикнуть и изо всех сил вцепиться в плечи Цареву, будто пытаясь его остановить.
– Тшш, тихо, моя хорошая, уже все. Больно еще?
Было больно, но я почему-то отрицательно мотнула головой. Мне хотелось, чтобы он продолжил. И он продолжил: мучительно нежно, плавно, пока я не поняла, что боль ушла.
Кирилл начал тяжело, прерывисто дышать, его взгляд поплыл, становясь абсолютно пьяным и расфокусированным.
– Крис, – выдохнул он. – Криииис…
И наконец хрипло и длинно простонал, бессильно опускаясь на меня. Такой тяжелый и горячий, что мне должно было быть неудобно, но почему-то не было. Я прижала к себе его голову, взъерошила влажные темные волосы, и в глазах защипало от того, какой Кир сейчас открытый, расслабленный и даже беспомощный. Какой он сейчас со мной настоящий.
– Я мог дольше, – пробормотал он бессвязно, уткнувшись мне в шею, – но первый раз не надо долго…Потом когда заживет…
– Кир.
– Крис.
Он с невыносимой нежностью поцеловал меня в висок, а потом болезненно усмехнулся:
– Я люблю тебя.
– Я знаю. Я тоже тебя люблю.
Мне казалось, что все мое тело превратилось в желе, не было сил даже рукой шевельнуть. Было бесконечно хорошо. И только неприятное саднящее ощущение между ног заземляло и возвращало мыслями к реальности.
– Мне в душ надо, а для этого тебе надо меня отпустить, – прошептала я, поглаживая его спину, и Кирилл длинно вздохнул.
– Я бы вообще тебя не отпускал, если бы можно было….
Но тут же откатился в сторону и, бережно обняв меня за плечи, поднял и прижал к себе.
– Отнести тебя в ванную? – серьезно поинтересовался он.
– С ума сошел? Я сама дойду, – смутилась я. Я видела следы крови на своих бедрах и мне было ужасно неловко, что он будет меня трогать, когда я в таком виде. Лучше уж я помоюсь, а потом еще полежим и пообнимаемся. Надо только родителям будет сначала позвонить, вдруг они меня потеряли. Черт, у меня же телефона теперь нет! Вообще забыла об этом, будто память отшибло.
– Кир, дашь мне
