сказала, что детей двое?
В его голосе четко улавливаю упрек. И, с одной стороны, я могу понять его претензии, но с другой…
– А почему должна была?
Миша хмурится и отводит взгляд. На секунду, но этого хватает, чтобы я заметила.
– Потому что я как отец имею право знать, – тихий голос слегка коробит.
– Да, а ещё ты как отец мог бы звонить и узнавать, что со мной все в порядке. А то получается, что ты вспоминаешь о своем родительстве, когда тебе удобно.
– Катен, – взгляд из-под бровей, – бред не неси.
Пытаюсь подняться со стула, но большая ладонь Потапова опускается на бедро и прижимает меня, чтобы не дергалась.
– А как это ещё объяснить, Миш? Несколько дней полный ноль. Никакого интереса ни ко мне, ни к моему здоровью.
Миша прищуривается.
– У тебя что-то стряслось за эти несколько дней?
– Нет, но могло бы, так?
Миша громко выдыхает. Ерошит волосы.
– У меня все было под контролем, Катен.
– Миша, ты вламываешься в мою жизнь. Женишь нас по второму кругу, а потом просто забиваешь.
– Катен…
– Хватит меня перебивать, Потапов! – непроизвольно повышаю голос, и на нас оборачивается персонал больницы.
– Извините, – шепчу пересохшими губами и возвращаю взгляд на Потапова.
Он смотрит куда-то в пол, сжатый кулак лежит на соседнем стуле.
– Я не мог звонить, – дергает головой и встает.
Разминает плечи, протягивает руку мне. Несколько минут сражаемся взглядами, но нас прерывает врач УЗИ.
– Катерина, все готово. Вот, – протягивает бумаги.
– Спасибо.
– Всего хорошего, – добрая улыбка успокаивает успевшие натянуться нервы.
Миша подталкивает меня к выходу. Мне хочется устроить протест прилюдно, но я понимаю, что это будет выглядеть глупо. Приходится прикусить язык и плестись на улицу.
– Ты на машине? – Потапов осматривает парковку перед зданием.
– Нет, мне было лень ехать за рулем. Да и голова болела.
Острый взгляд на меня.
– Сейчас все в норме?
Пожимаю плечами.
– Более чем.
Злость испаряется. Мне становится все равно, почему он не звонил, да и вообще. Я же не планировала с ним сближаться, а сейчас даю Мише повод думать, что мне не все равно.
– В общем, я не мог тебе звонить, Кать.
–Я поняла, Миш. Можешь не распинаться. Мне нельзя нервничать, поэтому закроем тему.
Миша рычит, но замолкает. Ведет меня к своей машине.
– Хочешь чего-нибудь? – усаживается за руль и косится в мою сторону.
Мотаю головой.
– Так почему ты не сказала, что детей двое?
Комок тут же заполняет горло от одного воспоминания того страха, который я пережила на первых неделях.
– Долгая история, – предпринимаю попытку уйти от темы.
Но Потапов не из тех, кто так просто сдается и отступает.
– Так и мы не торопимся.
Выдыхаю сквозь стиснутые зубы.
– Тебе она не понравится.
Миша переплетает наши пальцы и подносит мою руку к губам.
– Давай я буду решать, что мне интересно, а что нет.
– Хорошо, но потом не жалуйся, что я затронула запретные темы, – прикрываю глаза, чтобы не разреветься от переизбытка эмоций, – в общем, после нашего разрыва я переживала не лучшие времена. Потратила кучу нервов и слез, пытаясь понять, почему ты так поступил и за что ты все разрушил.
– Катен…
– Да я не упрекаю, Потапов. Я рассказываю, ты же сам хотел узнать причину.
– Да, извини, – тут же отступает Миша, давая мне возможность продолжить.
– Ну и на третьем месяце на УЗИ мне сказали, что, возможно, один плод замер. В общем, я была на грани того, чтоб потерять одного из малышей.
Глава 22
Миша
Когда слышу эти слова, в венах кровь застывает. Бедная моя девочка, что ей пришлось пережить, пока меня не было.
Сглатываю комок в горле. Катя мнет свободной рукой футболку. Не смотрит на меня.
– Катен, – пытаюсь достучаться до жены.
Жена....
Закусываю щеку. Отвык уже от того, что она рядом и мы женаты. А сейчас чувство, что не было времени порознь. И мне нравится, что она рядом.
– Кать, посмотри на меня.
Поднимаю за подбородок. Смотрю во влажнеющие глаза.
– Ну что ты, Катена? – обнимаю за плечи, придвигаю к себе.
Прижимаюсь губами к влажному виску.
Слышу её тяжелый вздох, от которого сердце замирает.
– Знаешь, как страшно слышать подобное, – шёпотом, на грани слышимости, и от этого я острее чувствую её боль.
Крепче стискиваю плечо, стараясь не причинить боль. Хоть и хочется со всей силы прижать к себе, чтобы она ощутила и приняла, что вот он я.
С ней. Рядом.
– Могу себе представить, милая, – глажу по волосам.
На мою футболку падает слеза.
– Не плачь, пожалуйста. Все позади. Оба ребенка живы.
Кивает.
– Только благодаря Тамаре Львовне. Это она не дала мне раскиснуть и уйти окончательно в себя. Заставила бороться, отправила ещё к другим специалистам. Когда выяснилось, что все в порядке, ту узистку уволили и запретили заниматься врачебной деятельностью. А представляешь, скольких она могла угробить?
– Тш-ш-ш, не думай о плохом, Катен.
Она качает головой, все ещё прижатая ко мне. А я теряюсь и не знаю, как сделать так, чтобы она не расстраивалась.
– А как получилось, что она не увидела, что все в порядке?
