— Но ты же до сих пор к ней неравнодушен.
Антон в тот момент отгородился, а я сказала, что отдам ему все деньги, когда смогу вернуться к жизни. В общем, мы совсем разошлись.
И встретились только сейчас, на этом сумасшедшем поле боя.
Усилием воли я отворачиваюсь от Глазунова и, присев на корточки, утешаю мужа. Аркаша мне улыбается. Думаю, женившись на мне, он рассчитывал, что постепенно я верну ему смысл жизни, плавно сделав мужчиной. Идти к этой цели с законной женой, в тиши собственного дома, с массажами, кремами и взрослыми фильмами, когда никто ничего не слышит, не станет над ним смеяться и не узнает подробности, — это совсем другая история. Я стала для него надеждой и теперь понимаю, что не могу просто так бросить. Он хороший, несчастный человек, он добрый. Это подло. Опять я вляпалась в какую-то фигню, не подумав. Ну блин, ну как же так?
Сев на колени, я обнимаю своего несчастного мужа.
— Пойдём, милая, домой поедем.
Аркаша поднимается с пола и, прихватив меня за талию, пытается встать ровно.
— Здесь камеры есть, Леночка. Не переживай, мы этого ненормального засудим. Папа разберётся.
Вздохнув, сжимаю зубы. Папа у него разберётся. Это настолько не по-мужски и так жалко звучит. Каким бы ни был Алекс говнюком, он всегда кидался ради меня на амбразуру. Защищал от пуль. Закрывал телом. Бился до последней капли крови. Аркаша на такое неспособен.
Я оглядываюсь на своего бывшего, на которого как раз в этот момент Бельский пялит наручники. Алекс смотрит на нас зло, с искренней ненавистью и не сопротивляется, только сплёвывает скопившуюся во рту кровь.
— Пить дашь, товарищ начальник?
— В камере попьёшь, — хрипит Бельский и уводит Алекса из зала.
Мне грустно и не по себе, чувствую, как сжимается грудная клетка. И, хотя я цепляюсь за мужа, снова ощущаю гнетущую тоску. Оказывается, я скучала по этому наглому поведению, по чёрным глазам, по отчаянности и страсти, которая есть только в нём.
Ненормальный, бешеный… родной.
Его похожий на льва друг ходит по залу, пытаясь дозвониться адвокату. Официанты и администраторы собирают мебель, а Аркадий демонстрирует папе припухший глаз. Жалуется. Ведь ему ещё в совете директоров выступать. Как он с этим фиником? Говорит, что это мой чокнутый бывший, и предлагает засудить его, упрятав на двадцать лет за решетку. Глазунов бы никогда так не поступил. Он бы не ныл и не капризничал. Он бы бился до последнего. И даже с дыркой в животе вынес бы меня на руках из этого ресторана. И сейчас Алекс думает, будто я полюбила другого.
Ломаю руки, потому что идиотка. Всегда делаю всё не то и не так. Ибо Саша в очередной раз кинулся в драку ради меня, а я… Я замужем. Он дурак, и я дура. Но когда человеку всё равно, разве он полезет бить чужому мужу морду?
— Лена, можно тебя на пару слов? — отвлекает Бельский, прихватывая за локоть. — Нужно прояснить кое-какие моменты.
— Эй, подождите, уважаемый, — встревает мой «израненный» супруг, — скоро приедет наш семейный адвокат, и вы сможете допросить мою супругу как полагается, по всем правилам.
— До этого не дойдёт, просто несколько деталей, не волнуйтесь, господин Романов.
Я послушно плетусь за Антоном, бесцеремонно тащащим меня по тёмному коридору. Отчего-то думаю, что его надо слушаться. Думаю попросить его, чтобы не заводил дело на Алекса. Пусть придумает что-то, он ведь умеет. Это будет моя последняя просьба.
— Знаешь, что я тебе скажу, Лена? Вы меня достали. Причём оба! И всё равно мне покоя от вас обоих не будет: от него и от тебя. Вы мне своей ненормальной любовью только работы прибавляете. Так что валите на все четыре стороны.
— Что?!
— Видит бог, я пытался тебя уберечь от этой глупой затеи. Моя совесть чиста, вы оба неисправимы. Ты продолжаешь творить дичь и счастливее не становишься, так что — вот.
Он толкает дверь пожарного выхода из ресторана и выводит меня на улицу, где у порога стоит автомобиль. А за рулем сидит Глазунов, совершенно свободный, без наручников. Сердце колотится как бешеное. Дверь машины раскрыта и темнотой салона приглашает меня внутрь. Уму непостижимо, эти двое всё решили за меня. Сцена с наручниками была постановкой.
— Бельский, я думала, ты на моей стороне!? Я не пойду к нему, ни за что!
Пытаюсь уйти, но Антон закрывает дверь в ресторан.
— Твой Глазунов регулярно таскался ко мне, пытаясь выяснить, где ты. Бросался под дуло и творил разную хрень. Мне это всё надоело. Он помешан на тебе. А ты назло ему вышла за какого-то дебила замуж. Идите общайтесь. Иначе это никогда не закончится.
— Нет! Это не так, я вышла за Аркашу, потому что он нуждался во мне. Я не поеду с Глазуновым.
— Вы как Бонни и Клайд: достойны друг друга. Так что совет да любовь. А мне пора на следующее задание.
Пытаюсь сбежать, но Бельский не даёт мне уйти, преграждая путь.
— Нет!
Разворачиваюсь в обратную сторону, собираясь обогнуть машину и скрыться, но, сделав шаг, натыкаюсь на широкую мужскую грудь. Знакомый аромат туалетной воды ударяет в нос, подкашивая ноги и дурманя голову.
Глава 55
Его злые, почти чёрные, горящие огнём глаза парализуют мою волю, и я уже не помню, отчего собственно сопротивлялась. Почему не хотела с ним ехать? О, точно, он же отвратительный подлый говнюк! Хорошо было бы проанализировать собственное поведение, но в следующий миг меня уже никто ничего не спрашивает, Глазунов хватает моё несчастное тело, отрывает от земли и, перевернув как непослушного ребёнка, куда-то несёт. Со мной под мышкой делает несколько шагов и заталкивает в машину: вперёд ногами, на заднее сиденье. Пока я, испытывая шок, с трудом соображаю, что теперь делать, блокирует дверь и даёт по газам.
Ползаю на коленях по заднему сиденью, ищу выход, возмущаясь и матерясь. Поднимаю голову и ловлю его взгляд в зеркале заднего вида. Ох, как же меня это бесит! Я, конечно, к нему неравнодушна и вот за эту хамоватую наглость собственно и полюбила, но можно было хоть раз сделать что-нибудь нормально!? Хотя бы просто поговорить!
— Ты больной, Глазунов! Ты, видимо, в детстве головой стукнулся и теперь совершенно неадекватен! Это похищение человека! Ты вообще понимаешь, что за это тебе грозит вполне реальный тюремный срок?! У меня друг — опер. Он тебя посадит! Правда, он тоже стукнулся головой сегодня, раз помог тебе в этом преступлении, но это уже совсем другая история!
Резкий рывок, и я едва удерживаюсь на сиденье. Алекс усмехается и вальяжно ведёт машину, нагло покручивая руль.
— Глазунов! — Поднимаю руку и поворачиваю ладонь тыльной стороной к нему, демонстрируя кольцо, на пальце блестит крупный брильянт. — Я вообще-то замужем! Эй, алё! Земля вызывает Глазунова! Я выбрала другого! Я Аркашина жена! Я в него влюбилась, пока ты со шлюхами развлекался! Официально у нас свадьба была. Белая фата, букет голубых роз Сантори Аплоз. Это очень редкий и дорогой сорт. Тебе на такой букет в жизни не накопить! Даже если будешь откладывать с каждой зарплаты! Аркаша будет меня искать и убьёт тебя, когда выйдет на след.
— Мне не привыкать скрываться от твоих кобелей, стервочка, — ухмыляется Алекс и снова виляет по дороге, заставляя меня метаться по салону. — Ну и как? Аркаша лучше меня, стервочка? Тебе очень сильно понравилось, не так ли?
— Аркаша нежнее, он заботливый, мягкий. А ты…
— Что я? — Ещё один острый взгляд в зеркало.
Засмотревшись в ответ, не успеваю схватиться и валюсь на пол между сиденьями. Довольно больно и с соответствующим грохотом.
— Эй, стервочка, ты там жива? Не уходи от разговора и переползай ко мне на переднее сиденье.
Исключительно для того, чтобы не убиться, сжав зубы и растоптав гордость, я перебираюсь вперёд. К нему. Он то и дело поворачивается, и я встречаюсь с чёрными глазами. Зло дёргаю ремень. Защёлкиваю. Смотрю на него, ощущая, как тону в целом водовороте чувств. Ненавижу, люблю, убила бы, ну и дальше по списку…
