глаза и порозовев щеками.
Господи, как же я ненавижу вот это! Вечный, настолько мне знакомый, въевшийся в плоть и кости стыд жертвы, от которого не избавиться годами. Стыд за то, что ты страдала, что вроде как в чем-то, значит, сама и виновата, что-то когда-то не увидела, не смогла избежать… Я обернулась к Елене, а видела в ней свое отражение. Ведь сама чувствовала прямо сейчас нечто похожее. Как если бы часть вины за это безобразное происшествие, за новое проявление жестокости по необходимости лежала и на мне. Плевать, сколько раз твердила себе, что ни в чем не повинна, что Матвей уже был таким и не я его изменила… Вот и она сейчас наверняка вспоминает, как еще совсем недавно я была свидетельницей ее бессилия перед жестокостью, и стыдится этого. Но это не наша вина, не наша, но однако же…
— Это бесполезно, — покачала я головой. — Он забил насмерть человека на глазах десятков людей, и вот уже на свободе спустя два года. А сейчас… его семейка еще и пострадавшим выставит. С ними судиться… — Я поежилась, вспомнив эти судебные заседания, что превращались, по сути, в издевательства надо мной, выставляемой какой-то тварью конченой, из-за которой положительный со всех сторон парень и ценный член общества очутиться в тюрьме. — Это ад какой-то.
— Не нужно нам к этому внимание органов привлекать, — поддержал меня Лекс и сверкнул искоса глазами с каким-то азартом, что ли. — Сами управимся. Уж ближайшие недели четыре он точно нас не побеспокоит.
— Почему? — посмотрела на него я.
— Ну, со сломанной рукой ножом сильно не помашешь, если он не левша, конечно. Тогда стоило обе ему…
— Ножом? — ужаснулись мы с Еленой в унисон.
Он сломал Матвею руку? Не просто ударил, а нанес увечье? В животе опять противно потянуло, и заныли все места моих старых травм. Вот она, говорю же, та самая вина, засевшая в костях даже. За жестокость, что все случается и случается вокруг меня. Ты слабачка, Оксана! Стрелять в человека собиралась, да? Да при мысли об увечье, даже у этого скота Швеца, у меня в желудке как баллон с жидким азотом лопнул.
— Виноват, ляпнул не подумавши, девушки, — нахмурился Саша, коротко глянув на меня, явно раздосадовав на себя.
— Он приходил в школу с ножом? — в ужасе прошептала моя коллега, ясно не только об этой ситуации, но еще о своем чем-то. — Божечки, да как же их таких земля носит. А если он опять… Там же дети…
— А вот к этому вопросу, я считаю, будет правильным привлечь нашего Михаила Константиновича, чтобы он провел беседу с руководством школы на тему надежности охраны, он умеет такие разговоры разговаривать, чтобы впечатлились.
— Стоп! — опомнилась я от накрывшего с головой испуга в момент, когда увидела, как Швец бросается на Сашу со спины. Я чуть не обезумела от ужаса, и только вцепившаяся в меня Лена смогла удержать от того, чтобы не броситься к мужчинам. А это я ведь еще даже ножа не заметила, как и она, у меня перед глазами только кровавая картинка из прошлого промелькнула. — Вы знакомы. Вы и дядя Миша, так? Я хочу знать, что происходит вокруг меня.
— Знаете, а давайте домой тогда. И перекусим, и поговорим, — отвел взгляд Лекс и завел машину.
— Я тогда Мише позвоню, — тоже явно смутилась Елена. — Он рассердится, если мы ему не сообщим.
— Да уж рассердится, — пробормотал со вздохом мужчина. — Чует мое седалище стремительно приближающийся запах скипидара. — И он снова схватил мою руку и поцеловал, заглянув в глаза. — Оксан, ты главное в голове держи, что у нас все серьезно, поняла? Сейчас уже все всерьез, надолго и каждое слово — правда, а изначальные вводные… они херня полная и уже неважны. Лады?
— Что-то мне страшно становится.
— Оксана, в этой ситуации тебе нечего бояться, поверь! — положила мне ладонь на плечо Елена. — Тебе может показаться странным, но все, что мужчины сделали, было сделано из заботы о тебе и в попытке оградить от неприятностей.
Я проморгалась и головой даже мотнула. Что-то я понимаю все меньше и меньше.
— Но ведь это я вас… тебя хотела… И при чем тут дядя Миша вообще? Мы что, не случайно встретились с ним тогда?
— Нет-нет! У школы как раз вы пересеклись совершенно случайно. Он искал встречи со мной, — она покраснела окончательно. — Так уж вышло, что между нами нечто произошло… а тут как раз ты. Вышла от меня все на нервах, сорвалась, вот Миша и распереживался за тебя, чтобы не наделала глупостей… ну и вот.
— Не случайно встретились мы с Лехой с тобой, — бросая короткие косые взгляды, продолжил за нее Саша. — Корнилов поручил нам за тобой приглядывать, оградить от контактов с настоящим криминалом и, если надумаешь… ну, кое-чего, подпадающего под тяжелые статьи УК РФ, типа принять у тебя заказ.
— То есть я ваше задание от дяди Миши? — Я даже не смогла бы сейчас сказать, что чувствую.
Можно было бы все обозвать каким-то фарсом, но вот слишком ведь все серьезно.
— Оксан, я что сказал тебе про изначальные вводные? В жопу их, поняла? У нас все уже совсем другое. Иной уровень, пойми.
— Ребята, мне не представляете до какой степени неудобно заводить о таком сейчас речь, но не сказать тебе, Оксана, я не могу. Думала в походе, наедине, но чего уже.
Так, я еще не успела переварить новость о том, что была для своих любовников заданием от бывшего соседа, что, очевидно, счел меня психованной блуждающей миной, требующей контроля, так и еще что-то.
— Оксана, дело в том, что Мария наша язва Степановна умудрилась тебя увидеть с обоими парнями, — глядя исключительно на свои руки, торопливо сказала Елена, — и оба раза в моменты… не оставляющие сомнений в сути ваших взаимоотношений.
— Твою мать! — прошипел Саша сквозь зубы и накрыл своей ладонью мои до судорог, оказывается, сцепленные на коленях кисти.
— И как ты понимаешь, она не преминула сообщить об этом не только всем, кто захотел ее слушать в коллективе, но и Наталье Викторовне.
Я сглотнула, справляясь с нервной тошнотой. Вспомнила те самые злорадные взгляды коллег на совещании, представила, как они перешептываются за моей спиной, смакуя реальные и вымышленные подробности. Конечно, они не могли знать всей правды, но мне-то не легче почему-то.
— Пока это просто слух, запущенный этой недалекой и неприятной женщиной, но я знаю, что это только начало, Оксана, — продолжила Елена мягким тоном, поглаживая по плечу. — Я работаю с этой…
