настойчивый голос Бьянки. — Завтра мне понадобится парень!
— Это ты мне? — не понял он.
Вместо ответа она решительно подтянула к себе кофейник.
— И зачем тебе завтра парень? — лениво спросил Матео.
— Завтра у одного из членов Женского садового клуба будет прием, и нам надо ее убедить… — Бьянка осеклась, уставившись на свое искривленное отражение на металлической стенке.
— Ищешь новый повод меня поцеловать? — усмехнулся он.
— Убедить, что я бросила ее сына ради такого болвана, как ты! — кофейник с шумом приземлился на стол. — И не обольщайся: там твои дешевые уловки не сработают. Придется подготовиться!..
— Не делай ничего из того, за что мне может быть стыдно! — серьезно сказала Бьянка. — На конумоя репутация!
— Мою ты разрушила, почему я должен думать о твоей? — усмехнулся Матео.
— Испортишь прием, — уголки ее губ насмешливо дернулись, — и Мария сожжет твои картины.
— Они у нас в заложниках, сеньор Матео, — спокойно добавила Мария.
— И ты будешь выставлять пустые стены. Может, публике это даже больше понравится…
Перестав усмехаться, Матео с недовольством уставился в тарелку. Почему-то за последние дни у него больше не было сомнений, что они могут сделать что угодно и с ним, и с его картинами. Значит, придется опять идти на компромисс.
В чем суть приема, ему уже объяснили. Ежемесячно кто-то из членов Женского садового клуба Севильи устраивал подобное мероприятие у себя дома. Остальные собирались, любовались садом, наслаждались фуршетом, а потом еще некоторое время обсуждали прошедший прием, пока не наступал следующий.
К несчастью, этот прием проводила мать бывшего жениха Бьянки. Из этого, как объяснила ему Бьянка, следовало два вывода: ей нельзя идти туда одной, и он должен вести себя образцово. Матео уже приготовился к нудным урокам этикета и манер, которые иногда показывают в фильмах, мысленно представляя стол со множеством вилок, ножей и тарелок. Потом в своих фантазиях он переместился в центр зала, где под классическую музыку он вынужден будет учиться бальным танцам. Да ни за что на свете!
— Не волнуйся ты так, — сказала Бьянка, разглядывая его нахмурившееся лицо. — Особых правил этикета там не потребуется, важно только…
— Как будто меня это волнует, — с деланным безразличием бросил Матео, тем не менее почувствовав облегчение.
— А должно волновать, сеньор Матео, — спокойно сказала Мария. — И сколько же вам повторять? Не перебивайте госпожу.
— Важно только одно, — продолжила Бьянка, вставая из-за стола, — умение вести светскую беседу. И этого, — она сделала небольшую паузу, — ты как раз не умеешь.
— Да с чего бы? — проворчал он, глядя, как пес еще глубже забился под софу, когда туда села Бьянка.
Через мгновение к ней присоединилась Мария, двигающаяся так бесшумно, что Матео на мгновение усомнился, не призрак ли она. Однако старая софа слегка прогнулась, когда она села рядом с Бьянкой, а в призраков он все равно не верил. Взгляд его машинально переместился на соседнее кресло, но, немного подумав, Матео остался за столом в противоположном конце гостиной.
— Светскую беседу не ведут с такого расстояния, — заметила Бьянка.
Он неохотно вылез из-за стола и осторожно сел в кресло, помня о жестких пружинах, которые мстили за каждое опрометчивое движение. Лицо его приняло непроницаемое выражение, руки плотно скрестились на груди — всеми способами Матео пытался отгородиться и от девушек, и от их слов, которые, он даже не сомневался, ему не понравятся.
— Итак, начнем, — продолжила Бьянка, сложив руки точно так же, как и он. — Расскажи нам о себе. Кратко.
— Я художник, — после короткого раздумья произнес Матео, — до недавнего времени жил в Севилье, подрабатывая барменом и натурщиком. Но потом, — он с иронией посмотрел на Бьянку, — меня похитили…
— Стоп! — перебила она. — Мой парень не может быть барменом или натурщиком, — ее голос был серьезным. — Так что про это забудь! Кто твоя семья?
— Какая тебе разница?
Про свою семью Матео ей рассказывать не собирался. Кто знает, что она захочет сделать? Вдруг поедет к его родителям знакомиться. От этой мысли ему стало не по себе гораздо больше, чем от скелета в подвале. А ведь эта сумасшедшая все может…
— Когда ведут светскую беседу, всем без разницы! Но вежливость на первом месте. Ну так кто твоя семья? — настаивала Бьянка.
А если он привезет ее да еще и со служанкой к отцу домой, то смеяться над ним будут до конца жизни. И сестра, и брат, и мать. И вообще весь городок. Может, даже отец будет смеяться. Особенно если узнает, как он оказался в ее доме.
— У отца собственная ферма под Малагой, — нехотя ответил Матео, тщательно подбирая каждое слово.
— И это все, что ты можешь сказать о своей семье? — немного удивленно спросила Бьянка.
Он быстро кивнул.
— Ну, тогда и достаточно, — задумчиво произнесла она, поправляя мягкую подушку за спиной. — Если спросят, просто будем всем говорить, что ты из семьи плантаторов на юге Андалузии. Небольшой собственный бизнес, и вы выращиваете очень хороший виноград или что-то там еще…
— Апельсины, — буркнул Матео.
— Без деталей, — отмахнулась Бьянка.
Он раздраженно заерзал в кресле, не обращая внимания на неприятный скрежет ржавых пружин. О своей семье он и сам не собирался рассказывать лишнего, но то безразличие, с которым говорила она, его немного задело. И вообще при чем тут его семья?
— Почему нельзя просто сказать, что я молодой талантливый художник?
— Госпожа не любит врать, — вклинилась молчавшая до этого Мария.
— Эй! — возмутился Матео, переводя хмурый взгляд с одной девушки на другую. — Я хорошо рисую!
— Недостаточно хорошо, чтобы об этом можно было говорить в обществе, — отозвалась Бьянка. — Итак, продолжим…
— Мои картины продаются! — обивка старого кресла зловеще затрещала.
— В сувенирных лавках, — тихо сказала Бьянка, будто говорила о чем-то крайне постыдном.
Матео сердито отвернулся. И что? Продаются же! Какая разница, в дорогих салонах или в сувенирных лавках? Это — дело времени. Так всегда говорил его агент.
— Мне просто не хватает известности, — проворчал Матео.
— Но это же не искусство, — не то с грустью, не то с жалостью посмотрела на него Бьянка. — Искусству место в сердцах, а не на холодильнике!
Сцепленные на его груди руки ошеломленно разжались и соскользнули на колени. С софы раздался чей-то сухой смешок. Ну чей? Ее странной горничной… Тема была неудобной настолько, что Матео бы не стал обсуждать ее ни с кем, кроме своего агента. Кто им сказал про магнитики?
— Откуда ты знаешь? — резко спросил он, с неудовольствием отметив, что Бьянка улыбается.
— Твой агент рассказал весь твой творческий путь, — ответила она.
— Историю успеха, —
