язык на моем члене.
Я нажал на курок.
Щелчок.
Прежде чем Мила успела с облегчением вздохнуть, она подпрыгнула, когда я выстрелил в следующего мужчину. Взрыв срикошетил от стен. Из бочки повалил дым, и его безжизненное тело рухнуло на стол. Мила задрожала, прижимаясь ко мне и прикрывая рот рукой.
— Похоже, похороны все-таки состоятся, — сухо заметил я.
Кровь растеклась по столу, и мой взгляд сузился, когда достиг моей тарелки с десертом.
— Меня сейчас…
Мила замолчала, ее голова поникла, а затем она обмякла в моих руках, коматозный клубок светлых волос и ног.
— Да что с ней такое, черт возьми? — спросил Александр.
Его настороженный взгляд остановился на Миле, и он даже не взглянул на мертвеца рядом с ним.
Поправив вес Милы так, чтобы ее голова покоилась на моем плече, я взял сигару и затянулся ею, разглядывая ее бесчувственное тело с притворным беспокойством в прищуренных глазах.
— Не уверен. Как думаешь, ей нужно поесть? — я выдохнул дым и встретился взглядом с Александром. — Я думал, что девушек Михайловых нужно только трахать, чтобы выжить.
По какой-то причине мне не хотелось рассказывать ему о ее фобии. Эти мелкие детали были моими.
— Ты сукин сын, — закипел он. — Она не ее мать…
— Оставь это, — сказал я, скучая. — Я уже слышал это раньше.
— Отпусти ее. Ты можешь обменять меня вместо неё.
— Заманчиво, но ты не в моем вкусе. — я послал взгляд Виктору, чтобы он убрался отсюда. — Раздень его, — приказал я. — Он может приползти к Алексею, как раненая собака. — встретившись взглядом с Александром, когда Виктор поднял его на ноги, я сказал: — Обязательно скажи Алексею, как поживает его дочь.
Он сверкнул глазами.
— Да пошел ты.
Виктор ударил его кулаком в живот, прежде чем впечатать его хорошенькое лицо в стол. Я вздохнул, когда кровь брызнула на мой кусок пирога.
— Берегись волков, — добавил я, пока его уводили. — Хотя, надеюсь, у них вкус получше.
— Иди к черту, Дьявол…
Виктор вывел его за дверь.
Откинувшись на спинку стула, я обменялся раздражающим взглядом с Альбертом, прежде чем он встал и вышел из комнаты. Я выпустил колечко дыма, чувствуя странное удовлетворение, когда Мила проснулась. Я прикусил сигару и пододвинул к ней окровавленный торт.
— Medovik, kotyonok? [65]
Ее лицо побледнело, и когда тихий смешок покинул меня, она встала с моих колен и блеванула в горшок с растением.
Cacoëthes — желание совершить нечто неразумное.
Прислонившись головой к окну, я смотрела сквозь паутину инея на стекле. Лунный свет отбрасывал серебряное покрывало на снег, и замерзшая пустошь сверкала, как бриллианты.
С моей точки обзора, я чувствовала себя принцессой, запертой в башне. В плену у монстра, который стрелял людям в голову за обеденным столом, уставленным хрустальными бокалами и десертом.
После того, как я выблевала содержимое своего желудка в один из горшков Ронана и вытерла рот тыльной стороной ладони, по какой-то безумной причине, он позволил мне вернуться в мою клетку и закрыл дверь. В разгар кровопролития это казалось самым безопасным. Но когда прошло еще два дня в этой комнате, даже воспоминание о человеке с пулевым отверстием во лбу не уняло жажды воздуха. Уединение начало пылать, пузыриться, обволакивать мое тело и сжимать его.
Я начала делать подсчеты на зеркале в ванной с помощью старого тюбика губной помады, который, вероятно, принадлежал последней «зверушке» Ронана, и теперь я находилась здесь семь дней.
Целая неделя в аду.
Дверь открылась, и по мне пробежал холодок, когда тень Ронана расправила крылья на полу. Он выдвинул деревянный стул на середину комнаты, сел и положил локти на колени.
Мой взгляд метнулся к открытой двери позади него. Интересно, стоит ли охранник в коридоре? В этот момент я предпочла бы быть застреленной, чем застрять в одной комнате с этим человеком.
— Ты теперь суеверна, kotyonok?
Дьявол во плоти уставился на меня. Я не знала, что он будет воплощением человека, одетого в черные дизайнерские костюмы, татуировки и очаровательный фасад. Я никогда больше не буду такой наивной.
Я уставилась в окно и сказала:
— Да. Если есть дьявол, то должен быть и Бог.
— Думаешь, кто-то тебя спасет?
Мое горло сжалось при мысли, что по крайней мере один из них уже умер, пытаясь это сделать. Внезапно на ум пришел Иван. Я скучала по нему. Скучала по его безопасным, успокаивающим прикосновениям. Я даже скучала по отсутствию искры. Теперь я знала, что химия между мной и Ронаном могла быть только колдовством.
— С тех пор как ты прилетела в Москву, ты много звонила по своему маленькому одноразовому телефону. — его пауза была гнетущей, такой застойной и тяжелой, что я не могла не уделить ему все свое внимание. — Некоторые от твоего отца, но большинство с другого номера.
Я напряглась от едва уловимой угрозы в адрес Ивана.
— Никто не может спасти тебя от меня, — его глаза светились безразличием, пронизанным темным оттенком. — Даже не Бог.
Слова сгустили воздух, ловя каждое биение сердца с подчеркнутой угрозой.
Его взгляд скользнул вниз по моему телу, от распущенных светлых кудрей, к футболке, к голым ногам. Простое прикосновение его взгляда обжигало жаром и холодом, и воспоминание о его руке между моих ног ожило.
Хотелось верить, что мозолистый палец вызовет реакцию у любой девушки, независимо от обстоятельств. Хотя, моя кожа натянулась, когда его слова вернулись о том, что моя мама была садисткой и тот факт, что Ронан мог бы заставить меня получить оргазм даже в этой извращенной ситуации. Он мог унизить меня перед этими людьми, перед кузеном, о существовании которого я даже не подозревала, но он этого не сделал. Я не была уверена, что хочу знать причину.
С тяжелым ощущением того, как его чтение разожгло неприятный жар в моих венах, я сумела произнести:
— В конце концов добро всегда побеждает.
Очевидно, он нашел эту идею забавной. Он откинулся на спинку стула и смотрел на меня такими темными и ленивыми глазами, что они, должно быть, образовались от дыма, льющегося из котла.
— Что ты сделал с моим кузеном? — спросила я.
— Я позволил ему доползти до твоего отца.
На моем лице отразилось недоверие.
— Но для чего?
— Для удачи, — просто сказал он.
— И все твои деловые сделки основаны на удаче?
— Некоторые. — он окинул взглядом комнату, наслаждаясь видом своей крепости зла. — Знаешь, немного удачи привело меня сюда.
— Я думаю, что ты в поисках слова «нарциссизм».
