Темное искушение - Даниэль Лори

— И это тоже.

Я отказалась снова произнести слово «удача», потому что если кто-то и заслуживал того, чтобы рояль упал ему на голову, когда они шли по Уолл-Стрит, так это этот человек. Поэтому я сымпровизировала с сарказмом.

— Думаю, ты действительно стал самовлюбленным, когда я наткнулась на твое логово, не так ли?

— Мхммм, — пробормотал он грубо, не сводя с меня пристального взгляда. — Думаю, что да.

Один единственный растерянный взгляд Ронана вернет мир на круги своя. Это убедило бы меня, что мы действуем на двух разных длинах волн: добра и зла. Но, конечно, этот ублюдок меня понял.

Его взгляд остановился на маленькой щели в окне, которую я создала, бросив стул, на котором он сидел вчера, в отчаянной попытке получить кислород. Юлия поставила мой поднос с обедом и с язвительным видом выбежала из комнаты.

— Слышал, тебе не нравится твоя комната.

— Жилье может быть лучше.

Он улыбнулся.

— Я уверен, что ты найдешь это предпочтительнее в моей комнате.

Я ненавидела его улыбку. Сверкающие белые зубы и полные губы. У него была улыбка красивого джентльмена, и какая же это была ложь! Хотя больше всего я ненавидела то, как его улыбка заставляла меня вспоминать, как я упала в его руки, и как он обманом притянул мое тело к себе.

Я судорожно сглотнула.

— Моя комната сойдёт.

Он усмехнулся над моей наполовину ослиной капитуляцией.

— Давай не будем забывать, что у тебя было большое дело ко мне.

— Давай.

— Твоя влюбленность была милой.

Раздражение пробежало по спине.

— Как ты уже сказал, это мог быть кто угодно. — я подняла плечо и повторила его слова. — Возможно, Альберт.

Глаза сверкали льдом, его присутствие оттягивало швы черной рубашки. Он либо был собственником своих зверушек, либо просто получил удар по своему раздутому самолюбию.

— Но, как правило, — холодно заметила я, — Я стараюсь держаться подальше от мужчин, которые режут людям пальцы.

— И все же ты по-прежнему верна своему отцу, — протянул он.

Он нашел больное место. Я выковала стены отрицания, и не позволю ему разрушить их.

— У тебя нет дел получше? — рявкнула я.

Как Nadia?

Его глаза вспыхнули.

— Осторожнее.

Мой гнев утонул под простым предупреждением, и я выглянула в окно.

— Как долго ты собираешься держать меня здесь?

— Сколько захочу.

— Я хочу выйти из этой комнаты.

— Ты больше не в Канзасе, Дороти. Ты не получишь того, что хочешь.

Я бы сошла с ума, если бы оказалась в ловушке между этими четырьмя стен еще больше. Мои легкие сжимались с каждой секундой, и скоро я не смогу дышать. Когда горе растянулось внутри, я выдавила из себя пять слов.

— Я буду хорошо себя вести.

Он долго смотрел на меня, и что-то непонятное промелькнуло в его глазах.

— Докажи.

Я даже не хотела думать о том, как он хочет, чтобы я это доказала. Вариантов было великое множество, и все они были унизительны. Удерживая его взгляд, я ждала — просто ждала, что он скажет мне, чего хочет. Наверное, чтобы встать на колени и отсосать ему.

— Умоляй об этом.

Отвращение разлилось во мне, как кислота. Я бы лучше отсосала ему; я могла бы смыть это унижение со своего рта. Но умолять? Это уязвимость, которую я не хотела и не могла дать. Слова были прямым выстрелом в душу. Может, я и не свободна, но моя душа все еще принадлежит мне.

Я презирала его за то, что он заставил меня сделать это, за то, что он опустил меня до такого уровня. С этим огнем что-то горячее, чуждое и неумолимое поднялось на поверхность.

Наши взгляды встретились в сильном напряжении, его бесчувственный, мой борющийся, скрывая насилие внутри. Я отошла от окна, а затем опустилась на колени. Когда я медленно подползла к нему, глаза Ронана сузились от жара и подозрения. Такой пресыщенный. Такой проницательный.

— Это то, чего ты хочешь?

Мой голос звучал по-другому, погруженный в женское соблазнение.

Его пронизывающий взгляд следил за каждым моим движением, тихие слова звучали гулом удовольствия.

— Это только начало.

Стук моих коленей и рук по полу, ровное биение моего сердца и сладостные удары нашей мести наполнили комнату. Я пролезла между его раздвинутых ног и уткнулась лицом в его штаны, как смиренное домашнее животное. Он был тверд. Садиста заводило это.

Его татуированные пальцы лежали на колене, и я погладила их щекой. Он раскрыл ладонь и чуть ли не заурчал от удовольствия, когда я потерлась щекой о его ладонь.

— Пожалуйста, — взмолилась я, скользя рукой по его эрекции и груди, мои следующие слова были резкими, — Трахни себя сам.

Я толкнула его изо всех сил.

Стул опрокинулся на пол, увлекая за собой хозяина. Дерево треснуло под его весом, и его рычание пронеслось по комнате. Сердце подскочило к горлу, я встала на ноги, но он увернулся от падения, схватил меня за лодыжку и потянул вниз. Я так сильно ударилась об пол, что у меня перехватило дыхание.

— Kotyonok, — это был смешок сквозь стиснутые зубы. — Ты все испортила.

Он оттащил меня назад, и я вцепилась в персидский ковер, в поисках опоры. Футболка поднялась до талии, обнажив кожу. Я знала, что не могу позволить ему уложить меня под себя, иначе эта борьба подойдёт к концу. Отпустив ковер, изображая капитуляцию, я выдохнула:

— Мне очень жаль!

— Нет, тебе не жаль, — прорычал он. — Ты просто поняла, что проиграла.

Он не ожидал от меня хорошей борьбы. Я девушка, идущая против закаленного в боях мужчины. Но теперь у меня не было сотрясения мозга. Теперь ненависть прожигала дыру в моем животе. Я не могла контролировать эти сдерживаемые чувства, и когда я получила правильный угол, они набросились.

— Ты прав, — согласилась я. — Я ни капельки не сожалею.

Отбросив локоть назад, я ударилась обо что-то твердое. Боль прошла через мои руки. Он зашипел, но его хватка на моей лодыжке только усилилась. Этот ублюдок, должно быть, сделан из огня и серы.

Внезапно он отпустил меня. Я не стала гадать, почему; я воспользовалась возможностью подползти к двери и подняться на ноги.

Когда я столкнулась в коридоре с мужчиной, его винтовка упала на пол.

— Что за черт, — выругался охранник, схватив меня за руку.

Горячий прилив адреналина взял верх, превратив меня в плоть и кости и борьбу за выживание. Я была почти одного роста с ним, поэтому использовала свой рост, ударяя его головой в лицо. Зрение затуманилось, боль пронзила мой череп от