всё ли выключила и закрыла, ещё раз смотрю, не забыла ли зарядное, а потом застёгиваю молнию на чемодане, опускаю его на пол, вытаскиваю ручку и качу в прихожую.
— Ну куда ты тащишь, я же написал, что сейчас поднимусь, — сталкиваюсь с Семёном у входной двери.
— Так торопимся же.
— Успеем, Василина, и даже без твоих попыток подорваться.
— Ну он на колёсах, ты чего.
— Ага, а всё равно тяжёлое — то через порожки перетащить, то ступени входные.
Настя смотрит на наши препирательства с улыбкой и нетерпением. Ей пообещали занятия в бассейне, а плавать она любит если только лишь чуточку меньше, чем танцевать.
Нам удаётся миновать больших пробок, и уже через сорок минут мы садимся с Настей в “Ласточку”. Она какое-то время грустит, что приходится расстаться с отцом на целую неделю, но потом надевает наушники и, включив музыку, начинает дремать.
Через четыре с половиной часа мы сходим с поезда в Сочи. За несколько лет жизни в Краснодаре я так ни разу в Сочи и не была. Много слышала о красоте этого города, и уже на самом вокзале вижу этому подтверждение. Здесь действительно очень красиво!
— Мама, смотри, пальмы! — показывает пальцем Настя. — У нас в парке не такие красивые.
— В Краснодаре для них прохладно, Стась, — объясняю дочке. — А вот и такси. Поехали.
Санаторий, в который нам подарил путёвки Семён, очень красивый. От архитектуры здания и ландшафта во дворе до зелёных насаждений вокруг. И море! Оно прям у санатория. Буквально пять минут пройти.
— Мама, смотри, чайки! — тычет Настя в абсолютно безоблачное, невероятно синее небо.
Администратор выдаёт маршрутный лист и всё подробно рассказывает: где столовая и во сколько приёмы пищи, когда процедуры, когда свободное время, на какие можно записаться экскурсии.
— С вами в течение часа свяжется наш врач и договорится о встрече, — улыбается девушка и кладёт мне ключ-карту на стойку.
В санатории нас размещают в очень комфортабельном номере на шестом этаже. С балкона открывается потрясающий вид на море. Оно такое идеально синее, что даже мне, которая никогда не имела тяги к изобразительному искусству, хочется взять лист бумаги и кисти.
— Мам, сфоткай меня на фоне моря и отошли папе! — просит Настя и встаёт на балконе, манерно вскинув нос и уперев одну руку в бок.
— Конечно, сфоткаю, — качаю головой и смеюсь. — Сто пятьсот тысяч раз, как ты любишь.
Делаю несколько фото и отсылаю Семёну после того, как Настя выбирает самые удачные. Хотя, как по мне, они все удачные.
— И сердечко пошли.
— Сама шли, — блокирую экран. — У тебя же есть телефон.
Странно будет, если я начну слать Семёну сердечки. Вот пусть сама и шлёт, у них есть своя переписка. Вообще, я была против, чтобы у Насти был свой смартфон, рано ещё, но они с Семёном меня уболтали, приведя неоспоримые факты, что им обязательно нужна прямая связь.
Через три часа, за которые мы обустроились и порешали все административные вопросы, в том числе получили лист назначений физиопроцедур от санаторного врача и пообедали, мы с Настей идём гулять по берегу. Все процедуры начнутся с завтрашнего дня, а сегодня мы решили посмотреть город, пройтись к морю.
Ну и конечно же отсылаем фотки папе едва ли не с каждых десяти шагов.
На следующий день после завтрака у нас небольшая прогулка, а к десяти тридцати бассейн. Настя ждёт не дождётся занятия. Аж вприпрыжку бежит.
Знакомимся с инструктором, и они уходят на детскую дорожку, предлагая мне пока поплавать на свободных.
Когда я вообще в последний раз была в бассейне? Уже и не помню. Наверное, ещё когда в Волгограде жила до поездки в Москву и то несколько раз всего. У меня в принципе со спортом не очень-то сложилось. Наверное, это нужно исправлять.
Осторожно опускаюсь в воду, выдыхая. Не то что Настя, та плюхнулась, забрызгав тренера. Мне их видно, интересно наблюдать.
Плаваю я плохо, потому беру пенное бревно, опираюсь подмышками и неспешно начинаю плавать.
— Ты слишком напрягаешь шею, — слышу негромкое рядом и тихий всплеск.
Я слишком ушла в свои мысли, и даже не обратила внимания, кто плывёт рядом. А это… Семён.
— О! А ты тут откуда взялся?
— Нарисовался, — улыбается. — Ваши с Настей фотки любого заставят забить на работу и примчаться.
— Как ты вообще в бизнесе держишься с такой-то порывистостью, — хихикаю.
— Твоими молитвами, Адамовна.
— Настя будет безумно рада.
— А ты?
Вопрос почему-то застаёт врасплох. Как и само появление Семёна — рядом, в воде, почти обнажённого.
Это запускает реакцию. Я не жду её, не желаю, но она не подконтрольна сознанию.
У Семёна, видимо, тактика такая — осторожно просверлить в моей броне малюсенькие дырочки. Тихо и незаметно, почти неощутимо. А потом жахнуть кувалдой, чтобы всё осыпалось.
Вот как сейчас, когда он прямо перед мной выпрыгивает из воды и садится на борт бассейна, и как раз прямо перед моим взглядом оказывается его идеальный загорелый пресс в каплях воды, идеальные бёдра, мускулистые плечи.
Кажется, поездка в санаторий будет нескучной.
— Готова? Пузырь!
Пузырь — это у Семёна с Настей такой боевой клич, который должен стать сигналом вдохнуть воздух и задержать его.
Он подкидывает её и бросает рядом в воду, а я лежу на пляже на шезлонге и пытаюсь не нервничать по этому поводу. Говорю себе, что Семён взрослый, он её отец и не идиот. Поэтому у меня нет причин беспокоиться и пресекать их игры.
Хотя, если понаблюдать, как они дурачатся, то можно засомневаться во взрослости Семёна. Он плещется и хохочет не меньше, чем Настя. Да так заразительно, что я сижу и улыбаюсь.
— Ма-ам! Иди к нам! — пищит Настя. — Тут весело-о-о!
— Ага, я вижу, — посмеиваюсь негромко.
Но мне и так хорошо. Я чувствую себя спокойной и расслабленной. Нежусь в тени у моря, спрятавшись за большими солнцезащитными очками и шляпой с широкими полями. Которую, кстати, Семён не забыл оборжать.
— Давай, Адамовна, хватит прятаться, — поддерживает он дочь. — Мы не кусаемся!
Ага, не кусаетесь. Только брызгаетесь, обливаетесь и хохочете.
Тяну освежающий напиток с апельсиновым соком и плавно выдыхаю. Призывы присоединиться не прекращаются. Не угомоняться же.
Хотя… почему
