Макс пристально посмотрел на жену.
– Почему ты не хочешь взять мою фамилию? – спросил он с такой искренней обидой в голосе, что Энди уже была готова передумать.
Она сжала его руку:
– Макс, это не какое-нибудь политическое заявление, и ничего личного тут нет. Просто я выросла с фамилией Сакс, я к ней привыкла. Я работала и строила карьеру, как Андреа Сакс. Неужели это непонятно?
Макс промолчал, со вздохом пожав плечами, но Энди почувствовала, что вопрос остался открытым. Ничего, суть брака – обсуждение и компромисс. Она обняла Макса, поцеловала в шею, и разговор прекратился. Но спор оказался сигналом, свидетельствующим о более серьезных проблемах. «Да кто же не берет фамилию мужа?» – недоверчиво повторял Макс. Он пускал в ход и родительскую карту («Моя мать будет счастлива назвать тебя своей дочерью»), отчего Энди готова была завизжать, и предков до седьмого колена («Фамилия Харрисонов передавалась из поколения в поколение»), давил на чувство вины («Мне казалось, ты будешь гордиться, что я твой муж, – я же горд, что ты будешь моей женой»), а когда все попытки провалились, даже прибегнул к вялой угрозе: «Если ты не хочешь брать мою фамилию, чтобы люди знали, может, мне не стоит носить обручального кольца, чтобы люди видели?» Но когда Энди пожала плечами и сказала, что насчет кольца он волен решать сам, Макс извинился. Он признался, что разочарован, но уважает ее решение. Энди немедленно почувствовала себя нелепо за то, что так уперлась в важном для Макса вопросе, причем неизвестно почему. Когда она обняла его за шею и сказала, что в профессии будет по-прежнему называться Сакс, но в миру с радостью сменит фамилию на Харрисон, Макс чуть не упал в обморок от благодарности и облегчения. Втайне Энди только радовалась: пусть это и старомодно, но ей хотелось носить фамилию мужа. Их ребенок тоже будет Харрисоном.
– Привет, – сказал Макс, отрываясь от «Джи Кью», когда Энди пришла ложиться спать. Он сидел в одних трусах «Кельвин Кляйн». Плоский – однако не демонстративно накачанный! – живот, безупречная кожа оливкового цвета, широкие плечи, создающие ощущение надежности. Энди ощутила, как в ней против воли нарастает влечение. – Хорошая была ванна?
– Как всегда! – Она налила себе стакан воды из графина на ночном столике и отпила глоток. Ей хотелось обернуться и полюбоваться телом мужа, но она заставила себя взять книжку.
Макс пододвинулся ближе. Бицепсы обозначились резче, когда он обнял жену сзади и поцеловал в шею. Энди ощутила знакомое тепло внизу живота.
– Какая у тебя горячая кожа. Ты, должно быть, лежала в кипятке, – пробормотал он, и Энди немедленно подумала: не слишком ли высокой была температура воды для ребенка?
Макс снова поцеловал ее в шею, и не успела Энди понять, что происходит, как он стащил халат с ее плеч до талии и нежно взял ладонями ее груди. Энди вывернулась из объятий мужа и натянула халат обратно.
– Я не могу, – сказала она, отводя глаза.
– Энди… – Голос Макса был напряженным. Разочарованным. Подавленным.
– Прости.
– Энди, посмотри на меня! – Макс мягко взял ее за подбородок и, повернув к себе, нежно поцеловал в губы. – Я знаю, я тебя обидел. Это меня убивает. Вся эта ситуация, – он покрутил рукой, – с матерью, с твоим недоверием, с тем, что ты не хочешь быть со мной… Это все моя вина, я понимаю твои чувства, но это же только письмо, ничего не было. Ничего. Я прошу прощения, но только за свое молчание, потому что ничего не было. – Он сделал паузу и продолжил уже с раздражением: – Пожалуйста, перестань! В данном случае наказание не соответствует преступлению.
У Энди сжалось горло, а к глазам подступили слезы.
– Я беременна, – сказала она почти шепотом.
Макс замер. Она чувствовала на себе его взгляд.
– Что? Я не ослышался?
– Нет. Я беременна.
– Боже мой, Энди, это невероятно! – Он вскочил и забегал по спальне с недоверчивым и взволнованным лицом. – Когда ты узнала? Откуда ты знаешь? Ты у врача была? Какой срок? – Он опустился на колени возле кровати и взял жену за руки.
Искренняя радость Макса немного успокоила Энди: она не представляла, как поступит, если он воспримет новость неоднозначно (а то и хуже). Она чувствовала, как крепко муж держит ее за руки, и была благодарна за это.
– Помнишь, я ходила к доктору Палмеру на той неделе? До Ангильи? Они сделали анализ мочи и позвонили вечером. – Энди сочла за лучшее умолчать, что попросила проверить ее на весь список ЗППП.
– Ты знаешь об этом уже неделю, а мне не сказала?
– Прости, – повторила она. – Мне требовалось время подумать.
Макс смотрел на нее с непроницаемым выражением.
– В общем, они считают, что беременность «не вчерашняя». Без УЗИ наверняка сказать не могут, но я считаю, это случилось на Хилтон-Хед.
Она подождала, пока Макс вспомнит. Дом, который они сняли вместе с Эмили и Майлсом в период бабьего лета. Тот единственный вечер в душевой под открытым небом, где они уединились украдкой, как два подростка. Тогда Энди поклялась Максу, что можно не опасаться, потому что месячные были на прошлой неделе, и они упоенно занялись любовью.
– В ду́ше? Думаешь, это тогда случилось?
Энди кивнула.
– Я тогда меняла противозачаточные таблетки и сделала перерыв на несколько недель. Видимо, я плохо посчитала.
– Ты понимаешь, что это значит? Это судьба. Ребенок дан нам судьбой!
Это был конек Макса: их встреча предначертана судьбой, успех ее журнала – тоже судьба, брак совершен на небесах, а теперь еще и младенец – подарок провидения.
– Ну, насчет судьбы не знаю, – сказала Энди, невольно улыбнувшись. – Зато это убедительное доказательство того, что метод подсчета «опасных» дней для предохранения неэффективен. Смотри на дело проще.
– Когда ты пойдешь на УЗИ? Они скажут, сколько нам еще ждать?
– Я записалась к гинекологу на завтра…
– Во сколько? – Макс даже не дал ей договорить.
– Полдесятого. Я хотела пораньше, но все время занято.
Он сразу схватился за телефон. Энди хотелось обнять мужа, пока она слушала, как он оставляет своей секретарше указание отменить или перенести все утренние встречи.
– Сходишь со мной на завтрак до УЗИ?
И зачем она так долго тянула и скрытничала? Это же Макс, мужчина, за которого она вышла замуж. Конечно, он в восторге от мысли, что у них будет ребенок. Конечно, он отменил все дела без малейшего колебания, чтобы присутствовать на первой – и на каждой, готова была поспорить Энди, – консультации. Разумеется, он сразу начнет говорить «мы беременны» и «наш ребенок». Энди и не думала, что будет иначе, но все равно испытала огромное облегчение при виде реакции мужа. Она не одна.
– Вообще-то я думала до консультации забежать в офис на час-другой, а то на работе в последнее время образовался завал. Свадьба, потом тошнота, теперь «Элиас-Кларк»…
