– Именно поэтому! Вы будете вызывать на танец тех, кто еще может шевелиться.
– Но… – пыталась противиться Валюшка, но Криворуков уже начал злиться.
– Первая заповедь начинающей артистки, – дернула ее за руку Дина. – Никогда не спорь с режиссером. А то так и останешься танцевать за елочкой.
Девчонка еще несколько минут обговаривала с Криворуковым, в чем ей выходить, когда репетировать и под какую музыку.
Дина смотрела на нее и завидовала. Так любить, чтобы напролом идти туда, куда сказал любимый…
А Новый год все приближался. Уже актрисы сделали макияж и сняли бигуди, актеры пытались поймать свое отражение в окнах. В зале вовсю играла музыка, а настроение было праздничным и волнительным.
Дина надела свое платье, которое взяла для выступления, и тоже подошла к окну. Вроде бы все хорошо. Не может быть, чтобы Дмитрия не было в зале. А значит, надо выглядеть на все сто!
– Дин, ну, как я? – стояла перед ней Женька в обтягивающем костюме, который выпросила у Криворукова для акробатических этюдов. – Я не сильно толстая?
– Тебе какая разница? Петр тебя и такую любит.
– Ой, надо же еще Петьку одеть! А у него и нет ничего… Бегу к Татьяне. Веткин сегодня утром в костюме Петрушки был, для фокусов Петьке подойдет.
– А где сам-то Петька?
– Так в бане! Они там с этим Вовчиком. Вовчик злится и хочет тоже на просмотр, представляешь? Он, оказывается, тоже наделен немыслимым талантищем. Господи, вот лезут на сцену все, кому не лень, хоть колючей проволокой ограждай.
Но наконец подошло время, занавес открылся, и на сцене всеми огнями засветилась елочка. Уже бодро выскочил конферансье – Анастас Борисович.
Актеры ему дружно зааплодировали, а следом поддержал и весь зал.
Сегодня для труппы прямо перед сценой поставили столик, и все сидели там, смотрели на выступления коллег и только незадолго до своих номеров выходили готовиться за кулисы.
– Дорогие наши друзья! – широко распахнул руки Криворуков. – Наступает Новый год, наш театр привет вам шлет!
– Ну, мой-то зажигает, – умилялась Анжела Кузьминична и даже приготовилась пустить слезу.
– Анжела, береги макияж, нам сейчас выходить, – напомнила Дина и потащила приму за кулисы.
Оттуда был хорошо виден весь зал. Народу-то! И все еще трезвые… относительно, и все смотрят на сцену. Хотя мужчины весьма бойко орудуют вилками – деревенские жители тоже сидели за столами. Ой, вон и этот… как его звать-то? Парень, друг Дмитрия, который тогда держал ее за руки. А вот самого Мадьярова не было видно. Может, позже подойдет… И не увидит, как она выступит.
Криворуков заскочил за кулисы, вытер пот со лба и с волнением спросил у Дины:
– Ну и как я был? Хорош?
– Неотразим, – кивнула та.
– И это только начало! Девочки! Сейчас музычка проиграет, и вы выходите.
– Настена! Ты мне дым приготовил? – дергала мужа за рукав супруга. – А то мне надо. И где этот… блин, Настя, это не к тебе… Где этот-то сидит? Дин, не видела?
– Ну, можешь ты меня хотя бы в Новый год! Хотя бы единственный день в году не звать бабьим именем! – вскинулся Криворуков.
– Все, больше не буду, – отмахнулась Анжела Кузьминична. – Настенька, пуговочку мне на спине застегни.
Волнение нарастало. Зазвучала мелодия из «Карнавальной ночи».
– Я вам песенку спою про пять минут! – вышла на сцену Дина.
Следом вылетела Анжела. Дина даже спиной чувствовала ее приближение.
– Пять минут, пять минут, пять минут не так уж много… – пела Дина, старательно высматривая Дмитрия, но того не было.
Она касалась рукой елочных лап, смотрела, как качаются игрушки, и изо всех сил пыталась поднять себе настроение. Ну и в этом ей помогала Анжела. Конечно, прима не собиралась кого-то смешить, она хотела выглядеть легко и даже эротично. Вероятно, поэтому она скидывала лямку сарафана с плеча с самым томным выражением лица. Дина даже на некоторое время забыла про Дмитрия, отошла в сторону от елки, давая зрителям насладиться представлением.
А далее произошло неожиданное. На словах «в пять минут решают люди иногда» Анжела как-то странно подмигнула Криворукову, который стоял за кулисами, тот ей кивнул и…
– Но бывает, что минута все меняет очень круто… – спела Дина и забежала за елку – она уже не могла петь.
Анжела же повернулась спиной к зрителю и резко скинула сарафан! Мелькнул мощный, блестящий бюстгальтер, блестящие же трусы, а в следующую секунду все это великолепие покрылось облаком пены!
Рядом с женой стоял супруг и поливал ее из огнетушителя.
– Га-а-а-а-ад! – стоном раненой мамонтихи пронесся крик Анжелы по всему залу.
Чеботарев за сценой врубил музыку на полную мощь и выключил свет, оставив только светомузыку. И в бликах ярких огней зритель наслаждался картиной, как по сцене носилась огроменная баба в трусах и лифчике, долбя конферансье по лысине кулаками. Огнетушитель тянул Криворукова назад, не давал бежать с той прытью, с которой хотелось бы, а бессовестная Анжела этим пользовалась.
– Би-и-ис! Зашиби-и-ись! – орали зрители. – Анжела! Жги-и-и!!!
У Анжелы Кузьминичны был явный успех.
Артисты театра хотели было сохранить серьезные лица, но это было невозможно. Свирепое выражение лица примы, ее обвисшие от пены кудри и беспомощные прыжки Криворукова не позволяли оставаться спокойными.
К тому же Анжела успевала подбегать к елочке, раскланиваться перед зрителями и дарить улыбки. Она все же разглядела этого продюсера. Он сидел с каким-то мужчиной, наверняка известным актером, и сгибался пополам, смеясь от увиденного. Посчитав, что теперь уж она точно не осталась незамеченной, Анжела гикнула, подпрыгнула и полетела за кулисы, сильно выпятив грудь и задрав руки назад, на манер белой лебеди.
Зал долго не утихал. Занавес был опущен, а зрители кричали «Бис!», пили за здоровье Анжелы Кузьминичны и требовали продолжения.
На сцену выбежал чуть помятый и мокрый конферансье.
– А сейчас… Сейчас вы увидите выступление известной артистки Крутиковой Евгении! Это будет незабываемое зрелище!
Артисты за столиком насторожились.
– Что-то наш главреж непредсказуем сегодня, – поправила прическу Татьяна.
– Танюша, тебе нельзя волноваться, – накрыл ее руку своей ладонью Эдмунд.
Она сидела счастливая и смотрела на сцену. К ним за столик уже спешила Дина, а следом топала Анжела. Ее появление опять вызвало бурю восторга.
– Ну, коллеги мои дорогие, – улыбалась она во весь рот. – Похоже, вы пролетели. Сегодня весь зритель мой, видели?
– Очень продуманный ход, – заметил Веткин. – Чтобы оголиться с такой фигурой, нужно иметь большую смелость.
– И совершенно не иметь мозгов, – нежно улыбнулась Татьяна.
