У той все было готово: на плите закипал чайник, в кофейник был насыпан кофе, кружки стояли на столе.
— Вот и ты… кофе сейчас будет… я решила сварить настоящий, не хотелось пить растворимый, ты не против?
Вирджиния присела на краешек стола.
— Когда ты вернулась из Лондона?
— Вчера вечером.
— И как все прошло? Хорошо повеселились?
— Да, но я пришла не затем, чтобы говорить о Лондоне.
— В таком случае, что привело тебя к нам в десять утра в понедельник?
— Любопытство, — призналась Элис. — Чистое любопытство.
— Ты хотела узнать обо мне?
— О Юстасе Филипсе.
Вирджиния пожала плечами:
— Я не понимаю.
— Миссис Джилкс мне все рассказала. Я едва переступила порог, как она стала мне докладывать: говорит, Юстас позвонил, когда меня не было дома, спросил, не собирается ли кто-нибудь прибрать в Бозифике к твоему приезду. Она ответила, что я в Лондоне, а он сказал, пусть не беспокоится, он сам все сделает…
— Да, верно… он и правда все сделал.
— Но Вирджиния… Ты спрашивала про Юстаса, но не говорила мне, что снова встречалась с ним.
— Не говорила? — Вирджиния нахмурила брови. — Да, кажется, не говорила.
— Но когда же вы виделись?
— В тот день, когда я ездила смотреть коттедж. Ты помнишь? Я сказала, что не приду на ланч. Я заглянула в паб в Лэнион купить сигарет и там встретила его.
— Но почему ты ничего мне не рассказала? У тебя была причина это скрывать?
— Нет. — Вирджиния пыталась вспомнить. — Думаю, мне просто не хотелось о нем говорить.
Она улыбнулась.
— Встреча получилась не очень-то дружеской. Собственно, мы страшно разругались…
— Но ты планировала повидаться с ним?
— Нет. Все вышло случайно.
— А он тебя вспомнил? Через столько лет? Вы же виделись всего один раз, на том пикнике.
— Нет, — сказала Вирджиния. — Я встречалась с ним еще раз.
— Когда?
— Примерно через неделю после пикника. В Порткеррисе. Мы провели вместе несколько часов, он подвез меня до Уил-хауса. Тебя в тот день не было дома, поэтому ты его не видела. Но мама была. Она знала о нашей встрече.
— Но зачем вы держали ее в секрете?
— Элис, не было никакого секрета. Просто маме не понравился Юстас. Собственно, он не приложил особых усилий, чтобы произвести на нее впечатление, разговаривал откровенно грубо, а его «лендровер» был весь в грязи и в навозе… в общем, мама его не одобрила. Она перевела все в шутку, но я видела, что она негодует и что Юстас ей совсем не по душе.
— Но мне-то ты могла рассказать! В конце концов, это я вас познакомила.
— Я пыталась, но всякий раз мама умудрялась вмешаться, перебивала меня или меняла тему разговора. И… не забывай, Элис… ты дружила с ней, не со мной. Я была всего лишь девчонкой, только-только окончившей школу. Нечего было и надеяться, что ты встанешь на мою сторону, пойдешь против нее.
— Все было так серьезно?
— Могло быть. Ты же знаешь, сколько в ней было высокомерия.
— Ну да, конечно, но совсем безобидного.
— Нет, Элис, ее снобизм не был безобидным. Он был пагубным. Он влиял на все ее поступки. В конечном счете он превратил ее в чудовище.
— Вирджиния! — Элис была шокирована.
— Вот почему мы спешно вернулись в Лондон. Видишь ли, она все поняла — сразу же догадалась, что я влюбилась в Юстаса.
Чайник уже кипел. Элис сняла его с огня и налила в кофейник кипяток. По кухне поплыл восхитительный запах свежезаваренного кофе. Ложкой она поводила по его поверхности.
— А ты правда в него влюбилась? — спросила она наконец. — В Юстаса?
— Конечно, да. Будь тебе семнадцать, ты разве не влюбилась бы в него?
— Но ты же вышла за Энтони Кейли!
— Да.
— Ты его любила?
— Я… я просто вышла замуж.
— Ты была счастлива?
— Я была одинока.
— Но, Вирджиния, я всегда считала… твоя мама всегда говорила… я думала, ты очень счастлива, — беспомощно закончила Элис; лицо у нее было смущенное.
— Нет. Но не по вине Энтони. Я была виновата тоже.
— А леди Кейли об этом знала?
— Нет.
И о том, почему он разбился, она тоже не знала. И про Лиз. Не знала и никогда не узнает.
— Как она могла знать? Она приезжала погостить у нас, но никогда не оставалась дольше недели. Нам нетрудно было поддерживать в ней иллюзию, что у нас идеальный, очень счастливый брак. Это было самое малое, что мы могли для нее сделать.
— Удивительно, что няня ничего не рассказывала.
— Няня видела только то, что хотела видеть. Для нее Энтони был совершенством во всех отношениях.
— Нелегко тебе пришлось…
— Да, но, как я уже говорила, это была вина не только Энтони.
— А Юстас?
— Элис, мне было семнадцать; я была девчонкой, мечтающей о том, чтобы ей купили мороженое.
— Но теперь… — сказала Элис.
— Теперь я другая. Мне двадцать семь лет, у меня двое детей. Я давно не ем мороженое.
— Ты хочешь сказать, ему нечего дать тебе?
— Скорее, ему ничего не надо от меня. Он вполне самодостаточен. У него собственная жизнь. Пенфолда.
— Ты обсуждала это с ним?
— Ох, Элис…
— Очевидно, нет. Тогда как ты можешь быть уверена?
— Потому что тогда, десять лет назад, он обещал позвонить мне. Сказал, что приглашает меня в Пенфолду на чай, что его мама хочет еще раз со мной повидаться. Я собиралась попросить у тебя машину и самой доехать до них. Но, как видишь, он так и не позвонил. Я ждала, но он не звонил. И прежде чем я смогла выяснить почему или что-то предпринять, мама спешно увезла меня в Лондон.
Элис спросила:
— А откуда ты знаешь, что он не позвонил? — В ее голосе сквозило нетерпение.
— Потому что так и было.
— Может, твоя мать ответила на звонок?
— Я спрашивала ее. Она сказала, никаких звонков не было.
— Но, Вирджиния, она была вполне способна ответить на звонок и ничего тебе не сказать. Особенно если молодой человек ей не понравился. Наверняка ты это понимала.
Элис говорила отрывистым, практичным тоном. Вирджиния уставилась на нее, не веря своим ушам. То, что именно Элис — лучшая подруга матери — говорит о ней такие вещи, казалось просто невероятным. Элис озвучила печальную правду, в которой Вирджиния столько лет не решалась признаться себе самой. Она вспоминала их разговор в вагоне поезда, улыбающееся лицо матери, ее шутливый протест: Дорогая! В чем ты меня обвиняешь? Конечно же нет. Как ты могла подумать!
Вирджиния поверила ей. Беспомощным голосом она пробормотала:
— Я думала, она говорит правду. Не верила, что она может меня обмануть.
