Она пошла прочь от их стола. Ханна повернулась, смеясь, к миссис Холлоуэй и бросила на нее наполовину веселый, наполовину восхищенный взгляд.
— Кажется, сегодня мне удалось засечь самое короткое время, за которое кто-то смог избавиться от Ребекки Ордуэй.
Муж Ребекки приходился Ханне братом, и было общеизвестным фактом, что все женщины Конноллн недолюбливали Ребекку. Ораделли фыркнула:
— Маленькая лицемерка. Я знаю ее с пеленок и, кажется, никогда не слышала от нее не единого доброго отзыва о ком-либо. — Но вмешательство в их разговор Ребекки не смогло сбить тетушку Ораделли с толку. Она вновь обратилась к Миллисент, поучительно подняв указательный палец. — Но тебе, милая, лучше бы принять это к сведению. Ты думаешь, я не слышала, что ты опекаешь дочку мистера Леуренса?
— Тетя Ораделли, честное слово! — Милли с негодованием стукнула по столу. — Вы тоже думаете, что я с определенной целью взяла девочку в помощницы! Ребенок очень одинок. Теперь девочка часто приходит к нам, она развлекает Алана. Она одна из немногих, кого он хочет видеть. Что же, по-вашему, я должна сделать: приказать маленькой, растущей без матери девочке убираться из моего дома?
— «Растущей без матери», — то-то и оно. Ее отец вдов и живет рядом с тобой. Внешне он привлекателен, но несомненно, не джентльмен, судя по его статейкам в газете. Он не пользуется уважением среди людей, и это очевидно. Я думаю, это не тот мужчина, на которого могла бы обратить внимание леди.
— Я не обращаю на него внимание. Я едва знакома с ним. Все, что я сделала — это позволила его дочери помогать мне консервировать кабачки и помидоры! И это, честное слово, не преступление.
— Нет. Но это дает почву для разговоров.
— Я не отвечаю за эти разговоры.
Брови тетушки при словах Милли поползли на лоб.
— Настоящая Леди, — четко произнесла она, отбивая такт взмахами веера, — не делает ничего такого, что бы могло дать повод для разговоров о ней.
Миллисент стиснула зубы. Тетя Ораделли частенько говорила о том, что должна и чего не должна делать настоящая леди. Но сегодня ее проповеди показались Милли более назойливыми, чем обычно. Однако по собственному опыту она знала, что спорить с ее тетей бесполезно. Лучшее, что можно было сделать — это дать возможность ей самой выпустить весь пар или надеяться, что ее внимание отвлечет какой-то новый объект.
— Эта… этот людской зверинец, в организации которого ты играешь не последнюю роль, послужит росту сплетен. Кто же подумает, что ты заботишься о дочере этого вдовца, не надеясь стать ее официальной мамашей? А когда ты впустила в дом эту женщину легкого поведения, разве тот же твой сосед не подумает, что ты такая же? Говорю тебе, Миллисент, твое поведение вызовет нежелательные последствия со стороны этого мужчины.
— Может быть, они как раз не нежелательны, — поддразнила ее с улыбкой Ханна. — Я видела Джонатана Лоуренса, и мне он показался безумно красивым.
Кровь бросилась в лицо Милли. Ее кузина, всего лишь пошутив, оказалась очень близка к истине. Если бы только она догадывалась, как желаемы были «последствия ее поведения со стороны этого мужчины» в ту ночь, то пришла бы в ужас, не сомневалась Миллисент. Все считали ее образцом добропорядочности. Никто не подозревал, какие порочные страсти бушевали внутри нее. Да и сама Миллисент никогда до встречи с Джонатаном не догадывалась об их существовании.
— Ты правильно сказала: «безумно». — Подчеркнуто значительно произнесла миссис Ораделли. — Мужчине не следует быть таким красавцем. Это абсолютно неприлично. Тем более для вдовца с дочерью на руках.
Милли не знала, что нужно было сделать жене Джонатана перед смертью с его внешностью, но не захотела спрашивать об этом тетушку. Тем более, та уже перешла к следующей теме — недостатки самого Джонатана Лоуренса — забыв на время о проступках племянницы.
Милли, откинувшись на спинку стула, расслабилась, не спеша обмахиваясь веером и в пол-уха слушая, как Ханна и тетя Ораделли обсуждали Лоуренса, его взгляды и его нашумевшие публикации. Она взглянула в сторону площадки. Тэд Барнхилл, согласившийся вести этот праздник, уже появился и сейчас взбирался на высокую сцену. Перед сценой и по бокам ее толпились молодые девушки. Весело смеясь и оживленно переговариваясь, они то и дело бросали любопытные взоры в глубь парка. Это были те девушки, которые готовили коробки с угощениями. Милли была уверена, что они высматривают юношей, которые должны были вот-вот появиться, и которые, как они надеялись, купят именно их коробочку.
С внезапной острой болью Миллисент вспомнила, как стояла вот так же со Сьюзан и Полли, пытаясь скрыть волнение за веселой болтовней, в то же время умирая от нетерпения узнать, кто же купит ее коробочку и как дорого она будет оценена. Сейчас казалось нелепым вспоминать о том, как она волновалась, оценят ее коробочку дороже, чем Ребекки, или нет. Она бы ни за что не хотела вернуться в то время; она не горела желанием еще раз испытать дрожь и ужас, жаркий комок в горле… И все же… она не могла признаться, что все еще чувствует ностальгию по тем временам. Каким простым и легким все тогда казалось! Каким понятным и ясным… Сейчас ты можешь веселиться и флиртовать, но наступит день, и придет самый лучший мужчина, встанет на одно колено, а потом будет свадьба, и дети, и счастливая жизнь. И это так же верно, как то, что день сменяет ночь.
Конечно, это был придуманный мир, а она сама была тогда эгоистичным и непосредственным ребенком.
Но и сейчас довольно часто наступали минуты, когда она глядела на этих свежих юных девочек, ярких, как маргаритки, в светлых платьях, и не могла удержаться от боли в груди, от того, что тоже когда-то была такой и что все ее мечты умерли, когда брат упал под колеса телеги с сеном.
— Вспомни дьявола… — внезапно стихшим голосом проговорила Ханна, и это отвлекло Миллисент от грустных мыслей. Ханна наклонилась и дотронулась веером до руки тетушки Ораделли. — …И вот он идет.
— Кто? — Ораделли, распространявшаяся о причинах непопулярности Лоуренса и его газеты, непонимающе заморгала.
— Джонатан Лоуренс, вот кто, — прошипела Ханна.
— Он направляется как раз в нашу сторону!
— Кто? — Милли непроизвольно обернулась. Конечно же, это был ее сосед, шагающий по газону к их столику. Он улыбнулся Милли и приподнял шляпу в знак приветствия.
— Мисс Хэйз, — сказал он, подойдя ближе.
— Мистер Лоуренс. — Милли вскочила. Она не встречала его с той ночи и сейчас совсем смутилась.
— Я… вы… очень приятно вас видеть. — И почему ему вздумалось подойти и заговорить именно сейчас, именно здесь? Что подумают ее тетушка и кузина после того, что только что наговорили ей?
