— Вы ведь сейчас не обо мне заботитесь?
— Нет. Ты стала очень часто путаться под ногами, мешать рабочему процессу, а от всего того, что нам мешает, мы привыкли что? — он выдержал короткую паузу, а потом улыбнулся и продолжил, — Правильно. Избавляться. Будет очень жаль, если тебя, такую красивую, и я надеюсь, понятливую девочку, вдруг найдут в водосточной канаве с переломанной шеей.
— Вы мне угрожаете?
— Я ставлю тебя в известность. Что если ты не оставишь то, чем занимаешься, будет плохо. Кажется, ты уже попадала в передрягу вместе с Артемом, но тогда, как я вижу, все закончилось благополучно. Кто знает, как будет в следующий раз, — он пожал плечами и снова улыбнулся.
Вера сморщилась, сдерживая желание дать ему в морду. Так сильно раздражало его наигранное дружелюбие и эта дурацкая улыбка, не сходящая с его лица. Словно они разговаривали об одуванчиках, а не о том, что ее могут убить.
— С чего вы вообще взяли, что я занимаюсь вопросами детского дома? Не я это начала, не мне и продолжать.
— Тот объем юридических аспектов, в которые вы посвящены, играет большую роль в рабочем процессе…
— Откуда вам известно, в какой объем работы я посвящена? — Вера прищурилась, внимательно изучая мужчину, — Откуда вы знаете, что я планирую делать дальше и планирую ли вообще? Наверняка у вас хороший информатор.
Вера выглянула в окно, отмечая, что они возвращаются на то же место, откуда ее и увезли. Там толпился народ, и стояла машина скорой помощи.
— Я предупредил тебя. Если хочешь жить — не лезь в это все. Это последний разговор, потом будет хуже.
— Передайте папочке большой привет. И Жломскому.
Вера на негнущихся ногах вылезла из машины, сжимая ремешок сумки на плече. На бордюре сидел Глеб, прижимая к опущенной между коленями голове, замороженную куриную тушку. Рядом со скорой, на асфальте лежал парень, один из тех, который приехал в машине. Вера хорошо его запомнила — небесно-голубой взгляд и белесый шрам над губой. Сейчас он лежал в луже собственной крови, широко распахнув свои красивые глаза. Тот, новенький, которого взял вместе Кости Артем тоже лежал на асфальте, рядом с фельдшером, которая пыталась остановить кровь, сжимая в руках горлышко от бутылки. Он хрипел и пускал пузыри ртом, и Вера поняла, что ему, скорее всего, задели артерию.
Клинкова присела на бордюр рядом с Глебом, опустив ладонь ему на спину.
— Я нормально, — пробубнил парень, не поднимая головы.
— Мне кажется не совсем.
Глеб вздрогнул, а потом резко подорвался с места.
— Живая… Вер. Слава Богу, — он схватил ее за руку, прижимая к себе.
Вера прикрыла глаза, стараясь отогнать от себя картинку его разбитого лица, стоявшую перед глазами.
— Все хорошо, правда. А вот вам надо в больницу…
— Я думал, что нам не больницу уже надо, а на кладбище. Артем просто бы с нас шкуры живьем снял, за то, что мы тебя проворонили. Они ничего тебе не сделали?
— Нет, — Вера высвободилась из некрепких объятий и стараясь не смотреть на парня, вытащила из сумки небольшой, светлый носовой платок, — Вот, возьми. У тебя тут… — она неопределенно ткнула пальцем ему в лицо, все также, не поднимая глаз.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — прошептала девушка, наблюдая, как по асфальту, прямо возле ее ноги расползается небольшое кровавое пятнышко, так смело сбежавшее из разбитого носа.
10
Вера задумчиво кусала свое замерзшее в кол мороженое, пока сидела в «Старом дворике» и ждала Софу. Та позвонила рано утром, сказав, что у нее «катастрофично-важные новости» и им нужно встретиться. Клинкова была согласна на все что угодно, лишь бы отвлечься и не гонять в голове мысли, о том, что крыса на самом деле Жломский — самый доверенный человек Артема, который знал всю подноготную.
О том, что случилось вчерашним вечером, естественно было тут же доложено Артему, и тогда он озверел еще больше. Вера снова расплакалась, не в силах больше ни слышать, ни видеть его бессилие. К горлу то и дело подступал комок, а внутренности сворачивались узлом, как перед панической атакой.
Это был тупик, самый настоящий тупик.
Она побоялась сказать, о чем именно с ней разговаривал Леонид Евгеньевич, ляпнув ахинею про изнасилование, но объяснить тот факт, почему ее вернули на, то, же место, откуда «взяли» без потерь, не смогла, давая Артему возможность снова думать, что она что-то от него скрывает.
- Давно ждешь, красотка? — Софа улыбчиво приспустила очки на кончик носа, плюхнувшись в мягкое кресло на летней террасе ресторана.
— Не очень, даже мороженое не успело растаять, — Клинкова вяло махнула вафельным рожком, закидывая ногу на ногу, — Давай, я вся в нетерпении. По телефону ты казалась крайне озабоченной.
— Короче, — Софа снова загадочно улыбнулась, а потом, сложив руки перед собой на столике, наклонилась к Вере, — Ты будешь моей подружкой невесты.
— Не знаю…
— Это не вопрос, — брюнетка отмахнулась, возвращаясь в привычную, полулежачую позу, — Завтра у нас с Андреем роспись. Нам нужны свидетели. Мне нужна подружка невесты, Клинкова.
— Стесняюсь спросить, кто будет свидетелем жениха?
— Ваня.
— Прекрасно. У меня больше нет вопросов.
— Нет, а что? Подумай головой, что, он должен был предложить Артему? Мишка в больнице. Больше вариантов нет, ну во всяком случае, Андрей никого не рассматривает.
— Ты даже представить себе не можешь, что с нами со всеми будет, если об этом узнает Артем. Нет, — Вера отрицательно замотала головой, вытаскивая из пачки сигарету, — Нет, исключено. Ты вообще о чем? Нет, нет. Даже не проси.
— То есть ты хочешь сказать, что бросишь меня в самый ответственный, самый важный для меня день? У всех невест в загсе завтра будут свидетельницы, а я буду как дура без? Чтобы все подумали, что у меня нет подруг? Что я последняя сучка?
— Хватит на меня давить, — возмутилась Клинкова, выпуская в сторону Софы колечко дыма, — Я давно знала, что ты прекрасный манипулятор, но чтобы настолько. Конечно, я не хочу, чтобы ты выглядела как дура, но ты только представь…
— Главное расписаться, а дальше будь, что будет.
— Я думаю, что ты не много потеряешь, если Исаев перестанет с тобой разговаривать, ведь это максимум, что он может сделать, в тот момент как меня он может послать далеко и надолго, чувствуешь разницу?
— Ну пожалуйста-а-а-а
— Нет, и еще раз нет, даже не проси.
* * *
Артем, развалившись на кровати и закинув руки за голову, молча, наблюдал, как Вера, сидя на пуфике перед зеркалом накручивала волосы на бигуди.
— Не хочешь мне ничего рассказать?
Вера замерла, всматриваясь в собственное отражение в зеркале, и тут же обожгла пару пальцев.
— Что именно?
— Почему я постоянно должен из тебя клещами вытягивать что-то? О чем вы разговаривали с Хомутцовым? — Исаев нахмурился, продолжая сверлить ее затылок взглядом.
— С кем? — Вера развернулась к нему лицом, нетерпеливо сдувая с лица непослушную прядку.
— С тем, к кому в машину тебя посадили. Лёня Хомут. О чем шел разговор?
— Артем…
— Ты мне напиздела про износ, никто тебя даже пальцем трогать не собирался, потому что Лёня не по девочкам. Глеб узнал его тачку. Я внимательно слушаю, что ты придумаешь на это раз.
— Жломский, крыса, которую ты ищешь, — Вера выдохнула, откладывая бигуди на столик, снова поворачиваясь к Исаеву.
— Это тебя Лёня сказал? Я не пойму, хули ты под Жломского копаешь, Вер, я чего-то не знаю?
— Да, — Клинкова поднялась с пуфика, подтянув домашние шорты повыше, — Такое ощущение, что ты один ничего не видишь. Неужели Мишка тебе ничего не говорил по поводу него?
— Говорил, только какой в этом толк? Жломский свою работу знает и делает ее качественно…
— И также качественно тебя сливает Гордееву. Открой блять глаза, Артем.
— Слушай, за такой базар можно и выхватить, ты это знаешь? Все твои обвинения должны иметь серьезные основания, чтобы называть кого-то крысой…
