— Что это значит?
— Уже ничего, — он пожал плечами, — У вас была замечательная дочь, жалко, что вы вспомнили о ней только сейчас, когда стало поздно. Вера очень хотела, чтобы вы вернулись. Незадолго до смерти, она даже начала ваши поиски, просто у нее времени не хватило, а сейчас вы сами пришли к ней.
— Я столько раз хотела… — заплакала женщина, присаживаясь напротив Вериной могилы на колени, — Но мне так было стыдно… Я так боялась, что она не поймет меня.
— Вы не имели права лишать ее матери, после того, как лишили отца. Она очень хотела иметь семью.
— Прости меня мое золотко, прости моя девочка…
Она завыла, падая к земле, хватаясь руками за земляной «горб».
— Дай вам Бог всю оставшуюся жизнь прожить с этой тяжестью, за то что оставили свою дочь.
Артем последний раз бросил беглый взгляд на ревущую женщину и подхватив лопату с мешками, медленно пошел к выходу.
День был в самом разгаре, солнце поднялось высоко и уже за воротами кладбища, Исаев умывался прямо из бутылки, возле машины. Неторопливо вытерся столовыми салфетками, которые таскал на всякий случай в бардачке и посмотрел на коробку из-под конфет, лежащую на пассажирском сидении.
Дорогая Вера!
Моей дочери, Вере.
Дорогая Вера, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет. Первый раз не знаю, что сказать. Наверно, потому, что ты не просто кто-то, а ты важный для меня человек.
Вся моя жизнь, до самого последнего дня, напоминала мне гонку за чем-то очень важным и нужным, как я всегда думал, а оказалось, что это важное и нужное было у меня под носом. Я знаю, что очень виноват перед тобой, знаю, что никакие слова не помогут мне вернуть твое доверие… Любовь… Которой наверно и не было никогда. Ее просто не могло быть…
Я был не слишком хорошим отцом, я вообще был не тем человеком, который заслуживает быть рядом с тобой. Потому что ты другая, ты не такая как я.
Ты лучше.
Но я все равно горд, зная, что в твоих жилах течет моя кровь.
То, что осталось от меня и от моих воспоминаний — в этой коробке. В этой неприметной, старой, почти затертой до дыр коробке… Потому что я открывал ее тысячу раз… Там было все, что осталось мне от тебя и Тани. Теперь она твоя.
Теперь это все, что осталось тебе от меня.
Я надеюсь, что когда-нибудь ты меня поймешь, а если не поймешь, то хотя бы простишь.
Спасибо, за то, что однажды появилась и спасибо за то, что не смогла исчезнуть, как бы я не «старался» тебя заставить.
Твой отец
Гордеев Н.И.
С Любовью.
Исаев сел в машину и достав трубку с заднего сидения, набрал уже заученный номер. Пара гудков ожидания, дольше, чем обычно — теперь он как по привычке замирал, если их было больше трех.
— Алло.
— Почему ты не звонишь и не поздравляешь меня?
— С чем? — женский голос зашелся в неприличном хохоте.
— Как это с чем? — Артем завел машину, последний раз бросая взгляд в зеркало, на ворота кладбища, — С твоим днем рождения.
— Очень оригинально, Исаев, как всегда в твоей стиле.
— Не ёрничай, поздравляй скорее.
— Хорошо, — девушка выдохнула, сделав паузу, — Торжественно поздравляю тебя со своим днем рождения.
— Другое дело. Готовишься?
— Я подумала, что мы никуда не пойдем, отметим дома. Никто не против. Ждем только тебя.
— Я еду в аэропорт. К вечеру буду в Петербурге.
— Хорошо… Я очень соскучилась, — зашептал в трубку женский голос и затих.
— Потерпи маленько и я буду рядом.
— Тогда до вечера?
— До вечера. Попроси Мишку, чтобы не начинал раньше времени, иначе мы его потом не уложим.
— Хорошо…
— С днем рождения, любовь моя…
Она ничего не ответила, но он слышал, как она улыбалась в трубку. Короткие гудки так резанули по ушам, и Артем открыл окно, чуть высовываясь наружу.
Погода такая хорошая.
Греет все-таки…
Греет.
Конец
