— Засуньте их себе…
— Осторожнее со словами, щегол, — угрожающе перебил меня, пока я не договорил фразу.
— Деньги ваши мне не нужны, — выпалил со злостью, стиснул ладони в кулаки. — Если это всё, что вы хотели обсудить, я пошел.
Только открыл дверь автомобиля, собираясь спрыгнуть на землю, как вдруг замер, услышав странную фраз.
— Ты такой же, как он, — презрительно усмехнулся отец Аиды. — Думаешь, дочку мою провел, что та теперь страдает и плачет целыми днями, так я твою натуру не просеку?
Дверь закрыл, повернулся к нему и вздернул вопросительно бровь, не понимая, о чем он говорит.
— Она тебе не рассказывала? Впрочем, не удивительно.
Наши взгляды с Анатолием встретились, а когда он посчитал наш разговор завершенным, домой я шел задумчивым и полным гнева. Только одна мысль грела. Если Аида страдает без меня, значит… Любит?
***
Аида
Парк около университета был единственным местом, где меня никто не беспокоил. Студенты здесь особо не гуляли, мимо проходящие незнакомцы мной не интересовались, так что я могла спокойно наслаждаться одиночеством и тишиной.
— Ты выглядишь грустной, — вдруг раздался сверху голос.
Подняла голову и встретилась глазами с Кириллом, которого не видела уже практически неделю. Дыхание у меня перехватило, и я жадно впилась в него взглядом.
— Я присяду? — спросил как бы разрешения, но даже не стал дожидаться его, просто сел.
— Зачем спрашиваешь, если не слушаешь? — фыркнула, чувствуя, как покрываюсь иголками, словно еж в защитной реакции.
— Люблю твою колючесть, — неожиданно весело усмехнулся и откинулся вальяжно на спинку скамейки.
Нагло положил свою руку сзади моей спины, тем самым и нервируя меня, и будоража.
Буркнула что-то непроизносимое и уставилась вперед, всем телом ощущая близкое присутствие Соловьева. Положила руки на колени и стала щелкать пальцами, не зная, куда себя деть.
— Недавно видел Семена с Милой, — начал он вдруг издалека, напрягая меня сильнее.
— Они вместе, да, — пробормотала и чуть отодвинулась, когда он присел ко мне более вплотную.
Вот только Соловьев и бесцеремонность — два синонима. Он наклонился, практически касаясь носом кончика моего уха.
— Она мне много что интересного поведала, Самойлова, — выдохнул, опаляя горячим дыханием.
Я покраснела, поджала губы, вспоминая, как плакалась ей и рассказывала всё, что видела и слышала. Рыдала, когда Кирилл не появлялся в универе и не брал трубку. Всё же я не выдержала и решила расставить все точки над “i”, а этот парнокопытный просто взял и игнорировал меня, отчего я злилась еще больше.
— Ну да, самому же трубку поднять не судьба, — прошипела, как мне казалось, еле слышно, но у Соловьева на удивление хороший слух.
— Мой разбился еще неделю назад, новый купил, но мне приятно, что ты интересовалась моей судьбой.
Самодовольства этому мужлану было не занимать.
— Больно надо, — закатила глаза, продолжая быть недотрогой.
За это время я остыла, перестав злиться на этого гада, но вот за его исчезновение готова была побить его что есть сил, чтобы больше не смел так надолго пропадать из виду. Благо, Мила предупредила, что он жив-здоров.
— Так ты не хочешь узнать, что именно мне рассказала Мила? — вздернул явно бровь Соловьев, но я продолжала смотреть в противоположную сторону.
— И что же? — всё же обернулась и глянула на него.
Замерла, увидев внушительный синяк, разлившийся у него под глазом.
— Кто тебя так? — сразу же спросила и подорвалась с места, осторожно касаясь синяка.
— Неважно, — покачал головой, словно ничего страшного не произошло.
— Важно, — упрямо покачала головой. — Это ведь люди моего отца?
По глазам видела, так и есть.
— Единственное, что радует в этой ситуации — то, что ты беспокоишься, Самойлова, — хмыкнул довольный донельзя Кирилл, а я на это фыркнула и отстранилась. — А в остальном я сам разберусь, уж поверь.
Воцарилась тишина. Я сидела насупленная и злая на самоуправство отца, ведь просила же не лезть.
— Я не такой, как Артем, — сказал вдруг Кирилл, не отрывая взгляда от моего лица.
От его слов побледнела. Руки похолодели, позвоночник натянулся струной.
— Кто тебе рассказал? — прохрипела, сразу же отбрасывая в мыслях Милу, она бы не сделала этого. Догадка озарила сразу же: — Отец?
— Он любящий отец, Аида, — усмехнулся Соловьев, словно испытывая уважение к нему. — Вырвать бы ноги этому Артему за тебя.
— Не надо, — улыбнулась слегка, а после замерла, когда рука парня потянулась к моей щеке.
— Ты дашь мне шанс доказать, что я другой? — тихо задал свой вопрос, нежно погладил меня по лицу.
Меня тянуло сразу же согласиться, но разум шептал, что делать этого не стоит.
— А толку? Ты ведь даже ничего обо мне не знаешь, — покачала головой, хотя внутри плакала от желания быть с ним.
— Так позволь узнать, — простонал Соловьев и уперся лбом о мой лоб. — Я буду рад всему, что ты мне предложишь.
Я промолчала, но не оттолкнула его, наслаждаясь нашей невольной близостью.
— Ты, кстати, красиво рисуешь, — отстранился он сам и выдохнул, а после достал из сумки знакомый альбом.
Замерла на месте и явно округлила в удивлении глаза.
— Откуда ты… Мила! — стиснула кулаки и поджала губы. — А ну отдай! Надеюсь, ты не листал его?
Потянулась к своей собственности, но куда мне, коротышке, против высокого Соловьева.
— Не злись на нее, — рассмеялся раззадоренный парень. — Если бы не она, вряд ли бы я снова решился ухаживать за тобой.
— Что, эго бы не позволило? — фыркнула.
— Нет, — покачал он головой и грустно улыбнулся. — Просто сама мысль, что я тебе не нужен, угнетает.
Его слова неожиданно попали мне в самое сердце, заставляя застыть.
— Я в твоих глазах, к слову, красавчик. Ты действительно очень красиво рисуешь, никто бы не смог настолько точно передать мой характер, — снова присел Кирилл на скамейку и стал листать альбом.
И, конечно же, на каждой странице видел себя. Ведь влюбленная Аида только им и была вдохновлена. Он всё листал и листал, касался карандашных линий, улыбался довольно и хитро смотрел на меня, словно картинки говорили ему больше, чем мои слова. Стало так неловко, что захотелось быстро сменить тему, что я успешно и сделала.
— Кот твой, кстати, давно уличным стал. Его хозяева на улицу выкинули, переехали куда-то. Я его к себе взяла, ты же не удосужился, — сложила на груди руки, даже не злясь на себя за подобную сентиментальность.
— Какой кот? — недоуменно спросил Кирилл, а затем просиял. — А, Рипус, то-то я думаю, что давно не видать его.
— Пф, — сложила на груди руки и отвернулась от него.
А затем охнула, когда руки Соловьева притянули меня ближе к себе.
— Долго дуться будешь, кошка?
— Не детка я теперь, а кошка? — фыркнула, но улыбнулась, не в силах сдерживаться.
— Самое главное, моя кошка, — облизнулся, словно кот, объевшийся сметаны. А затем вдруг спросил у меня полуугрожающе: — Моя же?
— Твоя, твоя, — буркнула, не в силах больше держать бастионы.
Он вдруг резко поднял меня со скамейки и прижал к себе, целуя то в лоб, то в щеки, то в губы. Казалось, что его лавину нежности прорвало, выплескиваясь мощным потоком на объект его интереса. Меня.
— Хорошая моя, девочка моя, — всё бормотал от избытка чувств.
— Дышать нечем, — в какой-то момент прохрипела, пока он с силой прижимал меня к своей груди.
Он ослабил хватку, но мы так и продолжали стоять, обнявшись и наслаждаясь друг другом.
— Кстати, ты не забыла, у нас еще два обязательных свидания, — хмыкнул он в какой-то момент и поцеловал меня в макушку.
— Боюсь представить, что ты там придумал, — закатила глаза, а после глянула в его, видя там только собственное отражение.
— Ну пока ничего, но точно знаю, чем мы займемся на шестом. Я обещал тебе дартс, помнишь? Кирилл всегда выполняет обещания, — дернул бровями.
