он, заставляя меня напрячься.
– Спрашивай.
– Мы поссорились? Перед моим падением. Поэтому ты такая отстраненная?
– Глеб…
– Для меня это важно, – повторил он непреклонно.
– Да, но я не хочу это обсуждать. Давай поговорим об этом, когда ты всё вспомнишь и сможешь ответить за ту ситуацию.
– Даже так, – невесело усмехнулся он, качнув головой. – Видать, нехило я напортачил.
– Именно так, – не стала я щадить его чувства. – Богдан, иди есть, – позвала я мальчика, не желая продолжать этот разговор.
Наложила всего понемногу в тарелку и передала ребенку.
– А тебе клубничку, но сначала снимем эту красоту, чтобы не испачкать.
Взяв из переноски дочку, я стянула с нее сарафан.
– А ей можно? – с интересом спросил Глеб.
– Она ее лишь понадкусает. Главное – делать это под присмотром, – вздохнула я, вспомнив слова врача. Наш педиатр поругала меня за то, что я после случая с кошачьей шерстью стала бояться давать ей что-то помимо каши и детского пюре.
– У нее даже зубик есть! – с энтузиазмом сказал Богдан, приканчивая бутерброд с лососем.
– Ага, а скоро появится и второй, – подмигнула я ему.
– Ях-х! – проворчала дочка, недовольно отбрасывая в сторону ягоду и слезая с моих колен.
– Эй, ты куда? – рассмеялась я, когда дочка поползла по одеялу прямо к Глебу.
– Аккуратнее, малышка! – вторил мне Глеб, явно позабавленный дочкой, которая, не обращая внимания на еду, поползла прямо по ней к своей цели. Только вот, вместо того чтобы попытаться взобраться к тому на колени, она потребовала его еду. – Эх, а я думал, ты хочешь ко мне, – пожурил ее Глеб, позволяя забрать ярко-желтую грушу, которую ел. Видимо, именно она и привлекла внимание дочери.
– У нее начал просыпаться пищевой интерес, – улыбнулась я, наблюдая за попытками дочери откусить фрукт.
– Й-и-и-и-и! – видимо получив совсем не тот результат, на который рассчитывала, психанула она, откидывая грушу подальше.
– Вот ведь маленькая капризуля! – делано строгим тоном протянул Глеб, разворачивая ее к себе и принимаясь щекотать. – Отобрала мою еду и выкинула, хулиганка! Ну я тебя сейчас… – Вскочив с места, Глеб пошел в сторону воды под радостный клич дочери.
– Глеб! – крикнула я ему вслед, тоже начиная хихикать.
– Сначала проверить температуру воды и дать ей привыкнуть. Знаю я, – лишь махнул он мне рукой, продолжая что-то тихонько говорить дочери.
– Ну что? Пошли и мы купаться? – повернулась я к Богдану, закончившему есть.
– Пошли. Только я не умею плавать, – поделился он смущенно.
– Я тоже. Но мы не будем заплывать далеко. Не то папе придется нас спасать! – подмигнула я ему, вставая и стягивая свой сарафан, под которым на мне был скромный купальник.
Богдан также стянул шорты, оставшись в плавках, и побежал к кромке воды, где уже резвились Глеб с Васей.
– Ого! Какая теплая! – воскликнул ребенок, с ходу бросаясь в воду.
– Бодя, далеко…
– …не заплывай. Я знаю, пап, – договорил за него Богдан.
– Молодец, что знаешь, – потрепал его Глеб по волосам. – Но я отец, и моя работа – волноваться. Так что, пожалуйста, будь послушным мальчиком и не заплывай далеко, – снова повторил он. – И следи, чтобы Муся далеко не заплыла, – подмигнул он сыну.
– Ну, спасибо! – фыркнула я, погружаясь в воду. – Не знала, что я приравниваюсь к уровню ребенка.
– Напомнить тебе, как ты чуть не утонула вчера? И заметь, это было прямо у берега, – продолжая водить дочь по воде, бросил он в мою сторону.
– Ты теперь всю жизнь мне это будешь напоминать?! – брызнула я в его сторону водой, что очень понравилось малышке, судя по ее восхищенному визгу.
– А как же?
– Ну ты и… – брызнула я снова.
– Кто? – зная, что при детях я не стану ругаться, приподнял он нахально бровь.
– Редиска, вот кто! – показала я ему язык, отворачиваясь и сосредотачиваясь на Богдане под его заливистый смех.
Глеб
Наблюдать за Мусей в купальнике было тем еще испытанием. Мне и так с трудом удавалось держать себя в руках, а тут еще и это соблазнительное чудо маячит прямо перед глазами. После родов ее фигурка стала еще аппетитнее, округлившись в нужных местах…
– Глеб! – отвлек меня голос моего чуда.
– Что?
– Я тебя уже несколько раз позвала. Ты где летаешь? – с улыбкой спросила она.
– Задумался, – качнул я головой. Не говорить же ей о том, что потерялся в фантазиях о ней и ее купальнике, а вернее, о ней без купальника.
Черт! Почему мне кажется, что мое воздержание длится больше одного месяца?
– Пойдем домой? Дети устали, – кивнула она в сторону лежащего на одеяле Богдана.
– Моя крошка устала? – прижал я к себе дочурку, которая с восторгом продолжала дрыгать руками в воде.
– Она маленький энерджайзер. Даже если устанет, не поймет, – закатила глаза Муся. – Ее мама устала. Так что давай возвращаться.
– Хорошо, – согласился я, выбираясь вместе с дочкой на берег.
– Жаль возвращаться в холодную столицу, – вздохнула Маруся, натягивая свой сарафан прямо поверх мокрого купальника, из-за чего тот четко вырисовался сквозь светлую ткань.
– Я думал, ты любишь зиму, – тряхнул я головой, выгоняя из нее пошлые мысли.
– Люблю. Но порой надоедает. Тем более когда у тебя маленький ребенок, которого нужно одевать в несколько слоев, прежде чем выйти на улицу. А тут надел платьице, и всё, – вздохнула Муся.
– Можем купить этот остров раньше Османа и переехать сюда навсегда, – предложил я ей.
– Бедный Осман даже не подозревает, что друг планирует увести у него остров прямо из-под носа, – отшутилась она, начиная собирать еду обратно в корзинку.
Я промолчал, поняв, что она в очередной раз проигнорировала тему нашего будущего. Муся не была такой. Будь дело в простой ссоре, она не вела бы себя так. Она забыла бы про любую ссору и недопонимания после случившегося со мной. Но она вела себя так, словно мы чужие. И кажется, мне придется надавить на друга и всё узнать.
