Чуть грустит, Гаврила же наоборот – веселеет.
Опускает маленькую Полину на освободившийся стул, старшую на себя тянет.
Обнимает, вжимая в бок, взглядом обводит их компанию…
– На заборе висли. Сказали, ты после службы обещал их на речку…
Полина объясняет тихонько, вжимаясь лбом в плечо парня и прикрывая глаза.
Ей так хорошо, когда по талии ненавязчиво скользит его большой палец. Она умудрилась за утро соскучиться.
– Обещал. Задержался просто. Надо было с крышей помочь тёть-Розе.
Мог бы не оправдываться, но ему не сложно. Полина кивает, с замиранием сердца следит, как он тоже тянется за одним из наваленных горкой пирожков. Берет, откусывает, протягивает: «ммммммм», жуя…
– С молоком бы… – мечтатает вслух, вызывая улыбку.
– Мы с чаем… – Полина же пожимает плечами, следя, как один из парнишек присёрбывает из кружки…
Рука Гаврилы незаметно сползает ниже, гладит Полю по попе. Пусть понятно, что дети не видят, а щеки всё равно краснеют.
– Ты же купальник брала, да? – и еще сильнее, когда Гаврила спрашивает, поворачивая голову к ней.
Честно говоря, могла и не брать. Мечтала, что они голышом купаться будут. Без свидетелей. Но ума хватило. Поэтому кивает.
– Одевайся беги тогда. Полотенец набери штук пять, покрывало с кровати, хорошо? Сходим на речку. Обещал же…
Указания Гаврила раздает Полине, а слушают все.
Когда он заканчивает – жевать активней начинают. Детские руки тянутся за пирогами. Думают, наверное, по карманам натолкать. Это осознание сжимает Полино сердце…
– Спокойно. С собой возьмем…
А ещё его сжимает любовь. Гаврила видит то же. Тушит голодный пожар.
Его обещаниям дети верят.
– Надо родителей предупредить, наверное… Вдруг не отпустят...
На замечание Полины Гаврила реагирует неожиданно – хмыкает, головой мотает…
– Это Любичи, Поль… Тут не так…
Не объясняет, но по коридору Полина идет с улыбкой на губах, слушая, как на кухне по полу шаркает стул, на её место садится Гаврила, устраивая Полинку уже на своих коленях.
– Я тебя сейчас накормлю... – малышка щебечет, веселя Гаврилу... – С чем тебе найти?
В Любичах действительно всё не так.
Глава 27
Глава 27
У местной речки неоднородный, рваный даже, берег. Высокие обрывистые насыпи чередуются с пляжами в условных бухтах.
Их компания устроилась на одном из таких. С сероватым песком, чуть скользким заходом в теплую воду, немного грязном, но все равно… Фантастическом.
Полине здесь нравилось всё.
Особенно – поворачивать голову и наблюдать за одним из пригорков, с которого то и дело доносятся счастливые визги.
Там – Гаврила и старшие дети, пацаны. А малыши с ней.
Им, наверное, тоже хочется, но к тарзанке никто не подпускает. Зато сами прыгают с таким наслаждением, что даже Полине завидно, пусть она и категорически отказалась пробовать.
Не готова. Боится.
Но заражается адреналином тех, кому страх не свойственен.
Гаврила нашел где-то руль от старого велосипеда, добротный канат. Закрепил на ветке дерева…
Первым пробовал сам, а Полина смотрела снизу и захлебывалась восторгом вперемешку с предчувствием беды.
Так боялась, что сорвется… И так красиво летел…
Убедившись, что сделал надежно, позволил детям. А сам или контролировал сверху или снизу страховал.
Полина по своей глупой городской привычке очень боялась, что с минуты на минуту к ним придут разбираться недовольные родители, но хватало ума прикусывать язык и не тормозить веселье.
Постепенно стало ясно: никто не против. В Любичах Гавриле доверяют.
К нему и местные парни подходили. Его ровесники. Они говорили о чем-то, улыбались…
Полина снова любовалась… Своим. Особенным, с кем ты ни сравнивай.
Он безоговорочно побеждал папенького сынка Марьяна. Точно так же разительно отличался от пацанов, росших в одном с ним селе.
Будто чувствуя её новый влюбленный взгляд, опустил свой…
Полине казалось, он сгущается и темнеет, пусть и видеть она этого не могла. Немного пожалела, что они не одни сейчас, с другой стороны… Больше соскучатся. Сильнее с ума сойдут, когда останутся.
Улыбнулась, подмигивая. Вызвала улыбку у Гаврилы. Который через силу отрывается, подзывает к тарзанке очередного смельчака, дает отмашку…
И парниша со счастливым криков разгоняется, отталкивается, взлетает под кроны сначала, потом летит бомбочкой вниз…
Счастливый и свободный…
Такой же, как смех маленькой Полины, которая устроилась между ног большой.
Старшая Полина вовремя заметила, что малышня подмерзла – даже губы посинели. Позвала к себе, укутала одним из полотенец, обняла, грея.
И если сначала маленькое тельце подрагивало, теперь уже нет. Девчушка лопала очередной пирожок, как за телевизором наблюдая за полетами парней.
А Полина не сдерживалась иногда – всё же вжималась носом в макушку, вдыхая детство. И снова думала, что лишь бы родители не видели, а то ведь подумают не то…
А она же просто как-то моментально влюбилась. И просто как-то внезапно задумалась, а что если… Себе…
У них с Гаврилой тоже ведь может получиться блондинка, хотя бы в детстве. Они русые оба, но не слишком темные. Она другой будет, конечно. И уж точно не Полиной. Но пахнуть – детством. Заключать в себе их любовь и общий тайный смысл.
Страшно хотеть такого, но вот сейчас Полина хочет.
Следит, как Гаврилу снова отвлекают. Как-то неожиданно. К тарзанке подходит мужчина в длиной черной рясе. Понятно, что это местный поп. Но он такой молодой…
Старше Гаврилы, конечно. Но высокий, статный…
Окликает, Гаврила поворачивается. Грозит, чтобы без него не прыгали, а потом отходит к мужчине.
Батюшка протягивает руку, Гаврила вкладывает свою. Пожимают, улыбаясь. Они даже щеками прижимаются…
Это, наверное, свидетельствует о большой близости, Полину даже мурашит. У нее абсолютный ноль знаний и опыта в духовных делах. Она бы к батюшке не рискнула прикоснуться из-за какого-то суеверного страха оскорбить. А Гаврила… Совсем другой.
Они говорят о чем-то, продолжая улыбаться.
Несколько раз Полина ловит взгляды на себе. Гаврилов – теплый. Батюшки – мимоходом скользящий. Хочется и на свои плечи что-то набросить, но опять же из суеверного страха оскорбить, спровоцированного незнанием, она сдерживается.
Признается себе же – не прочь была бы подслушать, но не судьба…
– А есть еще? – отвлекается, когда Полинка, дожевав, начинает ерзать… Куда в неё столько влезает – загадка. Но Полине льстит, что получилось вкусно. Дети дочиста всё смели. И ягоды, которые Гаврила сбегал-купил, тоже.
После речки пойдут домой. Мангал разожгут. Пожарят мясо и картошку запекут. Это они уже обсудили.
Полина достала один из последних оставшихся пирожков, вручила малышке, чтобы самой дальше облизать чуть липкие пальцы…
Очередное впечатление в бесконечную копилку нового. Грязный пляж. Чумазые дети. Пахнущая тиной слишком теплая вода… И счастье.
Вскинув на пригорок новый взгляд, Полина чуть покраснела. И Гаврила, и батюшка снова на неё смотрели. На сей раз внимательно оба. Оба же с улыбкой.
Незнакомый ей мужчина легко кивнул, не давая усомниться – ей, сказал что-то Гавриле… Губы того задрожали.
Один направился обратно к дороге, с которой сошел на ведшую к речке тропу. Гаврила – с холма вниз.
Полина следила за его приближением, замирая. Каждый раз заново влюблялась в манеру его движений.
Когда совсем рядом оказался – окончательно залюбовалась блестящими глазами и светлым-светлым лицом.
– Идем плавать.
Гаврила обратился, протягивая руку. Пока Полина обдумывала, скосил взгляд на малявку.
– Я пойду…
Которая оказалась посмелее. Тут же начала полотенце стягивать и пытаться запихнуть в рот недоеденный кусок разом.
– Ты мне за пацанами следи, хорошо? Чтобы без меня не прыгали. Доверяю тебе…
