Не открывая глаз, я тихо прикрыла двери, оставив всё, что происходило в комнате, за гранью. Нужно просто об этом не думать. Отрешиться.
Я не знала, как посмотрю ему в глаза, когда он отсюда выйдет и – я знаю – подойдёт ко мне. Ему, наверное, проще. Сделает вид, что ничего не было. Проигнорирует. Промолчит.
А мне нужно как-то дальше существовать рядом с ним. Поэтому важно не ляпнуть ничего лишнего. Он обозначил мою роль. Я согласилась. Всё понарошку, не всерьёз. Ему зачем-то нужна ширма. А всё остальное… это его личное дело.
Нужно только собраться. Прийти в себя.
Руки у меня дрожали. Я прошла дальше по коридору и прислонилась головой к стене. Выдохнула, пытаясь успокоиться. Я горела так, словно у меня подскочила температура. А может, так и есть.
В нескольких шагах от меня – туалет. Лучше поздно, чем никогда. Я не дошла до него какую-то малость.
Холодная вода приводит немного в чувства. Всё, что случилось, – отличный способ не питать ложных иллюзий. А я, кажется, позволила себе лишнего.
Я вытираю руки и лицо бумажными полотенцами. Не знаю, как вернуться назад, в зал. Нужно сосредоточиться. А пока я пытаюсь заниматься дыхательной гимнастикой, слышу, как в сумочке пиликает телефон.
«Если тебе нужна будет помощь или захочется поболтать, всегда готов оказаться рядом».
Я смотрю на смс, и у меня сбивается дыхание.
Контакт обозначен короткой буквой «И».
Индиго. Роберт. Я точно знаю, что его номера у меня нет и не могло быть в этом телефоне.
Ещё один охотник на мою голову. Любитель странных игр. Но я совсем не пианино, чтобы эти самцы нажимали на клавиши, когда им захотелось.
Я удаляю смс. А затем – его контакт. Но перед этим я всё же запоминаю ряд цифр. На всякий случай. Жизнь показала, что случаи бывают разные. И, может быть, однажды этот человек мне ещё пригодится. А может, и нет.
Прячу телефон назад в сумочку и выхожу. Как в дешёвой книжонке: твой выход, детка. И я собиралась не подкачать. Саму себя – в первую очередь.
Глава 43
– Опять прятались? – спрашивает Анжелика, поигрывая бровями.
Она не сплетница. Просто весёлая и неунывающая девушка. Пытается, чтобы я себя чувствовала не одинокой среди чужих людей. А я замираю от неловкости: а что, если все заметили, что исчезла из зала не только я, но и Ольга? Не сложат ли два плюс два? И от этого становится неуютно и стыдно. Лицо вспыхивает. Анжелика довольно смеётся, грозя мне пальчиком.
– Я ещё никогда не видела, чтобы Стефан так увивался за девушкой. Даже радостно за вас.
Она всё неправильно понимает, но я не собираюсь её переубеждать, тем более, что вслед за мной в зале появляется и сам «жених».
– Не буду тебя смущать, – подмигивает Анжелика, а я готова провалиться сквозь землю. Сейчас только Ольги не хватало для полной картины. Но Ольга не возвращается пока что.
Я почему-то представляю, как она лежит на диване, расслабленная, удовлетворённая, обласканная, получившая свой оргазм, а не стыд, как я. Пока меня не было, они, наверное, успели продолжить… Или нет?..
По Нейману ничего нельзя прочесть. Он всё такой же. И одежда у него в порядке. И лицо – подошва: жесткая, негнущаяся маска, за которой чувств и эмоций не видно. Не понять: злится он или расслаблен. Я запрещаю себе видеть другое лицо – то, что приоткрылось мне, когда… Лучше не думать об этом.
– Если ты прикоснёшься ко мне, я закричу, – говорю тихо, но твёрдо, как только он приближается ко мне. – И я хочу уехать. Просто прикажи. Твой водитель отвезёт меня в квартиру. А сам можешь оставаться.
– Мы уезжаем вместе, – кивает он мне. – Я только попрощаюсь.
Меньше всего я хотела бы оказаться с ним сейчас рядом в замкнутом пространстве. Но у меня выбора нет. Зато он неукоснительно следует моей то ли просьбе, то ли приказу: не касается, хоть и делает вид. Я чувствую жар его ладоней возле платья. Имитация прикосновений. Суррогат чувств на людях. Ложь в высшей степени для окружающих. Но всё, что он делал, и есть фарс. Я только прикрытие. Фиговый листок.
По всему выходит, ему это жениховство не особо нужно. Иначе он был бы осторожен. Никогда бы не допустил то, что происходило в той комнате, где его могла застукать не только я, а любой из присутствующих на празднике. Я могла сломать голову, но так и не докопаться до истины. Всё неправильно и нелогично. К чёрту. Не думать и не гадать, иначе можно потерять себя и не вернуться обратно.
В машине он садится рядом. На заднее сиденье. Хоть я бы предпочла, чтобы он сидел впереди и оставил меня в покое.
Вжимаюсь в дверцу авто. Чувствую, как Нейман сокращает расстояние.
– Не прикасайся! – получается жалко, немного истерично.
– Только без слёз, – обдаёт меня холодом.
Идиот. Я бы и хотела, но заплакать не могу. И это сейчас мне на руку.
– Ты не тот, Нейман, по ком льют слёзы.
– А по ком льют? По таким щенкам, как Инденберг?
Я не сразу поняла, о ком он. Потом догадалась. Роберт. Индиго.
И хоть слова Нейман произнёс так, что уши отморозить можно, я поняла, что наше с Индиго уединение мимо него не прошло. Значит видел. Зацепило, хоть он никогда в этом и не признается.
– Что, так бомбануло, что штаны упали? – съязвила я и впаялась в дверцу ещё сильнее, потому что Нейман пересёк черту, за которой «не притрагиваться» было практически невозможно. Но он ещё держался. Только навис надо мной, как уродливая тень. Меня это не пугало.
Мы ругались. Тихо, сдерживая ярость. По крайней мере, я – точно. А он… мне плевать, что бушевало внутри него. Пусть хоть разорвёт его на части.
Я слышала только, как он дышал. Не так, как обычно. Громче. Сорваннее. Но это длилось недолго. Вскоре дыхание у него выровнялось, он не отодвинулся, но расслабился. Нога его прижалась к моему бедру. Слегка, словно ненароком. Прятаться и отодвигаться мне было некуда, поэтому я предпочла сделать вид, что ничего не случилось.
Он так и не ответил. Весь оставшийся путь мы проделали в гробовом молчании. Но я оставлять эту историю за бортом не собиралась.
– Я хочу уйти, – сказала, как только за нами закрылась дверь квартиры.
– Нет, – другого ответа я и не ждала.
– Я. Хочу. Уйти. Я тебе не нужна, Нейман, признайся уж. Если б эта игра настолько важна была для тебя, ты бы так не поступил. Не стал рисковать. Но тебе плевать на всё. Тебя могли там застукать твои друзья. Что бы ты им рассказывал? Или у вас так принято? Все хлопали бы и радовались?
Он молчал. Стоял, заложив руки в карманы брюк. Лицо каменное, на меня не смотрит. Только по сжатым челюстям можно догадаться, какая борьба внутри него идёт.
– Не принято. Я был не прав.
Я засмеялась. Горько и отчаянно. Он не прав? И это всё?
– Позволь мне хотя бы к Моте вернуться. К Матильде, – поправляюсь, понимая, что сболтнула лишнее. Не нужно ему знать, насколько эта женщина стала мне дорога. – Я не хочу находиться здесь. Рядом с тобой. Не хочу быть марионеткой. Мне не нужны ни твои деньги, ни лживый статус твоей невесты. Всё это лишнее. Я не хочу себя терять. Может, ты считаешь иначе, но даже у таких оборванок, как я, есть нечто большее, чем просто смазливое лицо. У меня есть душа и гордость. И чувство собственного достоинства тоже есть. И принципы. Хотя, вероятно, ты считаешь иначе.
– Видимо, именно поэтому ты целовалась по углам с первым попавшимся индивидуумом в брюках.
Интонация у Неймана спокойная. Голос ровный. Я бы запустила ему чем-нибудь тяжёлым в голову. Жаль, бесполезно.
– Это ты так решил, что он первый встречный, – возразила не менее холодно. – Я не из пробирки появилась на свет. У меня есть прошлое. И я не собираюсь в угоду тебе от него отказываться. Ни при каких условиях. И уж тем более, когда игра ведётся нечестно.
– А с чего ты взяла, что это игра? – смотрит он на меня пристально. Ни тени улыбки, ни сарказма в голосе.
На миг меня пронимает дрожь. Невольно я себя руками охватываю, чтобы успокоиться. Он блефует, конечно. Продолжает вести только одному ему понятную партию.
