Пытаюсь взять себя в руки, выходит так себе. Зубы стучат не переставая, а чтобы дать отпор Гейдену и его приколам, нужно быть сильной и смелой.
Мирон возвращается через минуту.
Рывком открывает дверь, впуская порцию осеннего воздуха в салон. Падает за руль и одним нажатием кнопки оживляет и машину, и приборную панель. По ногам тут же начинает дуть теплый ласкающий воздух. Мои голые лодыжки благодарны.
Метрах в пятистах от нас горят задние фары «джипа» Змея. Он ждёт своего оппонента на стартовой позиции. Мирон медлит. Сжимает до скрипа кожи руль и быстрым движением облизывает губы, вглядываясь в темноту. Смотрю на него затаив дыхание и впервые за весь период нашего знакомства боюсь начать говорить.
— Я не хочу ехать. И не хочу, чтобы ехал ты, — против воли выталкиваю слова наружу.
Посмотри на меня, пожалуйста. Я так устала играть в нашу игру.
Я до чёртиков напугана. И с удовольствием бы уткнулась носом в твою шею. Обняла бы. И многое отдала бы, чтобы почувствовать твои объятия в ответ.
Гейден медленно поворачивает голову.
— Я должен.
— Почему?
— Расскажу после финиша. Поедешь со мной? Да или нет? — спрашивает, пытливо вглядываясь в моё лицо.
— Ты даёшь мне выбор?
— У всех есть выбор. У тебя тоже должен быть.
— Ты мне его не давал, когда тащил сюда.
— Не хотел, чтобы ты потерялась на этом поле и тебя сожрали кабаны, — криво усмехается Мирон.
Я тоже силюсь улыбнуться. Выходит, скорее всего, неестественно, натянуто и криво.
— Хочешь, чтобы я поехала с тобой? Из-за спора?
— Не только.
— Тогда скажи почему. Сейчас.
Красивый и злой. Напряжённый и собранный, в своей стихии. Его не волнуют гонки и возможность разбиться. Но что-то беспокоит и не даёт расслабиться. Может быть, я?
— Потому что у меня должен быть стимул победить. А твоя жизнь — хороший стимул.
Это обезоруживает. На мгновение в моей душе и замершем теле становится чуточку теплее.
— Ты просто недооцениваешь свою, — шепчу потрясённо.
Он так близко. Его запах щекочет нос и проникает в лёгкие с каждым вдохом. Если протянуть руку, то я легко смогу коснуться его щеки. Если немного сдвинусь, то смогу прижаться к его губам и потереться о них, совсем как недавно это делал он, а я противилась.
В глазах Мирона привычно скачут демоны, манят и влекут, предлагая залезть к ним в котёл. Я очень устала им сопротивляться. А сегодня это делать особенно сложно. Моральное и физическое истощение вытягивает все силы. Хочется сдаться и выкинуть белый флаг.
Мы боремся взглядами, и я быстро киваю, пока не передумала. Мир проводит зубами по нижней губе, оставляя на ней белые следы, подаётся вперёд и точным движением протягивает через мою грудь ремень безопасности.
Задерживается рядом на секунду дольше, чем нужно, и нежно, совсем ему не свойственно, касается моего подбородка пальцами.
— Доверяешь мне?
— Не то чтобы очень…
— Спасибо за честность, — хмыкает Гейден и возвращается обратно за руль, устремляя взгляд вперёд.
Вдавливает педаль газа в пол, и машина трогается с места. Через миг, рыча мотором, мы равняемся с «джипом» Змея.
Хватаюсь за ленту ремня, сжимая её до рези в пальцах. Вперёд стараюсь не смотреть, там всё равно ничего не видно! Так темно! Ни огонька. Даже звезд на небе не рассмотреть. Впиваюсь взглядом в сосредоточенное и чуть заострившееся лицо Мирона с играющими на щеках желваками. И не понимаю, как докатилась до того, что вверила его рукам свою жизнь.
Я сошла с ума? Или это та самая любовь, о которой поют песни, пишут книги и снимают фильмы?
Не самое лучшее время размышлять об этом, но другого может и не быть.
Змей опускает стекло с пассажирской стороны, где сидит застывшая Ева, и Мирон, стиснув зубы, делает то же самое.
— Уломал девушку своего друга? Долго, Гейден, теряешь хватку. Дать парочку уроков? Знаешь, как быстро она, — кивает подбородком в Еву, — оказалась в моей простели?
Чувствую исходящую от Мирона новую волну агрессии, он просто в бешенстве, хотя старается не выдавать своего состояния. Кладу руку на его колено и сжимаю. Парень чуть дёргается от неожиданности и окутывает мою ладонь теплотой своей.
До мурашек.
— Избавь от подробностей. Где финиш? — холодно интересуется Мирон.
— Фары, — произносит Змей.
Мы все смотрим в лобовое, вдалеке несколько раз сверкают огни, и опять наступает темнота.
— Отлично.
— На счёт три…
Между машинами выходит девушка с поднятыми вверх белыми флажками. Они еле различимы, но всё же мелькают в темноте неясным мутным пятном.
— Мне страшно, — выдыхаю я с колотящимся на износ сердцем.
— Не бойся, — спокойно произносит Гейден, с силой сжимает мои пальцы и отпускает их, вцепляясь двумя руками за руль. — Когда я скажу: «Прыгай!» — прыгай.
— Что? — не понимаю.
Больше он ничего не поясняет, сосредоточенно смотрит перед собой. И, как только белый флаг устремляется вниз, машина срывается с места, а меня вжимает в спинку сиденья и оглушает собственным криком.
Мимо проносится мрак ночи, который мы рассекаем, как мне кажется, со скоростью света. Не едем, а летим в темноту бездны, сердце колотится на износ, так что закладывает уши. Понимаю, что, если закрою глаза и зажмурюсь до рези, ничего не изменится. Всё тот же мрак кругом.
Поэтому, повернув голову, смотрю в сосредоточенное лицо Мира, подсвеченное красными огнями приборной панели, и молюсь. Молюсь о том, чтобы мы добрались до финиша живыми, чтобы нас поскорее ослепил свет фар и мы выбрались из машины целыми и невредимыми. Молюсь о том, чтобы суметь ещё раз прикоснуться к его губам, прижаться в поцелуе и почувствовать его вкус на языке. Молюсь о нас. О нём, порочном и испорченном парне с сомнительными принципами, и о себе, далёкой от ангельского идеала.
Меня бросает вперёд, и становится трудно дышать. Ремень безопасности обжигает грудную клетку. Не сразу понимаю, что машина резко затормозила.
Секунды замедляются.
Щелчок.
И я чувствую свободу, тело больше ничем не сковано.
Ещё один.
Двери разблокированы.
— Прыгай, — командует Мирон. И, видя, что я торможу, торопит: — Быстрее, Лина!
— А ты…
Гейден, чертыхаясь, тянется через меня и распахивает дверь. Буквально выталкивает меня в темноту, и машина вновь срывается с места, не щадя покрышек на колесах.
Специально показал Змею, что я сижу рядом, а потом избавился от меня, теряя драгоценное время? Мирон всегда выигрывает. Всегда. Даже я уже готова ему сдаться и выкинуть белый флаг, закончить наше противостояние, отдав ему то, что он так давно желает от меня получить. Я больше не могу сопротивляться и не хочу. Смирилась с неизбежным, осталась с ним в машине, приняла его условия… а он опять смог меня удивить. Перепрыгнув самим же собой установленную планку.
Что он задумал?
Зубы постукивают, а в голове крутятся обрывки фраз.
«Доверяешь мне».
«Твоя жизнь — хороший стимул».
«Не бойся».
С леденящим кровь порывом ветра срабатывает инстинкт самосохранения, и я всё-таки отбегаю от трассы подальше. Подворачиваю ногу и больно плюхаюсь на задницу, скатываясь по влажной траве вниз, обратно на скошенное поле.
Вздрагиваю от глухого удара и звука разбивающегося стекла, вместе с которым перестаёт биться моё сердце. Столкнулись? Авария? Мирон…
На миг наступает оглушительная тишина. Больше не слышно ни музыки, ни агрессивного рёва моторов, ни редких криков птиц, ни даже шуршания травы от ветра. Весь мир замер в ожидании.
Боже, не представляла, что будет так страшно думать о жизни этого засранца.
Поворачиваю голову, силясь вглядеться в темноту, и вскакиваю на ноги, слегка пошатываясь.
Бегу. Поскальзываюсь и вновь падаю.
И всё отмирает.
Кто-то кричит.
