Поцелуй меня…
И она целует… Касается моей груди роскошными грудями и заводит мои руки за голову. На миг я чувствую себя полноценным. Отдаюсь во власть обуревающего желания, вспоминая в самый неподходящий момент, что ноги не слушаются меня.
– Родя… Как же хорошо, – шепчет она. – Мне очень хорошо с тобой.
Поля приносит из ванной комнаты влажное полотенце, позволяя мне привести себя в порядок. Облачается в кружевную сорочку и ложится рядом, согревая теплом тела. Так мы и засыпаем – в обнимку…
А утром в романтическую негу врывается реальность – оглушительная и грубая… Грохочет подошвами ботинок и хлопает дверями.
– Кто здесь? – поднимаю голову, с трудом разлепляя глаза.
В дверях замирает взволнованный Вадим Михайлович, а из-за его спины выглядывает голова этого следователя… Как его там? Журавко…
– Родион, я не одета. Что он здесь делает в такую рань? – испуганно шепчет Поля, натягивая одеяло.
– Полина Романовна, я вынужден арестовать вас до выяснения обстоятельств дела, – извиняющимся тоном протягивает Журавко. – Одевайтесь. Я жду вас в гостиной.
– Поль, скажи мне правду – ты как-то причастна ко всему этому? – спрашиваю, встречая полный страха и недоумения взгляд.
– Нет. Клянусь дочерью. Но я была готова ко всему этому, Родион. К мести настоящего преступника и его козням. Тебе тоже угрожает опасность… И я знаю, как со всем этим покончить.
Поля быстро одевается. Вадим помогает мне устроиться на инвалидной коляске и освобождает пространство для моего передвижения. Поскрипывая колесами, въезжаю в гостиную, метнув гневный взгляд на Журавко.
– Что произошло, черт бы вас побрал? Вы же доказали, что моя жена не имеет отношения к убийству этой… Ларисы и покушению на меня!
– Погоди, Родион. Давайте все успокоимся? Степан, что произошло?
– Лабораторный анализ вашей сумочки, обнаруженной в сгоревшей машине Родиона Максимовича, показал следы яда, каким была отравлена Лариса Николаева. К тому же в квартире вы неосмотрительно оставили пузырек с этим же ядом. Служебная собака его обнаружила.
От неожиданности мои глаза того гляди вылезут из орбит. Поля выглядит не лучше… Ее плечи словно обваливаются, лицо бледнеет, а подбородок судорожно дрожит.
– С… С-собака? А кто вас надоумил производить обыск в моей квартире? И откуда там взялся пузырек? Мы же с Петром все убрали? Все выбросили, вывезли мусор… – лепечет она, качая головой.
– То есть вы не отрицаете, что причастны к смерти Ларисы? Откуда на подкладке вашей сумки яд? И в квартире тоже?
– Вы с ума сошли? Нет, я не убивала ее. И не знаю, откуда на сумке следы яда. Вероятно, пузырек мне подбросил настоящий преступник. Запросите данные с камер, их устанавливали в прошлом году. И… Должны же быть следы взлома? Чем вы там вообще занимаетесь?
– А вы не спешите недооценивать следствие, Полина Романовна, – важно протягивает Степан. – Мы подозреваем всех. У брата Родиона Максимовича тоже был обыск, как и у вас… И у Петра Жукова тоже был. Мы вплотную занимаемся расследованием дела Артеменко и Николаевой. Понятно, что это звенья одной цепи.
– Но почему-то у Кирилла вы ничего не нашли, а у меня… Не считаете, что дело возвращается к проклятому наследству? Похоже, стоит мне отказаться от него и от… семьи Богородицких, мои проблемы рассосутся? Ведь так, Степан? Родион? А я знаю, как поступлю! – пылко отвечает Полина.
– Поль, не надо… – выдавливаю сипло. – Давай мы не будем спешить и вызовем Караваева. Пусть подключит частного детектива, он во всем разберется. Поднимет на уши город, но узнает, кто убил ту женщину и покушался на меня…
– Родион, я не хочу тебя потерять, – надтреснуто произносит Полина. – Но быть с тобой – это подвергать тебя опасности. Тебя и… себя. Позволь мне принять решение за нас двоих.
– Поль, не руби сплеча. Поля… – цепляюсь за хрупкую надежду на будущее с ней. Я ведь и не мечтал, что оно возможно.
– Я откажусь от наследства. И… Разведусь с тобой. Тогда все закончится. Вот увидишь.
Родион.
Сердце грохочет, как заведённое, в ушах шумит от чудовищного, внезапно охватившего меня чувства потери. Я ни черта не помню эту решительную, прекрасную в своем гневе женщину, но не хочу терять… Внутри прорастают побеги нежности и привязанности. Наверное, я и впрямь ее любил…
– Полина, пожалуйста, не торопись, – произношу хрипло. – Давай поговорим и все обсудим?
– Родион, я совсем позабыла о дочери. О себе… Как будто я разменная монета в чужой игре, не человек… Меня можно прогнать, а потом приласкать, как котенка. Не хочу так…
– Так не будет, слышишь? Прости за мои сомнения, Поля. Пожалуйста, давай поговорим наедине? – кошусь на притихшего Журавко.
– Я сейчас же забираю Анфису и переезжаю в свою квартиру. Вечером вызову Виталия Ивановича и напишу отказ от наследства. Надеюсь, твоему брату и бывшей жене полегчает? – пылко произносит Поля.
– Погодите, Полина Романовна, вы же подозреваемая! – словно очнувшись, выкрикивает Журавко. – В квартире нашли пузырек с ядом, а ваша сумочка…
– Постой, товарищ следователь, – перебиваю его я. – Возьмите у моей жены подписку о невыезде. В чем проблема? Разве она сбежит?
– Вообще-то может… – бубнит он.
– Я не сбегу! Клянусь дочерью, – с достоинством отвечает Полина. – И приложу максимум усилий, чтобы доказать свою невиновность.
– Поля, давай поговорим? Не уходи вот так… – взмаливаюсь, ища ее взгляда.
– Родион, это нужно для твоей безопасности. Когда наследство вернётся к тебе, ко мне потеряют интерес. Разделите его с братом, может, тогда Кирилл успокоится?
– Поля, да о чем ты? Кирилл никогда не стал бы мне вредить? Мы были дружны в детстве и…
– Так будет лучше. Просто прими это, – обреченно произносит она. – Мне нужно осмыслить, чего я хочу от жизни. И уж точно не твоей жалости…
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Вызову водителя с фирмы. Он поможет вам съехать.
Журавко понуро кивает и, получив подпись Полины, спешно покидает мой дом.
Галина Серафимовна помогает Полине собрать вещи, а я… Сижу в коляске и смотрю в окно, больше не пытаясь ее удержать. Наверное, она права… Нам нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни и разобраться со всем происходящим.
– Вадим Михайлович, мне нужна ваша помощь, – произношу, повернув голову к помощнику.
Слушаю вас, Родион Максимович. Позвать Полину?
– Нет, пусть едет домой. А я не стану сидеть без дела. Мне до ужаса надоели эти горе-следователи. Мы скоро уезжаем, но сейчас мне необходимо сделать несколько важных звонков. Подготовьте пока мою одежду и обувь.
Михалыч кивает и уходит, тихонько прикрывая дверь. Так же, как и собственную жену, я не помню Караваева, но все же нахожу его контакт в
