*
Через несколько часов я вхожу в парадную дверь огромного здания. Я регистрируюсь на стойке регистрации и иду к задней части, затем стучу в темную, окрашенную деревянную дверь, ожидая ответа.
Я этого не заслуживаю, но я буду молить о втором шансе, и Бог знает, что это единственный человек, который может это сделать.
Через несколько секунд дверь распахивается, и она стоит с другой стороны со злобной ухмылкой.
— Как раз вовремя, когда ты появился. Я уже начала думать, что дала своей внучке неправильный совет.
— Привет, бабушка. Можно войти?
Она кивает, распахивая дверь пошире, чтобы я мог пройти. Я сажусь в кресло напротив ее дивана, и она присоединяется ко мне, закрыв за нами дверь.
— Я напортачил. Я знаю, что напортачил, и не знаю, как это исправить. Я сделал ей больно и ненавижу себя за это.
— Я дам тебе тот же совет, что и ей, Лиам. Любовь находит способ, и тебе лучше никогда не забывать об этом. Ты прав, ей больно. И прямо сейчас ее сердце разбито. Я знаю что ты любишь Джульетту. Я видела это в твоих глазах, когда встретила тебя. То, как ты смотришь на нее. Вы оба без ума друг от друга. Никто из вас понятия не имел, но…это не мое дело, но теперь это так.
Она похлопывает по сиденью рядом с собой, и я присоединяюсь к ней на маленьком двухместном диванчике. Ее мягкая морщинистая рука накрывает мою: — Если ты любишь ее так, как я думаю, ты все исправишь. Неважно, чего это будет стоить. Ты заплатишь любую цену. Я знаю это здесь. — Она гладит свое сердце.
— Извиниться и сказать ей, что я чувствую, недостаточно. Я знаю это. Я должен доказать ей, что то, что я говорю, правда, и что я не собираюсь причинять ей боль снова.
— А как насчет твоей работы? Ты уже придумал, чем будешь заниматься?
Я киваю: — Мы опубликуем заявление в конце недели. Я собираюсь рассказать всем правду. Потому что правда — это все, что у меня есть, и я не буду лгать или притворяться, что что-то скрываю. … Это не я. Я никогда не должен был просить ее выйти за эту дверь. В ту секунду, когда она ушла, я понял, что совершил ошибку, но я был слишком глуп, чтобы бежать за ней. Но теперь, я бегу за ней, бабушка. Я звонил ей тысячу раз, писал по электронной почте. Писал текстовые сообщения. Проезжал мимо дома Алексы, как какой-то преследователь. Мне нужно, чтобы ты помогла мне все исправить и заполучить мою девушку.
— Дорогой, я знала все это до того, как ты это сказал. Видишь ли, такая старушка, как я, достаточно повидала в своей жизни, чтобы знать правду и я знаю, когда у кого-то чистое сердце. И твое сердце чистое, Лиам. Ты любишь этих девочек, и ты любишь Джульетту, и я помогу тебе все исправить. При одном условии.
Ухмылка тронула мои губы: — Что это?
Она смотрит на меня поверх своих розовых очков: — Ты организуешь еще одну из этих фотосессий для календаря на следующий год, потому что, парень, это было весело.
У меня вырывается смех, настоящий и искренний впервые за неделю, и мне хочется обнять эту старуху и поцеловать ее ноги за то, что она помогла мне.
— Теперь у меня есть план.
— Что у тебя на уме?
23
Джульетта
Месяц спустя
— Не могли бы вы втроем перестать ссориться? Господи, я больше не могу! — кричу я, качая головой. Джудит, Глэдис и бабушка последние тридцать минут ссорятся из-за фамилии уборщика. Джудит говорит, что это Томас, а Глэдис настаивает на том, что это Ричардсон, а бабушка уверена, что это Рокфеллер.
Все трое ошибаются. Это Миллер.
Спросите меня, почему это важно? Это не так. Но здесь было довольно тихо и скучно, и этим троим нужно какое-то развлечение.
Наша традиция воскресного утра вернулась, и она вернулась с треском. Прошел целый месяц с тех пор, как я ушла от Лиама. В течение этого месяца я не разговаривала ни с ним, ни с девочками, и мне до сих пор больно, как и в первый день. Если не больше сейчас, теперь, когда у меня было время осознать и укрепить, что это моя новая жизнь
Вернувшись в закусочную, работая в ночную смену или любую другую смену, которую я могу получить на данный момент, поскольку Гэри еще меньше относится к Команде Джульетты, чем он был до того, как я уволилась без предупреждения. Я удивлена, что он принял меня обратно, но если бы я должна была предположить, что мои друзья имели к этому какое-то отношение.
Все сильно отличается от того, что было несколько месяцев назад, потому что я смотрю в будущее и решила не зацикливаться на прошлом. Я снова поступила в школу и получила всю свою финансовую помощь. Судя по всему, я имела право на большее количество грантов, чем знала, и это помогло мне оплатить обучение в течение года. И поскольку я никогда не тратила свои доходы от Лиама, я смогла оплатить годовой счет бабушки за Эвервуд, так что это не будет проблемой.
Со стороны, глядя внутрь, я думаю, все выглядит так, как будто они смотрят вверх. Но каждый день я хожу с темной, тяжелой тучей над головой. Прошел месяц, и я знаю, что время все лечит, но я думаю, что это, наверное, дерьмо.
— Джульетта? — Бабушка зовет меня.
— Да?
— Я спросила, когда у тебя первый день занятий?
— Я думаю, что через две недели. На следующей неделе у меня курс. Знаешь, такое ощущение, что я начинаю все сначала. Даже несмотря на то, что я буду старшеклассницой. Я чувствую себя первокурсницой, впервые идущей в школу.
Вязальная спица бабушки движется со скоростью света, когда она вяжет крючком, и я с благоговением смотрю на нее: — У тебя все получится, дорогая, как и всегда.
— И, держу пари, в кампусе у них будут симпатичные ребята из братства, — говорит Глэдис, присоединяясь к разговору и качая бровями.
Свидания — это последнее, о чем я думаю. Сомневаюсь, что когда-нибудь снова буду встречаться. Я официально закончила выставлять себя напоказ. Мое сердце разбито, и я сомневаюсь, что какое-то количество времени сможет его восстановить. В конце концов, я не могу отдаться тому, у кого сердце сковано бинтами.
— Нет, спасибо. Я погружусь в учебу, возьму столько дополнительных смен в закусочной, сколько смогу, и не оставлю себе времени на размышления.
Джудит закатывает глаза: — эГлэдис, все, что ты делаешь, это думаешь о мужчинах. Вот почему ты до сих пор одинока, знаешь ли. Может, если бы ты перестала гоняться за ними на секунду, ты бы дала им шанс гоняться за тобой.
О, мальчики, подъехали. Я официально отключаю свисток и ставлю рефери. Эти дамы сегодня дерзкие. Они нахальные, а я хандрю. Мы та ещё банда.
— Джульетта, ты помнишь, когда твой дедушка был здесь, как каждое воскресное утро вы сидели вместе за кухонным столом. Вы ели свои пончики… шесть глазированных и шесть шоколадных с посыпкой, а он со своими тостами с маслом.
Бабушка смотрит на меня с улыбкой.
— Конечно, помню, бабушка. Я так по нему скучаю.
— Я тоже, дорогая. Я все время думаю о нем. Я думала о вас обоих прошлой ночью, и о том, что каждое воскресенье, когда я возвращалась с рынка, я заставала вас двоих на кухне. На столе, каждый с газетой в руке.
Я помню те дни. Даже после смерти Попса у меня по-прежнему было привычкой по воскресеньям читать газету и есть пончики.
— Он всегда передавал мне комиксы, пока просматривал объявления. — Я смеюсь: — Боже, я помню, я спрашивал его: — Попс… что ты там вообще ищешь? — И он всегда отвечал одно и то же… «то, что нужно, чтобы найти меня».
Мы с бабушкой смотрим друг на друга, и ее глаза весело мерцают.
— Этот человек был чем-то особенным, не так ли? Прошлой ночью я чувствовала небольшую ностальгию, скучала по нему и все такое. Я взяла газету, она там, если хочешь почитать.
Мои глаза провожают ее взглядом до толстой воскресной газеты, лежащей на столе. Я, не колеблясь, встаю и подхожу к ней, пропуская первую страницу, так как я обычно читаю ее не для того, чтобы читать, и направляюсь прямо к любимому разделу дедушки.
