— Без двух месяцев, — скорректировала я. — Я там дату сменила…
— Я говорил, что люблю тебя? — выдохнул мне в губы Василий, после чего невесомо поцеловал.
— И не раз, — улыбнулась я, целуя его. — Но можешь повторять. Я не против. Я тоже очень тебя люблю. И… Вась, колечко можно? С ним праздничнее будет…
— У меня с тобой каждый день праздник, — совершенно серьёзно произнёс он, потянувшись к тумбочке и доставая красивую бархатную коробочку. — Праздник к нам приходит, — пропел он, заставив меня рассмеяться. — Ты выйдешь за меня?
— Да, — ответила я, завороженно смотря, как он надевает мне на пальчик колечко.
Эпилог. Алиса
Эпилог. Алиса
— Ма-а-ам! Папа! — услышала я крик из детской, а после и топот маленьких пяточек, несущихся в сторону нашей спальни.
— Твой сын проснулся, — прошептала я, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в подушку.
— До восхода солнца он твой сын, — так же тихо отозвался муж фразой из мультика, который мы уже наизусть выучили.
— Мы сегодня едем за лошадкой! За лошадкой! — сын забрался на кровать и начал радостно скакать, ни капли не веря в то, что мы спим.
Первым сдался Вася, рывком ловя Мишку и устраивая его между нами, отчего он начал хохотать и увеличил громкость, транслируя мне в ухо:
— Деда обещал тоже приехать! А можно взять двух? Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
— Чувствую, из конюшни мы приедем с табуном, — простонал Вася, явно вспомнив наш вчерашний разговор.
Я не меньше сына хотела лошадь. А лучше двух. Или трёх…
Но Дубинин был непреклонен. И ведь аргументы приводил такие, что спорить смысла не было никакого. Например, что их нужно кормить. Точнее, заготавливать корм. И на это нужно выделять отдельные поля и технику. Звучали доводы логично. Но когда меня это останавливало?
Да и потом, за последние семь лет ферма Василия не просто разрослась, но и пополнилась разными направлениями. Например, теперь кроме выращивания овощей, мы разводили коз и овец. Даже телевидение несколько раз приезжало, назвав наше поголовье жемчужиной области. Ещё бы… над имиджем каждого нашего животного я следила даже тщательнее, чем за внешним видом Василия! Каких только цветов шерсти и укладок можно было увидеть у наших парнокопытненьких…
Не зря я всё же решила стать грумером. Это действительно моё.
А заведи мы лошадок – это же новая ступень для творчества! Ну, и помощь, само собой. Василий правильно сказал, что если уж и переходить на лошадей, то использовать их по назначению.
И я с ним была согласна. Отчасти. Какие-то из наших лошадок могут работать в полях. А остальные… могут быть для души.
Осталось только сделать так, чтобы сам Вася понял, что лошадок будет немного больше, чем одна.
— Котёнок, — заговорщически зашептала я, накрыв нас с Мишкой одеялом. — Мы же с тобой договорились. Сначала одну лошадку приведём домой, а потом…
— Будем говорить папе, как она грустит и уговорим на друга для неё! — продолжил за меня Миша, под громкий вздох Василия.
— А потом ещё на парочку друзей! — чмокнула я сына в щёчку, проигнорировав его “Ну, мам”.
Привычку недовольно хмуриться он точно перенял у своего отца. Да и в целом был его копией! Маленькой, пятилетней, не бородатой копией.
— Заговор, — жаловался муж. — И не стыдно вам.
— Очень стыдно, папа, — Мишка высунул голову из-под одеяла. — Но лошадок я хочу ещё больше!
— А я хочу оладушек, — протянул Василий.
— Чего только не сделаешь ради любимого мужа, — вынырнула я из-под одеяла, лучезарно ему улыбнувшись. — Любой каприз, любимый!
— И когда милый Лисёнок успел превратиться в хитрую лисицу? — усмехнулся мне в спину муж, когда я стремительно выбежала из комнаты.
И нет, причина крылась совсем не в желании задобрить Василия.
— Фух, — выдохнула я, успев добежать до ванны.
Кажется, оладушки точно отменяются. При одной только мысли о них живот скручивало, как готовить – я даже представлять не хотела. Обойдемся сегодня бутербродами. С кабачковой икрой… м-м-м… у меня даже слюнки потекли…
— Лисёнок, — в дверь постучал Вася, — тебе Галина звонит.
— Бегу, — быстро ополоснув лицо, я вышла в коридор, забирая вибрирующий телефон из рук мужа. — С оладушками тогда как-нибудь сам… Алло?
— Так и знал, — прошептал Вася, целуя меня в щёку и потягиваясь пошёл в сторону лестницы, зовя сына. — Мишань, поможешь папе?
— Да! — мимо меня пронёсся наш главный помощник, ловко увернувшись, когда я попыталась потрепать его по волосам.
— Доброе утро, Алиса, — поприветствовала меня папина жена, по-доброму смеясь. — Слышу, Мишенька полон энтузиазма.
— Ещё бы! Даже спать вчера отправился в шесть вечера, чтобы как можно скорее проснуться, — рассмеялась я, заходя в нашу спальню и закрывая за собой дверь. — Лошадок же покупать будем. Как здесь без энтузиазма?
— А, уже лошадок? Не лошадку? — переспросила Галина, вновь заразительно рассмеявшись.
Именно за это она мне и понравилась – за добрый нрав и неиссякаемый оптимизм. И хорошо, что папа умудрился тоже это разглядеть. С Галиной они познакомились на нашей с Василием свадьбе, куда мы пригласили всю деревню. И они практически с тех пор вместе.
Нет, конечно, поначалу Галина с подозрением отнеслась к столичному ухажеру. Да ещё с прицепом в лице Ирины, которая никак не хотела терять своего “Мешочка”. Но, вышло всё как нельзя лучше.
— Я поняла, как ты смогла уговорить мужа на двух лошадей, — пришла к выводу Галина, не дав мне ответить. — Ты всё же рассказала Василию про…
— Нет, что ты! — я инстинктивно накрыла свободной рукой пока ещё плоский животик. — Если он узнает, он меня не то, что на лошадь… да он меня вообще к ним не подпустит! Помнишь, что было в прошлый раз?
— Прости, но это забыть просто невозможно! — рассмеялась Галина.
Да и я сейчас вспоминала беременность Мишей с улыбкой.
А вот тогда…
Сначала Вася ударился во все суеверия. Начиная от того, что мясо снится не к добру, и заканчивая кучей ограничений. Нельзя стричься, нельзя вязать (а так хотелось!), нельзя покупать вещи малышу заранее, нельзя выбирать имя, нельзя никому давать трогать животик…
Да мне много чего было нельзя. Под конец беременности я себя чувствовала редчайшим хрустальным музейным экспонатом. Ведь дай в тот момент Василию волю – он бы оградил меня лентами и поставил на сигнализацию…
Но, честности ради, эти заскоки с лихвой компенсировались его заботой. Я не уверена, что какой-нибудь другой мужчина так же рьяно исполнял все мои капризы. Начиная от: “Я хочу арбуз!” в три ночи, в декабре. И заканчивая: “Я хочу нюхать сено, Вась! Срочно!”.
Никогда не забуду, как мы вместе посмотрели документальный фильм про роды. Не знаю, кто из нас был в большем шоке от увиденного – я или Василий. И зачем только решились… потом три дня смотрели исключительно мультики, иногда опасливо переглядываясь.
— Алиса, милая, — ласково отозвалась Галина. — У тебя скоро животик расти начнет. Ты его чем прятать будешь? Безразмерными футболками?
— Оверсайз сейчас в моде, — вздохнула я, поглаживая себя по пузику и грустно смотря на немного увеличившуюся грудь. Скоро Вася точно сам заметит. — Я не собираюсь скрывать от него беременность. Сейчас, лошадок купим, я их…
— Беременность! — я вздрогнула, резко обернувшись на замершего в дверях Василия.
— Я перезвоню! — пискнула я в трубку Галине, наблюдая за приближающемся ко мне мужем. — Васенька…
— Ты… я… а ты… я… ёк макарёк! — выдохнул наконец-то он, привычно стискивая меня в объятьях. — Это правда? Ты…
— Да, — не стала я больше скрывать. — Ты станешь папой. Ещё раз, — трудно было сдержать улыбку, глядя в светившиеся чистейшим восторгом глаза Василия.
— Любимая моя, Лисёночек, — шептал он, чередуя слова мягкими поцелуями. — Не зря мне всю неделю рыба снилась…
— Началось, — вздохнула я. — Но за лошадками мы же поедем?
