щекочет мне кожу, и каким-то образом это чуток поднимает настроение.
— Они чертовски уродливы.
— Ты будешь их носить?
— Если ты этого хочешь, — он отстраняется, выражение лица снова омрачается. — Я и не знал, что мы обмениваемся подарками.
Я смеюсь над нелепостью его заявления.
— Ах, да все нормально. Полагаю, придется обойтись твоей черной Amex, Breitling и чертовой тонной денег, которые ты заплатил мне за то, чтобы я потрясла своей задницей перед твоим лицом.
Он наблюдает, как моя рука скользит по его груди, напрягаясь, когда я провожу пальцем по поясу его боксеров.
— Или… я приму это.
Он изучает выражение моего лица.
— Ты уверена?
Я обдумываю это всего полсекунды. По правде говоря, теперь, когда я поделилась своим секретом, у меня такое чувство, будто с моих плеч свалился груз. Хочу подкрепить это чем-то, что заставит меня чувствовать себя еще лучше.
— А какая у нас альтернатива? — я оттягиваю его пояс, и он с громким звуком шлепается обратно на живот. — Хочешь поговорить о наших чувствах?
Его глаза сужаются, опускаясь к моим губам.
— Думаешь, ты остроумная, да? — рычит он, прижимая меня к кровати. — Мой рождественский подарок тебе — это то, что я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что ты…
Я притворно зеваю и кладу руку ему на лицо.
— Скучно. У меня их десять. Ты хоть сохранил чек?
Он рычит что-то о том, что я наглая сучка, затем его руки хватают мои и поднимают запястья над головой. Пока он изучает мое лицо, что-то темное мелькает в его глазах. Инстинкт самосохранения заставляет меня попытаться вывернуться из его хватки.
Его взгляд накаляется, когда он проводит томной дорожкой вниз по моей груди, останавливаясь на подоле футболки Рори, сглатывая.
— Тогда я трахну тебя нежно.
— Что?
Когда я в знак протеста сажусь, он пользуется случаем, чтобы стянуть футболку через мою голову, бросает ее в угол комнаты и ложится на бок.
— Шшш, — бормочет он, проводя пальцем по впадине, где моя талия переходит в бедро. — Ложись и расслабься.
Я молчу не потому, что податлива, а потому, что внезапно слишком ошеломлена, чтобы говорить. Медленно он отпускает мои запястья и подсовывает свое плечо мне под голову, так что лежу на сгибе его руки.
Мое тело окутано его теплой тенью, я купаюсь в интенсивности его взгляда. Несколько мгновений он наблюдает, как поднимается и опускается моя грудь, прежде чем провести костяшками пальцев между.
Дрожь пробирает меня до глубины души, соски напрягаются в предвкушении.
— Посмотри на себя, — говорит он хрипло. — Ты такая идеальная, Куинни, — мы оба наблюдаем, как его рука скользит по изгибу моего живота. — Каждый твой сантиметр сплошное совершенство.
— Я…
Мое возражение превращается в стон, когда его горячий рот прижимается к моей груди. Он сосет медленно, нежно, давая мне настолько мало, что все мои мышцы сжимаются в ожидании большего. Подняв глаза на меня, он проводит нижней губой по моей груди до ключицы, где слегка целует кулон.
— Никаких разговоров. Просто расслабься и позволь мне поклоняться тебе, — его глаза снова встречаются с моими, в них читается горячее отчаяние. — Пожалуйста.
Я неподвижна, смятение и конфликт пронизывают меня до костей. Это слишком мило. Это не подходит к таким словам, как «временно» и «на данный момент». Но затем он стягивает мои трусики с бедер, и я наблюдаю, как его рука исчезает между ними.
И с каждым прикосновением к моему клитору я начинаю изнывать.
Раф изучает меня с таким вниманием, что я чувствую себя более чем обнаженной. Он наблюдает, как его рука играет с моей киской, следит за выражением моего лица, когда он скользит указательным пальцем внутрь меня и прижимается к моему сладкому местечку.
— Хорошая девочка, — шепчет он мне в губы, когда я стону. — Дай мне услышать это еще раз.
Моя кровь шипит, как холодная вода на раскаленной сковороде. Мои нервы трепещут в местах, о существовании которых я даже не подозревала. Меня поглощают татуировки и кашемир, и с каждым ласковым словом, произнесенным рядом с моей влажной кожей, дышать становится все труднее и труднее.
— Кончи для меня, красавица, — бормочет он, поглаживая мой клитор в медленном ритме.
Когда его голова наклоняется, чтобы снова поцеловать мой кулон, внутри меня вспыхивает взрыв, распространяющийся наружу, вниз к пальцам ног и до кончиков пальцев рук.
Мой оргазм бурен по сравнению с его спокойствием. Отчаяние против его сдержанности. Он прижимает мою голову к своей груди, пока я поглощена наслаждением. Его сердцебиение у моей щеки — первое, что я слышу, когда ко мне возвращаются чувства. Оно сильное и ровное, надежное, словно постоянное тиканье часов.
Он осторожно опускает меня на подушку, его большой палец проводит по моей влажной нижней губе.
— Моя Королева Червей, — зачарованно произносит он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. — Моя прекрасная кончина.
Время, кажется, замедляется, как будто тоже не хочет торопиться к концу. Я чувствую себя разбитой. Наверное, весь лед внутри держал меня вместе. Мы лежим так, кажется, несколько часов, мое неровное дыхание смешивается с ревом бури.
И тогда раздается другой звук, воображаемый, который скребет по моему позвоночнику. Скрежет металла, лязг замка. Щелчок ловушки, закрывающейся на моей лодыжке.
Меня мгновенно охватывает паника. Моя рука взлетает, чтобы схватить Рафа за бицепс.
— В какую игру мы сейчас играем? — я вздыхаю.
В его взгляде есть все, чего я не хочу видеть.
— Игру в притворство, Куинни.
Глава шестнадцатая
Небо того же пепельно-серого цвета, что и снег на земле. Они встречаются где-то посередине и создают иллюзию бескрайнего горизонта. Роскошный отель перед нами лишь на несколько оттенков светлее.
Анджело закуривает сигарету.
— Ты ведь смотрел «Сияние»21?
— К сожалению.
Чертов Габ. Я чувствовал себя в равной степени великодушным, озабоченным и неудачливым, когда передал ему право выбрать локацию для игры Анонимные грешники в этом месяце. Это было задолго до того, когда я был таким же наивным, как Анджело, полагая, что наш брат уже на стены лезет, выполняя рутинную задачу по ликвидации людей Данте, прокалывая их шины и добавляя наркотики в сигареты, а не пытая их самодельным оружием в пещере.
Мы ехали несколько часов, далеко за Бухту Дьявола, до того места, где через границу просачиваются холод и ландшафт Канады.
— Он убил всего лишь кошку, — ворчит Анджело.
Неохотно, я думаю о том же. Какого хрена я стою в полумиле от Британской Колумбии, перед заброшенным отелем, из-за убийцы кошек?
— Знаешь, я не
