Насти длинный язык, настолько длинный, что ее карьера окажется намного короче, чем она себе нафантазировала.
Леонид
Спустя время
— Добрый вечер, мама, — поздоровался, наклонился, подставляя щеку для поцелуя.
— Леонид, ты совсем исхудал! — вздохнула она.
Мама погладила меня по щеке сухой ладонью, вздохнула, со слезами на глазах. Я не стал утаивать от матери новости о разводе, она все равно бы узнала. Поэтому рассказал, как есть.
— Как же нехорошо, Леонид! Я не могу спокойно думать о том, что вы расходитесь! Просто не могу поверить… Только недавно вы приезжали, выглядели по-настоящему счастливыми. Что случилось, скажи? Это из-за того, Абрам Ясмин рассказал об аварии? Старый мерзавец. Сколько он нам крови попортил, еще когда гулял безбожно, и сколько крови продолжает портить до сих пор! Может быть, я сама с Ясмин поговорю?
— Нет, мама, слова отца и правда об аварии здесь ни при чем. Это личное.
Как сложно.
Каждый день — словно каторга.
Раньше я и представить себе не мог ни дня без Ясмин. Даже когда не жил с ней полноценно, как муж с женой, постоянно был рядом, в контакте. Обнимал ее, касался тонких черт лица, изящного стана, дышал ее запахом. Сгорал изнутри от недоступности желаемого и считал это пыткой. Но я ошибался… Настоящая пытка — не видеться с ней и не слышать ее голоса, не иметь возможности поговорить с ней даже о ерунде и быте.
Как будто пустынный жар иссушает из меня все соки.
— Ясмин просила вернуть эту чайную пару.
Я протянул маме картонную коробку, она достала чашку и расплакалась:
— Леня, мальчик мой, я даже представить себе не могу, чем ты мог обидеть Ясмин? Как? Она же души в тебе не чаяла, она с такой любовью о тебе говорила. Как, скажи?
— Мама, не все можно и нужно выносить на общее обозрение. Ясмин потребовала развод, я не могу удержать ее, — сказал и словно расписался в собственной слабости.
Как паршиво…
— Не можешь удержать… — мама вытерла слезинки платком, прокрутила чашку, показала мне рисунок. — Ясмин в нашу последнюю встречу крутила эту чашку и спрашивала, улетает птичка из клетки или возвращается в нее. Неужели ваш брак стал для нее настолько невыносимым? Или это говорит молодость? Леонид, ты старше, мудрее, сдержаннее. Если ты любишь эту девочку так, как показываешь, ты найдешь способ вернуть Ясмин.
Потом она прислушалась и встала:
— Пойду, проверю Абрама. Он совсем плох стал. Мне кажется, скоро мы с ним простимся. Еще и это… — покачала головой. — Такое чувство, что для нашей семьи наступила черная полоса.
***
День развода я не запомнил, как следует. Не хотел откладывать его в памяти. Устроил развод быстро, задействовал связи.
Подписывал бумаги и не верил, в голове крутилось, как мы подписывали бумаги о браке, как дрожали от волнения пальцы Ясмин. Я помнил ее сосредоточенный взгляд тогда и то, как старательно она в прошлом выводила свою подпись, делая ее красивой, изящной.
Поразительная разница с тем, как небрежно она черкнула свою подпись в бумагах о разводе сейчас, с потухшим взглядом. У нее был взгляд, ушедший вглубь, обращенный в себя, как будто припыленный немного.
Я это исправлю, пообещал себе.
Пока же нужно было сделать то, что должен.
Вышли на свежий воздух, небо разрыдалось дождем. Ясмин несмотря на пасмурную погоду спрятала глаза за линзами стильных солнечных очков.
— Пообедаем? — предложил я. — Ни слова о нас. Просто обед двух давних знакомых.
— Скорее, едва знакомых, — уточнила Ясмин. — У меня нет аппетита.
— Тогда составишь компанию мне? — попросил. — Есть несколько нюансов, касательно недвижимости и активов, которые остались тебе после развода, я хотел бы прояснить детали, объяснить кое-что, дать контакты проверенных людей. Это важно и совершенно без двойных смыслов.
— Хорошо, — немного поколебавшись, согласилась Ясмин. — Давай пообедаем.
***
За один обед был бы не вместить все. Я договорился встретиться с ней снова. На следующий день. Но она не пришла, прислала сообщение:
“Добрый день. На обед прийти не смогу”
Я перезвонил ей.
— Ясмин, с тобой все в порядке?
— Просто небольшая слабость. Я почти не спала. Не могу прийти сегодня. Завтра, наверное, тоже. Мне сложно с тобой видеться, — добавила едва слышно.
— Мне сложно не видеться с тобой, — возразил я. — Но я понимаю тебя. Давай хотя бы будем созваниваться?
— Леонид, нет, — возразила мягко.
— Ясмин! Выслушай.
— Нет. Леонид, нет.
Вот упрямица!
Я лишь хотел предупредить, что приставлю к ней охрану, чтобы она не испугалась, увидев, как за ней приглядывают. Чтобы не пыталась скрыться. Охрана нужна для того, чтобы обеспечить ей безопасность.
Я нашел нужных людей, начал дергать за нужные ниточки. Совсем скоро дни Виктории, хозяйки клуба, будут сочтены, на свет полилась грязь. Просто за Викторией тоже стоят не последние люди, которым может не понравиться случившееся.
Я хотел избежать вероятности причинения вреда моей Ясмин.
***
Уже через сутки стало ясно, что я не зря приставил охрану к Ясмин. Возле квартиры нанятые специалисты дежурили круглосуточно, и еще двое следовали за ней на расстоянии, оставаясь незамеченными.
Мне доложили, что она ездила на вокзал, покупала билеты.
Как только я об этом узнал, позвонил ей. Сердце кровоточит.
Неужели она хотела уехать навсегда?
— Почему ты продолжаешь мне звонить по много раз в день? — раздался сердитый голос в динамике.
— Мне просто не хватает тебя. Жутко. Без привычной дозы ломает. Ты всегда отправляла мне фото, писала. Без них пусто. В моей груди пусто, но болит.
— Твой отец разрушил мою карьеру, растоптал мечты. Ты, его сын, вырвал мое сердце. Растоптал. Какие еще жертвы твоя семья ждет от меня, Леонид?
— Ягненок, — выдохнул привычно и тут же стукнулся головой о сиденье. — Ясь, девочка моя, послушай.
— Не буду. Не хочу. Мы разведены. Все кончено. Спасибо твоим связям, что все прошло так быстро.
— Я сделал бы все для тебя. Все. Кроме одного — отпустить я тебя не могу.
— Мы развелись!
— Да, потому что брак был нечестным, договорным, с ложью и тайнами. Я хочу иначе. Я хочу быть с тобой, девочка моя.
— Не называй меня так! Ты называл так ее, ту шлюху из клуба! — закричала.
