ни в чём не бывало, а я подаюсь ему навстречу. Внутри горит, мне хочется его попросту убить сейчас.
— Где они? — хватаю его за грудки и встряхиваю. — Где они, мать твою?
— Тише, Ярослав, ты что-то сегодня нервный, — его делано-спокойного ответа мне хватает, чтобы утвердиться в том, что я прав.
— Я спросил тебя! — встряхиваю его ещё раз, а он хватает меня за локти и с силой отталкивает. Демонстративно отряхивает пиджак.
— Успокойся, — его тон меняется. Нет ни привычного веселья, ни дружеской теплоты. — И присядь.
— К чёрту! — я готов снова вцепиться в него, но входит Алиса с двумя чашками кофе.
Сначала мне хочется прогнать её, но вдруг понимаю, что она делает это намерено, чтобы остудить меня. Напомнить, что мне стоит держать себя в руках. Чтобы дать понять, что сотрясанием воздуха и Артёма в этом воздухе я ничего не добьюсь. Её взгляд предостерегает, и это помогает мне попытаться взять себя в руки.
Сажусь в своё кресло и откидываюсь на спинку.
— Слушаю, — бросаю Бразинскому, а самого начинает от него тошнить.
Замечаю вещи, на которые раньше не обращал внимания. Хитрый бегающий взгляд, мерзкая самодовольная улыбочка, нервное подёргивание кистью. Будто кто-то выключил фильтры и человек предстал передо мною в своём реальном облике.
Какая-то струна в глубине души больно дёргается. Я считал его своим другом. Близким, надёжным. А когда у меня появилось слабое место, он туда ударил.
— С чего ты решил, что София и твой сын у меня?
— Может, с того, что ты сразу о них сейчас и заговорил? Я ведь сказал просто «они».
— Потому что они — единственное, о чём ты стал волноваться.
Да, это так.
— Куда ты их дел? Для чего это сделал, Артём? — прищуриваюсь и вглядываюсь в его глаза, пытаясь разгадать истинную причину. — Тебе настолько приглянулась моя женщина, что ты решил их похитить?
— А с чего ты взял, что это похищение, Ярослав? — он снова удивлённо поднимает брови, а я будто только сейчас понимаю, насколько неприятно это выглядит. — У твоего дома есть камеры, запроси видео и сам посмотри. Соня сама села ко мне в машину.
— Значит, ты ей угрожал. Или обманул, она ведь не знает, какой ты козёл, Тёма. Я вот не знал.
Бразинский встаёт и, засунув руки в карманы брюк начинает по-хозяйски расхаживать по моему кабинету. Раньше он тоже так делал, но мы были друзьями, и я не видел в этом крамолы.
— А ты не допускаешь мысли, что она от тебя просто сбежала? — поворачивается и пристально смотрит. — Ты угрозами заставил её бросить привычную жизнь. При этом угрожал отобрать у неё самое дорогое, самое ценное — ребёнка. А женщины такого не прощают, Ярослав. Она тебя ненавидит и боится, а я предложил ей защиту.
Внутри пульсирует. Словно игла с каждым толчком крови входит в сердце. Ведь всё именно так и было. Я поступил как сволочь, я её обидел. Ей было страшно, выхода не было.
Но ведь всё изменилось между нами. Всё стало иначе. Особенно этой ночью. Вчера днём. Мне показалось, она выглядела счастливой. И Ромка тоже, а это важно для Софии.
Неужто правда сбежала?.. Нет, не верю.
— Ты лжёшь, — говорю Бразинскому, но в ответ он ухмыляется.
— А ты не так уверен в своих словах как обычно, да, Яр?
— Отвечай, где они. Иначе…
— Иначе, что? — подходит ближе и опирается на стол рядом со мной. А потом достаёт из кармана флешку и кладёт на мой ноутбук. — Тут все твои коды, Ярослав. Все разработки месторождений, вся внутренняя информация.
— Я в курсе, что ты её украл. Всё, кроме самых важных файлов, потому что их там нет, Тёма. Они есть только здесь, — показываю пальцем на свой висок. — Но я тебя ещё раз спрашиваю, где Соня и Рома?
Я тоже встаю. Замираем друг напротив друга, готовые вцепиться в глотку.
— Чем я тебе так насолил, Артём?
— Ты ещё спрашиваешь? — отвечает уже без ухмылок, серьёзно. — Я столько лет рядом с тобой, прикрываю тебя, обеспечиваю безопасность. Но всё, на что ты смог раскошелиться — это должность начальника службы безопасности. Я один верил в тебя, а ты оставил меня подчинённым холопом.
— Твоя зарплата выше, чем в других компаниях на той же должности.
Бразинский невесело усмехается.
— Ты сейчас серьёзно? Зарплата? Да какая на хуй зарплата, Яр? Я долю хотел. Часть бизнеса. Парнётром быть, понимаешь?
Нет, не понимаю. Меня шокирует эта претензия.
— Чтобы быть партнёром, нужно вкладываться, а ты все деньги спускал на дачи и шлюх.
— То есть я не достаточно сил вложил в тебя?
Меня его позиция искренне удивляет, даже поражает. Бред полный.
— Я должен был тебе отдать часть бизнеса потому, что ты хороший друг? Ты, Артём, с какой планеты? Так дела не делаются.
— Зажал часть, теперь отдашь всё. Или не получишь свою провинциальную простушку обратно. Так и просидит в лесу без связи, а жратвы у неё на пару дней, — он говорит, а вот мне поднимается кипящая волна уже не ярости, нет, — ненависти. Вот как оказывается может всё перевернуться. — И щенок твой единственный и неповторимый. Так что думай, Яр, что тебе дороже.
Бразинский отворачивается и вальяжно выходит из кабинета, оставляя меня гореть от ярости и ненависти. И только тот факт, что только он знает, где Соня и Рома, останавливает меня от того, чтобы швырнуть ему перочинный нож в спину.
София
— Мам, а папа не приедет? — Ромка дёргает меня за руку и смотрит с грустью и тревогой.
— Наверное, что-то ему помешало, сынок, сам знаешь, что работа у него непростая, — глажу сына по голове, а у самой в груди колет и в пальцы дрожью отдаёт. Как успокоить ребёнка, когда я сама на взводе? — Давай спать ложиться? Утро вечера мудренее, как говорится.
Готовлю нам с Ромкой ужин, раскладываю диван в гостиной. Подниматься на второй этаж, где стоит кровать, что-то совершенно нет желания.
В шкафу нахожу подушки, плед и даже сложенное постельное. Делаю отопление ещё чуть сильнее, потому что температура за окном стремительно падает. Термометра нет, но, навскидку, мороз уже перевалил градусов за пятнадцать. Ветер воет. И так кошки на душе скребут, а тут ещё этот вой. Жутко.
Ромка засыпает быстро. Чувствую, что он тоже напряжён. Даже сказку рассказать не просит или песенку спеть. Да я сейчас и не смогла бы. Сложно настроиться, когда тревога внутри в унисон с зимним ветром завывает. Сын просто утыкается носом
