Она стояла на берегу, управляя бурей, грохотавшей, как взбесившийся поезд. И эта буря была ее гневом. Рядом были свет и тьма. Любовь и ее противоположность, напоминавшая волчью яму с кольями на дне.
С неба сорвалась стрела, серебряный наконечник которой расколол землю надвое. Вокруг царило безумие, и она наслаждалась его вкусом.
«Выбор за тобой. Ныне, и присно, и во веки веков», — звучало где-то внутри нее.
Сила рвалась наружу. И жгла.
Выбор — навеки. Она могла принять протянутую руку. Руку, которая была путем к свету. Или остаться во тьме и питать свою ненависть.
Она умирала с голоду…
Рипли проснулась в слезах. Эта страшная картина все еще стояла у нее перед глазами.
Рипли редко обращалась за советами — мешала гордость. Но этот сон заставил ее сдаться.
Она была готова все рассказать Заку. На брата можно было положиться: их дружба была такой же крепкой и прочной, как родственные узы. Но, в конце концов, Рипли пришлось признать, что она нуждается в совете женщины. Майя и Нелл для этого не годились. Они были слишком тесно связаны друг с другом.
Однако существовал один человек, близкий им всем. Ей можно было поверить свои мысли. А прислушиваться к ее советам было вовсе не обязательно.
Рипли пошла к Лулу.
Пришлось дождаться момента, когда Лулу вернется с работы, но еще не успеет разомлеть от домашнего уюта. Рипли медленно прошла по ухоженному газону, похлопала ресницами, привыкая к ярким краскам, которыми Лулу неизменно расписывала свой дом, постучала в заднюю дверь и с радостью убедилась, что выбрала время правильно.
Лулу сменила рабочий костюм на майку с надписью «Кофе, Шоколад, Мужчины — чем больше, тем лучше» и красные шлепанцы. Она держала в руке неоткупоренную бутылку вина и слегка хмурилась, как женщина, которую оторвали от важного дела.
— Чего тебе? — требовательно спросила она. Прием был не самый теплый, но ничего другого от Лулу ждать не приходилось.
— У тебя найдется минутка?
— Думаю, да. — Она отвернулась и зашлепала к буфету за штопором. — Выпьешь бокальчик?
— Не откажусь.
— Хорошо, что я не успела закурить самокрутку.
Рипли поморщилась:
— Брось, Лулу.
Лулу хихикнула и вынула пробку.
— Шучу. Тебя легко достать. Я не курила марихуану… — она мечтательно вздохнула, — уже двадцать шесть лет. Твой отец был первым и последним, кто застукал меня. Конфисковал бедное растение и весь мой запас. И сказал, чтобы я выбирала — либо травка, либо работа у бабушки Майи и присмотр за ребенком. А потом добавил, что у меня хватит ума сделать правильный выбор. Мне всегда нравился твой отец.
— Очень трогательная история, Лу. Аж слезу вышибает.
Лулу наполнила два бокала, села и положила ноги на кухонный стол.
— Что привело вас к моим дверям, помощник шерифа?
— Давай начнем со светской беседы. Это поможет мне собраться с мыслями и перейти к главному.
— Ну что ж, — Лулу сделала глоток, наслаждаясь окончанием трудового дня. — Как сексуальная жизнь?
— Это и есть то главное, к которому я хотела перейти.
— Никогда не думала, что доживу до того дня, когда Рип-Торопыжка придет ко мне говорить о сексе.
Рипли тут же почувствовала себя неуютно.
— О господи, Лу, все уже давно забыли эту кличку!
Лулу усмехнулась:
— А я нет. Меня всегда восхищала твоя прямота. Что, прелесть моя, проблема с мужчиной?
— Вроде того. Но…
— Симпатичный доктор философии. — Лулу почмокала губами. — Конечно, не совсем в твоем вкусе. Неторопливый, задумчивый и сладкий. Но не такой сладкий, чтобы от него заболели зубы. Просто вкусный. Будь я на тридцать лет моложе…
— Да, да, ты сама бы попробовала его на вкус. — Помрачневшая Рипли подперла подбородок кулаками.
— Не язви. Наконец-то ты поняла, что мужчины с головой на плечах тоже могут быть сексуальными. Приятно слышать. Ну, и каков он в постели?
— Мы еще там не были.
Лулу ничуть не удивилась. Это признание только подтверждало ее наблюдения. Она поставила бокал и выпятила губы.
— Так я и думала. Похоже, он пугает тебя.
— Я его не боюсь! — Подобные заявления всегда заставляли Рипли вставать на дыбы. Особенно если они были правдой. — Просто я пытаюсь быть осторожной и не хочу торопиться. Все слишком сложно.
Лулу сложила пальцы домиком.
— Кузнечик, наконец-то я слышу речь взрослого и мудрого человека.
Рипли невольно улыбнулась:
— Кто из нас язвит?
— Молчи и внимай, — важно произнесла Лулу. — Мудрость состоит в том, что сложность сексу только на пользу.
— Почему?
— Потому. Поживешь с мое, узнаешь сама.
— Он мне нравится. По-настоящему нравится.
— И что в этом плохого?
— Ничего. Просто я хотела бы, чтобы все вышло легко, без дрожи и мыслей о том, что все это очень…
— Важно.
Из легких Рипли с шумом вырвался воздух.
— Да. Важно. Но вся беда в том, что он тоже это знает. А если так, значит, когда все случится, я перестану быть… ну… хозяйкой самой себе.
Лулу молча потягивала вино и ждала продолжения.
— Это звучит глупо, правда? — Рипли почувствовала странное облегчение. — Но тут я, ей-богу, обошлась бы без тебя.
— Есть что-то еще?
— Да. Майя хочет позволить ему присутствовать при пятничном ритуале! — выпалила Рипли. — А где Майя, там и Нелл. Но Майя делает это только потому, что вчера она расстроилась. В гроте… ну, ты знаешь. Ее просто скрутило. И хотя она быстро взяла себя в руки, это на нее сильно подействовало. Она пытается доказать, что может справиться с чем угодно.
— Ну, с этим она справится, — спокойно сказала Лулу. — Не поцапайся вы много лет назад, ты бы знала, с чем она может справиться.
— Поступить по-другому я не могла.
— Ладно, проехали… Сейчас важнее другое. Что ты собираешься делать?
— Не знаю. Понятия не имею.
— Хочешь, чтобы я дала тебе совет? Рипли подняла бокал.
— Мне бы хотелось знать, что ты обо всем этом думаешь. Лу, это выводит меня из себя. Во мне что-то шевелится… ко мне возвращается… черт побери, не знаю, как объяснить. Я хотела избавиться от этого навсегда. И избавилась. Построила плотину. А сейчас в этой плотине образовались дыры, и я не могу их заткнуть.
— Ты всегда чувствовала себя неуютно. Но кто тебе сказал, что должно быть иначе?
— Может быть, я как раз и боялась того, что мне станет слишком уютно. У меня нет самоконтроля Майи и сострадания Нелл. Ничего нет.
«Круги, — думала Лулу. — Они вечно ходят по кругу».
— Нет, есть. У тебя есть страсть, врожденное знание того, что хорошо, а что плохо, и стремление убедиться в своей правоте. Вот почему для круга нужны трое, Рипли. Вы отдаете этому самое лучшее, что в вас есть.
