– Господи, и как только не боится! – усмехнулась Алена и выключила телевизор.
Села за рояль, хотела сыграть «Фантазию» Шумана, но тут ее поразила новая, неожиданная мысль, которая до того просто не приходила в голову.
А что, если Селетин сам себя обманывает? И вовсе не ее, Алену, он любит, а Вику, свою покойную жену? А Алена – лишь некая ее замена, проекция, голограмма, оказавшаяся именно там, где он привык видеть Вику?..
Она вскочила и подошла к зеркалу. Темные волосы, светло-карие глаза, строго сжатые губы… Безусловно, на Вику она не была похожа. Ни одной общей черты, ничего общего! Алена хорошо запомнила тот портрет на векшинском кладбище – портрет безмятежно улыбающейся женщины с васильковыми глазами. Да и судя по рассказу Селетина, Вика была женщиной эмоциональной, с часто меняющимся настроением, могла легко заплакать, легко рассмеяться.
«Нет, он не увидел ее во мне – глазами, он услышал ее – через музыку!» – догадалась Алена.
Это и было то самое, что тревожило ее с самого начала знакомства с Селетиным, – то, что он так стремительно полюбил ее, с такой готовностью сделал предложение – словно знал ее, Алену, уже давно. Он стремился к Вике – возлюбленной, которую потерял.
* * *
– …я не понимаю: что вы от меня хотите? – Алеша неприязненно отстранился от Бориса.
Они сидели в кафе возле метро, где было шумно и толкался народ. Перед ними стояли пузатые кружки с пивом.
– Я предлагаю временное перемирие – вот что! – засмеялся Борис, очищая воблу. – На данном этапе нам необходимо объединить свои усилия.
– На каком еще этапе?
– Пока Алена с этим типусом. Я же говорил – он самый настоящий маньяк. Убил свою жену. Синяя Борода, одним словом!
– Нет у него никакой бороды! – раздраженно возразил Алеша.
– Я о персонаже из детских сказок!
– А… Теперь понятно, – кивнул Алеша с тоской. Особого энтузиазма он не проявлял, и это очень злило Бориса, который жаждал организовать немедленное наступление.
– Неужели тебе наплевать на нее?
– Нет, конечно! Я просто не представляю, что вы от меня хотите…
– Мы должны отвадить типуса от Алены.
– Каким образом?
– Я не знаю каким! – нетерпеливо воскликнул Борис. – Я потому и предлагаю перемирие, чтобы мы вместе что-нибудь придумали! Я и ты, ты и я – понятно?.. Ну, а потом, когда типус исчезнет с горизонта, мы снова разделимся.
– То, что вы говорите, – ужасно глупо. По-моему, тут уж ничего не изменишь – она его любит.
– Не любит, а влюблена! Чувствуешь разницу? – Борис протянул Алеше очищенную воблу. – На… Любовь появляется не сразу. А попервоначалу – всякие страсти-мордасти пузырятся – ну, почти как эта пена… – Он дунул на кружку. – И в этот самый период ситуацию очень легко изменить в свою пользу.
– Легко… – усмехнулся Алеша и понюхал воблу. – Не убивать же нам этого Селетина, в самом деле?
– Упаси бог! – засмеялся Борис. – Его мы вообще не должны трогать. Наша задача – воздействовать исключительно на Алену. Она сама должна понять, что Селетин опасен.
– Он не опасен, – спокойно возразил Алеша. – По крайней мере, не опаснее нас. И потом, если вы… если ты хоть немного разбираешься в психологии, то должен знать, что женщины обожают всяких брутальных личностей. Им чем хуже – тем лучше, на простого порядочного человека они и не взглянут…
– Согласен, – энергично подтвердил Борис.
– Во-вторых, – меланхолично продолжил Алеша, глядя в свою кружку, уже наполовину пустую. – Нас Алена слушать не будет. Мы – люди заинтересованные, нам доверия нет.
– А ты соображаешь! – одобрительно, с приязнью Борис похлопал своего собеседника по плечу.
– Попрошу без фамильярностей, – дернул тот плечом. – Должен быть еще кто-то – тот третий, который смог бы объяснить Алене, что Селетину нельзя доверять. Чего женщина боится? Да уж не того, что ее возлюбленный – маньяк, убийца и предатель Родины! Она боится только одного – что он ее предаст! Что он ненадежен! Что он может ей изменить!
Борис сокрушенно вздохнул.
– А где мы найдем такого человека?
– Найдем, – холодно ответил Алеша. – И я уже знаю, кто это будет, – странно только, что ты до сих пор не догадался…
Борис сделал вид, что не расслышал последней фразы, и поправил набежавшую на лоб прядь. Потом вдруг улыбнулся:
– Слушай, а чего вы с ней разбежались, а?
– Я слишком увлекся одной ее подругой, – с бесстрастной откровенностью признался Алеша.
– Это которой?
– Любой Шеиной.
– Любкой? – удивленно-весело переспросил Борис. – Этой баскетболисткой?
– Она не баскетболистка, она совсем другим видом спорта занималась…
– Да какая разница! Она же просто огромная! Я, правда, давно ее не видел, может, она и усохла немного, но все равно…
– Заткнись, – перебил его Алеша. – Ты-то почему разбежался с Аленой, а?..
– Да уж не потому, что за другими юбками бегал! – с гордостью произнес Борис. – Я всегда любил Алену. Она потрясающая – умница, красавица, блестящая пианистка! Таких, как она, – больше нет…
– Но все равно ты ее оставил! – напомнил Алеша.
– Потому что у меня – мама, – с нежностью признался Борис. – Но мама, слава богу, теперь изменилась. И полностью меня поддерживает. Ты знаешь, по-моему, у тебя, Лексей Лексеич, никаких шансов нет… Сам говоришь – женщина не прощает предательства. Это я тебе как друг говорю, без обид…
– Ты ее тоже предал!
– Нет, у меня другая ситуация, у меня – мама… Маму легче простить. Ты лучше скажи, Лексеич, о каком таком человеке ты говорил, которого Алена послушалась бы?..
* * *
…Февраль начался с морозов – таких сильных в Москве давно уже не было. В выпусках новостей это было главной темой для обсуждения – сколько лет назад были подобные холода, да когда они закончатся, и закончатся ли – поскольку на Земле начался период глобального потепления, а глобальное потепление почему-то связано именно с такими вот непереносимыми морозами, от которых даже троллейбусы на улицах ломаются!
Роман, конечно, позвонил Алене на следующий день – они поговорили довольно спокойно, ни в чем друг друга не обвиняя, но с того самого времени между ними словно что-то пробежало – какая-то тень. Смутный силуэт той, что год назад ушла из жизни… Алена уже не могла не думать о Вике, о том, что, возможно, Селетин видит в ней, Алене, свою жену.
Разумеется, она не поверила Борису, что это Роман довел свою жену до самоубийства. Он ничем не напоминал Синюю Бороду из сказки – потому что был мягким, добрым, нежным, очень спокойным человеком – такие не способны на сознательные злодейства. И потом, он любил Вику – это же очевидно!
