– А что, надо было их обоих на чай позвать?
– Как «обоих»? – всплеснула руками Вероника Федоровна. – Ты что, встречаешься сразу с двумя?
– Когда физиология в простое, то и с тремя можно… Все, все, шучу, – испугалась Лена, глядя на стремительно побледневшую мать. – Ни одного у меня теперь.
Человека ближе, чем мама, у Лены не было. Поэтому свое первоначальное решение ничего не рассказывать она тут же забыла и вывалила на поникшую Веронику Федоровну все подробности, кроме последней встречи с «лопоухой смертью».
– Ты в обморок там упала, да?
– Нет, просто плохо стало, голова закружилась… Да все нормально уже! Мамуль, не волнуйся!
– Это как раз называется «волнуйся, мамуль»! – вскинулась мама и забегала по кухне. – Ты что, совсем с ума сошла! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Вегетососудистая дистония, – неожиданно выдала Лена и развеселилась: чего только не хранит подсознание.
– Да, давай, веселись, бестолочь малолетняя!
– Муся, я, увы, многолетняя, как старая корявая сосна, вся в шишках и паутине.
– Нет, я удивляюсь: ты нормальная?
– Абсолютно! Могу пройтись по прямой с закрытыми глазами. Если хочешь – дыхну!
– Ты у врача была? Только не считай меня старой, выжившей из ума идиоткой. Я все прекрасно понимаю. Не надо мне тут дипломатию разводить.
– При чем здесь дипломатия? – Лена с наслаждением уплетала горячий ужин.
– Ага. Не понимаешь, значит, – обиженная мама начала греметь посудой, демонстративно прервав разговор.
Поскольку Лена обрадовалась затишью и продолжала есть, не беспокоясь по поводу маминого молчания, Вероника Федоровна не выдержала первой.
– Какой у тебя срок?
– Что? – Лена едва не подавилась и начала торопливо пить сок.
– Не уходи от ответа! – мама вырвала стакан из ее рук и почти со слезами уставилась на растерянную дочь. – Сколько?
– Чего «сколько»?
– Недель!
– Мама! Ты о чем? Если о беременности, то ее признаки не ограничиваются обмороками! Как ты могла подумать такую чушь!
Тем не менее червячок сомнения шевельнулся где-то глубоко внутри.
– И чем, интересно, ты предохранялась? – ехидно поинтересовалась Вероника Федоровна. – Откуда такая уверенность?
Лена молчала, превратившись в каменное изваяние.
– Или я чего-то не понимаю и нынче в моде платоническая любовь? А ты, стало быть, «модничаешь»! – мама пыталась казаться спокойной, но голос дрожал, а в глазах мелькнула слабая надежда.
– Самое надежное противозачаточное – слово «нет»! – машинально проговорила Лена, подсчитывая про себя, сколько еще дней волноваться в связи с полнейшей неопределенностью.
– Ты что, пользовалась словом «нет»? – горько поинтересовалась мама, причем таким тоном, что вопрос явно можно было расценивать как риторический. – Кстати, ты, надеюсь, хотя бы знаешь, чей ребенок?
– Мама, да нет никакого ребенка! – в тихой панике прошептала она, чувствуя, как пол ускользает из-под ног, а червь сомнения точит ее и без того израненное сердце.
Такое могло случиться у кого угодно, у той же самой Карякиной, но только не у нее! Чей ребенок? Общий! Вот кошмар-то!
Теперь ей категорически не хотелось, чтобы Иван нашелся. Быть участницей нелепого водевиля забавно, но только если он играется на сцене, а не в жизни. Актер смывает грим, убирает в шкаф костюм и скидывает с себя образ вместе с проблемами и переживаниями. А живой человек не имеет такой возможности. Если все с себя снять и скинуть в шкаф, то и рассудок тоже останется в той же кучке, отдельно от хозяина.
Иван больше не появлялся и не звонил. Лена жила в абсолютно подвешенном состоянии в ожидании часа «икс». Посоветовавшись с мамой, она решила не ездить в общежитие. Во-первых, насильно мил не будешь: раз уж пропал, значит так надо, а во-вторых, еще неизвестно, кто отец предполагаемого ребенка. Правда, Вероника Федоровна все-таки предложила обзвонить на всякий случай больницы и морги, но Лена только затрясла с ожесточением головой. Признаваться маме в том, что она не знает фамилию Ивана, было бы крайне недальновидно. В этом случае Лена рисковала получить дополнительную тему для воспитательных бесед на всю оставшуюся жизнь.
Карякина вкалывала как нефтяник, пытаясь добуриться до собственного семейного счастья, поэтому с ней советоваться было бесполезно. Информацию, не касавшуюся ее личной жизни, Светка воспринимала с трудом. Видимо, борьба за штамп в паспорте отнимала у старательной подруги все силы. Лена нервничала, мысли кружились в беспорядочном вихре, сосредоточиться не удавалось.
Даже злобная начальница отстала от нее, перестав третировать на рабочем месте. Это вовсе не было связано с внезапно разбуженным весенними гормонами человеколюбием. Татьяна Филипповна тщательно окучивала нового завхоза, лысоватого, круглопузого мужичка, зачастившего к ним в кабинет на запах кофе и шоколада. Дядька был веселый, но несколько туповатый, с плоским армейским юмором. Его анекдоты настроения не поднимали, но атмосферу создавали крайне дружественную и близкую, чего в их «камере» отродясь не наблюдалось.
Однажды, выйдя с работы, Лена обнаружила у самого входа машину Олега. На переднем сиденье лежал букет цветов, а сам хозяин отсутствовал. Самое сложное – принять идеологически верное решение в предельно сжатые сроки. Обычно эта задача невыполнима, поскольку ограничение во времени и груз ответственности сплющивают мысли до нерабочего состояния. Лена с опаской оглянулась и, не обнаружив Олега, понеслась прочь, распугивая своим обезумевшим видом прохожих. Это был первый порыв. Уже на бегу она решила, что надо бы обдумать все где-нибудь в подворотне или скверике, но подходящего закутка по пути не нашлось, поэтому, не сбавляя скорости, Лена вылетела на проспект и помчалась дальше.
Олег растерянно посмотрел вслед своей улепетывающей как вспугнутый заяц судьбе. Несколько минут назад он вышел из машины поразмять затекшие ноги и опрометчиво отошел слишком далеко.
– Надо же, как все запущено, – пробормотал он. Сев в «Опель», он некоторое время размышлял, а потом изогнулся и заглянул в зеркало заднего вида. «Лицо как лицо… М-да. Дело явно не во внешности. Неужели так серьезно обиделась? Ладно, время покажет…»
Отдышавшись, Лена закусила губу, чтобы не разреветься. Откуда в жизни такие сложности? Нет ничего черного, нет белого, сплошной мутный коктейль. Не жизнь, а полоса препятствий. И, похоже, что только что она не смогла перепрыгнуть через еще один барьер, шлепнувшись прямо в ров с водой.
– М-да. Конечно, рано еще говорить о чем-то. Правильнее было бы дождаться результатов, а потом уже выщипывать косичку и стучать лбом по обоям, – задумчиво резюмировала Карякина сбивчивый Ленин рассказ. У нее был краткий перерыв в штурме очередного бастиона, поскольку Антон все-таки решил отметиться дома. Как только он отбыл к месту постоянной прописки, Светка моментально позвонила измученной нервными переживаниями Лене. – Ты купи тест, вдруг покажет раньше…
