– Мы скоро поженимся, и тогда… – Неля Петровна искоса поглядывала на дочь, – …тебе придется привыкать к новым порядкам.
– Не рано ли ты об этом, мам? – Майя не была уверена в том, что мужчина маминой мечты готов создать новый семейный очаг.
– Нет, в самый раз. Я не хочу потерять этого мужчину. Не хочу бросаться словами, но, кажется, я люблю. Люблю, понимаешь? И в этой связи переживаю, чтобы ты, как всегда, ничего мне не испортила.
– Как я могу испортить то, что существует только в твоем воображении? – съязвила Майя и тут же пожалела об этом. В глазах Нели Петровны блеснула уничтожающая все и вся ненависть.
Самым неприятным оказалось то, что слова Майки стали пророческими. Мечты Нели Петровны разбились о мужское видение происходящего. Ее избранник не собирался совершать революцию в своей жизни. Ему было хорошо на двух стульях. Обещания, которыми он щедро потчевал растаявшую от их сладкой музыки Нелю Петровну, так и не обрели реальных очертаний. К тому времени, как это окончательно выяснилось, Майка успела провалиться на вступительных экзаменах в медицинский и поступить в медицинский техникум. Неудача дочери вызвала у матери вполне ожидаемую реакцию:
– Я же говорила. Нечего было соваться. – Презрительная улыбочка скользнула по ее лицу. – Грош цена твоей уверенности.
– Спасибо за поддержку, – горько усмехнулась Майка.
– Кушай, не обляпайся.
– Беру с тебя пример.
– Что?
– Буду так же лучезарна, как и ты после отставки потенциальным мужем. Мечты – вещь коварная. Ты права. Нельзя быть уверенной ни в чем, ни в ком. – Довольная тем, что мать едва не задохнулась от гнева, Майка поспешила закрыться в своей комнате.
С тех пор совместное проживание с матерью стало невыносимым. Два родных человека перестали замечать друг друга, не боясь причинить друг другу боль. В их отношениях и раньше не было особой теплоты, а теперь явно прослеживалось нескрываемое равнодушие, грозящее перерасти в уничтожающую ненависть.
– Давай вернемся к вопросу о раздельном проживании, – однажды Майя присоединилась к позднему чаепитию матери.
Неля Петровна завела традицию заканчивать день чашкой крепкого чая с любимым клубничным вареньем. В тот день она молча наблюдала, как дочь наливает себе в чашку кипяток, опускает в него пакетик чая. Девчонка переходит все границы. Стала дерзкой, наглой. Это уже не безропотное чудо с косичками, которое можно загнать в угол одним-единственным громким окриком. Дочь взрослела и все больше походила на своего отца. Поскольку Неля Петровна никогда не испытывала к нему любви, постоянное напоминание об этом мужчине в лице подрастающей дочери было раздражающим фактором.
Кажется, девчонка доросла до того, чтобы смело предлагать жить порознь? Интересно, что она имеет в виду? Завела себе дружка и собирается переехать к нему? Или намекает на размен квартиры, в которой определенная часть принадлежит и ей? Она ведь сейчас такая толковая, эта молодежь.
– Так что, мам? – Майя хлебнула горячего чая. – Займемся разменом?
– Что это тебе приспичило? – Неле Петровне не нравилось, что инициатива исходит не от нее. Она решила по привычке поиздеваться над дочерью. – Это твой парень учит тебя уму-разуму? Он настаивает на отдельной жилплощади?
– При чем тут мой парень?
В то время она никем не была увлечена. Первая платоническая любовь к ее однокласснику уже прошла. Сердце Майи молчало. Да она и не старалась смотреть по сторонам. Ей казалось, что любовь не стоит высматривать. Она сама заявит о себе. А переспать с однокурсником – эка невидаль! Разве это любовь? Девчонки наивно полагали, что, каждый раз забираясь в постель к парню, они привязывают его незримыми нитями. Все они хотели, чтобы их жизнь описывалась схемой: знакомство, постель, свадьба. Чаще получалось: знакомство, постель, другая постель, аборт, очередной аборт… Майка не подгоняла события. Она готовила себя к настоящему чувству. Но признаваться матери в том, что ни с кем не встречается, не собиралась. Неля Петровна мастер переворачивать все с ног на голову.
– Тогда почему ты заговорила о размене, Майя Владимировна? – Отчество дочери она произнесла очень медленно, по слогам.
– Не одна ты хочешь устроить свою жизнь. Мне скоро двадцать.
– Я помню.
– Жизнь коротка и должна приносить удовольствия.
– Ты поучи мать.
– И в мыслях не было. Я просто отвечаю на вопрос. Хочу радоваться каждому дню. Когда ты рядом, это невозможно. Ты все портишь, – откровенно ответила Майя. – Надеюсь, я тебя не слишком огорчила?
– Не переживай. Со мной не случится сердечного приступа.
– Вот и славно. Ты обратишься в агентство или мне этим заняться?
– Сама справлюсь.
– Варианты будем обсуждать сообща.
– Как же ты похожа на твоего отца, – процедила Неля Петровна.
– Я помню, мам, помню…
Они нашли обмен через полгода. Мать решила проиграть в площади, чтобы получить на руки солидную сумму наличными. В результате сама оказалась в хрущевке – двухкомнатный «трамвайчик» со свежим ремонтом, а Майке досталась «убитая» однушка в спальном районе, но с видом на строящуюся церковь. Это казалось девушке хорошим знаком. Пройдет немного времени, и она будет просыпаться под звон колоколов. Эти звуки помогут ей найти общий язык со своим израненным «я».
Девчонки из группы помогли ей привести новое жилище в относительный порядок: наклеили обои, покрасили свежей краской панели, постелили дешевый линолеум. Квартира преобразилась. Мама расщедрилась на покупку самой необходимой мебели и пообещала ежемесячную материальную поддержку. Сначала Майка хотела проявить характер и отказаться от предложенной помощи, но потом поразмыслила и решила, что этого делать не стоит.
После того как они стали жить порознь, отношения между матерью и дочерью стали менее натянутыми. Появилась необходимость созваниваться по вечерам перед сном. Мама, как обычно, пила крепкий чай, а Майка на другом конце телефонного провода докладывала ей о событиях уходящего дня. Как это ни странно, но, оказавшись с дочерью на расстоянии, Неля Петровна вдруг стала проявлять интерес к тому, что происходит в ее жизни. Отношения между матерью и дочерью были далеки от идеальных. Далеки и от тех, о которых мечтала Майка, но все же теперь у нее потеплело на сердце.
Тайком от матери она ходила на могилу отца. Неле Петровне никогда не доставляло радости придерживаться общепринятых ритуалов. Она приходила на кладбище только один раз в год на Красную горку и делала это неохотно. Раньше Майка всегда напрашивалась ехать вместе с ней. Обычно Неля Петровна категорически возражала, чем доводила дочь до слез, а потом, когда рыданий, по ее мнению, было достаточно, милостиво соглашалась на совместную поездку.
