Майя читала Мопассана, Дюма и с удовольствием уносилась прочь из наполненной грозными окриками просторной квартиры. А однажды мама нашла у нее под подушкой «Милого друга» и, сделав страшные глаза, набросилась на отца.
– Из нее вырастет проститутка, если в семь лет она читает вот это! – громыхала Неля Петровна, потрясая книгой в голубом переплете перед носом улыбающегося отца.
– Неля, это просто книга.
– Что ты можешь понимать. – Мать безнадежно махнула рукой и поспешила ретироваться из комнаты дочери.
– Не переживай, малыш. – Видя, что дочь на грани слез, отец потрепал ее по щеке. Он на ее стороне. За это Майка была ему благодарна.
Мать развила скандал до небывалых масштабов. Она оказалась мастером на эффектные, беспочвенные обвинения, отбиваться от которых бесполезно. Майка вспоминала, что мама обычно первая начинала разборку, долго кричала, отец что-то отвечал, но негромко, так что разобрать было трудно. И в тот раз, в случае с непотребной литературой, нелепыми обвинениями, отец так и не понял, в чем трагедия. Он не видел ничего плохого в том, что девочка много читает. А Майя запомнила очень понравившееся ей слово «проститутка». Позднее, узнав его смысл, удивилась, что мама могла подумать о ней такое.
Майя плохо помнила отца. Его не стало, когда ей было восемь. С годами вместо лица память воссоздавала светлое пятно. Черты стерлись, но в одном Майя была уверена – отец часто улыбался. Добрый веселый, таким он остался в ее памяти. И только с ним связаны воспоминания о поездке в зоопарк, лунопарк, играх в карты и кегли, уроках плавания в ванне, когда отец учил ее не бояться воды и погружаться в воду с ушами. Запомнилось, как из-за этого он ссорился с матерью. Она кричала, что у девочки может быть отит, а он ставит на ней свои эксперименты. Каждый оставался при своем мнении. Проходило время, и все повторялось.
У родителей никогда не было согласия в вопросах воспитания. Майка смутно, но помнила громкие обсуждения своего поведения. До сих пор для нее было загадкой, что так сильно в ее поведении выводило мать из себя? Маленькая девочка, предоставленная самой себе, редко о чем-то просившая, чем она могла настолько не угодить матери? Разве только самим фактом своего рождения?
Мать была вечно недовольна ею. Отец просил оставить ребенка в покое. Иногда позволял себе спорить. Только в отличие от матери никогда не повышал голоса. Он умел поднимать настроение Майке, когда видел, что она в очередной раз подверглась «незаслуженной атаке» вечно раздраженной матери. Любил подбрасывать дочь кверху и при этом громко заразительно смеяться. Называл ее красавицей и говорил, что любит. Майке было важно это слышать, потому что от матери кроме упреков и редких похвал она не слышала ничего.
– Опять балуешь ее, Владимир? – Услышав громкую возню в зале, мать появлялась и останавливалась в дверном проеме. Она не переступала порога комнаты, в которой царил беспорядок. Казалось, ей невыносимо видеть проявления радости, когда у нее на душе такой мрак.
Майка с отцом растерянно переглядывались. В ходе очередной партии в кегли они не заметили, что нарушили режим тишины, которого строго придерживалась мать. Она даже музыку слушала в наушниках, чего требовала и от остальных. Ее гневнее взгляды были красноречивее любых слов. Окинув Майку и мужа презрительным взглядом, Неля Петровна так же неожиданно исчезала.
– Ну что, еще партию? – шепотом предлагал отец, словно в знак протеста. Майя отчаянно трясла головой, соглашаясь. – Пошумим чуток?
Они понимали друг друга с полуслова. Майка тонко чувствовала настроение отца, а он – ее. С матерью в этом плане всегда была напряженка. Так было в раннем детстве, так было и до сегодняшнего дня. Общение с Нелей Петровной означало для Майки в более зрелом возрасте – стресс, а в детстве – страх, боязнь сказать что-то не то, вызвать очередной приступ гнева.
Со стороны их семья выглядела вполне счастливой. Но Нелю Петровну бесило, что ее малолетняя дочь легко находит общий язык с отцом. Этот мужчина с ней самой едва ли словом обмолвится, а с этой щебетухой после работы болтает, забывая о времени. Променял жену на девчонку.
– Владимир, дай ей отдохнуть от тебя, – не выдерживала мама, заглядывая в детскую.
– Сейчас, Неля, еще минутку, – улыбался отец. С Майкой время переставало для него существовать. То, что жена мстит дочке за повышенное внимание, Владимир поначалу не осознавал. У него это в голове не укладывалось. Закрепив за собой ореол мученицы, несчастной, вынужденной терпеть серую, безрадостную жизнь, Неля обрушивала горечь несбывшихся надежд прежде всего на дочь, а заодно и на мужа.
Майка до сих пор не могла понять, как эти два человека могли решиться создать семью? Может быть, в самом начале их отношений были и любовь, и желание? Может быть, произошло нечто, что уничтожило чувства, сделало невозможным иные отношения. Те, которые видела Майка, ей не нравились. Ничего такого, о чем приятно вспоминать. Нелепый союз, разрушительный. Ей приходилось жить, радуясь временным перемириям, коротким передышкам в выяснении отношений между родителями. Порой взрослые вели себя так, как будто Майки и вовсе не существовало. Тогда ей становилось особенно грустно.
Прошло уже столько лет, а об отце Неля Петровна вспоминала лишь в исключительных случаях. Ей не хотелось возвращаться в прошлое. Такие экскурсы совершались только по инициативе Майи. Это она могла задать вопрос, который заставлял мать листать страницы книги ее неудавшейся жизни. Владимир Душа – глава, которую Неля Петровна предпочла бы вовсе вычеркнуть, но упрямая девчонка то и дело заставляла ее переживать события тех лет.
По словам матери, отец всегда был неприспособленным к жизни, никогда не понимал ее. Она называла его пришельцем с далекой планеты. Наверное, «поэтому» прожила с ним девять лет, истерически причитая о пропащей молодости, загубленном здоровье. Неля Петровна еще много лет была настроена петь песнь о своей неудавшейся жизни, но скоропостижная смерть отца поставила крест на ее стенаниях. Отец умер от инсульта. Однажды Майя попыталась узнать у матери причину смерти, но та начала рыдать, зло поглядывая на нее сквозь слезы.
– Какая, к черту, разница, из-за чего он умер?! – громко сморкаясь, выкрикнула Неля Петровна. – Главное, что он оставил нас с тобой в этих хоромах. А чем мы будем за все это платить? Никого, кто мог бы помочь. Ни родственников, ни друзей… Лучше бы я отошла в мир иной. Вы ведь так ворковали, голубки. Вам было так хорошо вместе. Лучше бы это случилось со мной…
Майка снова чувствовала себя виноватой, но ни на минуту не верила в то, что мама говорит от души. Кажется, не было на свете человека, так отчаянно и крепко цеплявшегося за эту жизнь. Неля просто боялась перемен, которые внезапно обрушились на нее. Это понимала даже Майя. Наверное, потому, что девочка и сама была основательно напугана. Теперь рядом с ней нет ее друга. Она осталась один на один со вспыльчивой, взбалмошной матерью, от которой можно ожидать только грубостей и упреков.
