– Неужели вы, в самом деле, не имеете понятия, где могут находиться ваши сотрудники? – набросилась она на Мамонтова.
– Я же вам сказал, нет.
– А вам не кажется, что Хасан весьма подозрительный человек. И вы уверенны, что он занимался только работой в вашем фонде, а не еще чем-нибудь?
Мамонтов молчал.
– Я не следил за ним, поэтому ничего не могу сказать об этом. И если он даже еще чем-то занимался помимо работы в фонде, какое, собственно, мне до этого дела.
– А если что-то случится? Вы же знаете, неделя не происходит без террористических актов. А я разговаривала с ним и поняла, что он настроен весьма экстремистки. На мой взгляд, это опасный тип. Могу я у вас спросить, как вы с ним познакомились? Почему-то до сих пор вы избегали говорить на эту тему.
– Но что это меняет?
– Многое. Чем больше мы будем о нем знать, тем ближе сумеем подойти к разгадке, чем он на самом деле занимается.
– Ну, хорошо, я расскажу. Когда я приехал в Париж, то у меня было довольно много денег. Но не настолько много, чтобы затевать серьезное дело. Мне было очень плохо, я не знал, чем заняться. И чтобы спастись от тяжелой депрессии, мне нужно найти достойное занятие. А без капитала это невозможно. И я решил его заработать в максимально короткие сроки. И стал активно играть на бирже. Но неудачно. И очень скоро у меня остались лишь крохи оттого, что я вывез. И вот тогда и появился Хасан.
– А до этого вы с ним не были знакомы?
– Разумеется, нет. Он и предложил мне создать этот фонд. Когда я спросил, на какие средства, он сказал, что деньги дает одна благотворительная арабская организация. А им от меня нужно только мое имя. Как никак я человек достаточно известный. Мне в тот момент нужно было погасить ряд срочных платежей, а денег не хватало. Он обещал дать мне взаймы. В общем, скрипя сердцем, я согласился.
– А как они вышли на вас?
– Точно не знаю, я так думаю, они подбирали кандидатуру. Наверное, им требовался человек вроде меня, известный, но испытывающий затруднения. А вы всерьез полагаете, что фонд – это была лишь крыша для совсем других дел?
– Мне кажется, что вероятность этого весьма велика. И то, что они так стремительно исчезли, косвенно подтверждает это подозрение.
Мамонтов задумался.
– Вот что мне пришло в голову. В последний год я часто летал в Восточное арабское княжество, разговаривал там с разными людьми. И неплохо представляю тамошнюю политическую ситуацию. По некоторым слухам эмир весьма благосклонно относится к арабскому террористическому подполью. И снабжает его средствами. Разумеется, не прямо, а через разные фонды, которые формально не имеют никакого отношения к властям. Но если бы удалось отследить финансовые каналы, по которым циркулируют деньги, то обнаружились бы удивительные вещи. А вот его министр безопасности слывет противником террористов, и даже кое-кого повесил у себя в стране. И то, что Хасан хотел похитить его дочь, нельзя исключить, что, может быть, таким образом он хотел как-то на него воздействовать, заставить быть более сговорчивым. Или даже кого-то выпустить из тюрьмы.
– То, что вы сказали, ставит на место все фигуры на этой шахматной доске, – сказала Анжелика. – По крайней мере, становится понятным, почему Хасан, вопреки своим традиционным взглядам, так хотел, чтобы Мариам получила образование, несмотря на запрет отца. Я никак не могла связать эти вещи между собой.
– Что же нам теперь делать? – спросил Мамонтов.
У Анжелики был ответ на этот вопрос, но она не могла поделиться с ним Мамонтовым. Внезапно к ней пришла одна идея.
– А почему бы вам ни обратиться в полицию и поделиться с ними своими подозрениями. Ведь этого же странно, когда исчезают скопом все сотрудники.
– Но что я там скажу?
– Так и скажете, что у вас есть подозрение, что эти люди готовят террористический акт. Сейчас такие заявления не остаются без внимания. Если наши подозрения подтвердятся и что-то случится, погибнут люди, нас же с вами совесть замучит.
– Пожалуй, я так и сделаю, – согласился Мамонтов. – Вдруг он пристально посмотрел на Анжелику. – А вы уверенны, что совесть замучит? Стольких людей такие вещи совершенно не волнуют.
Теперь настала очередь молчать Анжелике.
– Если вас совесть не замучит, то это значит, все, что я думала до сего момента о вас, было неправильным. Тогда вы мне не интересны.
– Значит, вы еще и такая.
Анжелике показалось, что последнюю фразу он произнес с явным удовлетворением.
– Анжелика, я давно хотел вам задать один вопрос, – продолжил Мамонтов. – Ради чего вы все это делаете? Вы могли так счастливы жить без всяких забот, купаясь в океане поклонения. А вы гоняетесь за каким-то подонком, который при встрече, не задумываясь, выпустит в вас целую обойму.
– Вы уверенны, что сейчас то самое время и место, когда стоит заводить такие разговоры?
– При такой бурной жизни, как у нас, другого удобного случая может быть и не представится.
– Хорошо, я постараюсь ответить. Мне кажется, все, что я делаю на этой свете, я делаю во имя любви.
– Любви к кому?
– Просто во имя любви. В каждом случае она принимает разные формы, проявляется по отношению к разным людям: мужу, детям, друзьям, просто к тем, кому трудно. Но я все больше убеждаюсь, что эти конкретные проявления не главное. А главное то, какая сила движет поступками человека. Это все и определяет.
– Хотел бы я, чтобы моими поступками руководила любовь.
– А мне кажется, что так оно и есть. Только этого вы еще не понимаете. Вам кажется, что вами двигают совсем другие мотивы. Но я смотрю на вас и вижу, что это не так. Между нами гораздо больше сходства, чем вы думаете.
– Я этот вечер запомню надолго, – сказал Мамонтов. – И все же я не уверен, что вы правы.
Обычно каждое утро почта приносила целых ворох приглашений на самые разные мероприятия. Большинство из них отсеивала секретарша, к Анжелике попадали только те, которые могли ее заинтересовать. Таких оказывалось немного, иногда ни одного. На этот раз Луиза-Мишель принесла всего пять конвертов. Анжелика стала их просматривать, и одно ее сразу же заинтересовало. Приглашение было направлено от имени посла Восточного арабского княжества и написано по-восточному витиевато. Однако содержание его было совсем простым, посол просил в удобное для мадам Оболенской время навестить его в резиденции посольства для беседы на темы, представляющие взаимный интерес.
И едва Анжелика прочла текст, почувствовала, как у нее действительно пробудился большой интерес к этому разговору. Случайно или не случайно это приглашение пришло сразу после похищения Мариам и исчезновения Хасана и его группы? Или это связано совсем с другой темой. Невольно она вспомнила свою странную беседу с эмиром. Когда она выходила из комнаты, где она состоялась, ее не покидало ощущение, что этот разговор отнюдь не окончен и когда-то продолжится. Может, настал как раз этот момент?
