Позвонила Лизе, но та отчего-то трубку не взяла.
Через полчаса тоже.
А после ее телефон и вовсе стал недоступен.
Это было более чем странно. Настолько, что боль в ноге притупилась и я, прихватив лекарства, потопала к дому Г ригорьевых.
Идти было еще больнее, но поскольку машины у меня теперь нет, а на подаренный гамадрилом велик сесть еще не скоро получится, пришлось сильнее посильнее стиснуть зубы, чтобы продолжить свой путь.
Внезапно сзади послышался мотор проезжающей машины. Я посторонилась на дороге, чтобы пропустить транспорт. Это оказалась машина нашего участкового.
Константин притормозил возле меня и приглашающе распахнул дверь с пассажирской стороны.
- Привет, Вика! Тебя куда подбросить?
Наш местный участковый мировой мужик и жена у него очень хорошая женщина.
Я благодарно кивнула и кряхтя не хуже старухи уселась на переднее сиденье.
- Да, тут не далеко. Всего пяти минуток. Спасибо тебе большое, Костя.
- Не за что! - хохотнул мужчина и лихо развернул свою старенькую «Ладу»
Через пару минут мы уже были у дома семейства Григорьевых. Увидев, что детвора мирно играет на песке перед домом, я с облегчением выдознула - значит все у Лизы впорядке.
Еще раз поблагодарила Лопаткина, и собралась было выйти, как он остановил меня.
- Вик, ты будь к Димке помягче, ладно?
Я замерла и медленно повернулась к Косте.
- С чего бы это?
- Ты не думай! Он вчера не по бабам шлялся, а у меня в гараже спал.
- А чего ж домой не пошел спать?
Костик почесал затылок и стыдливо признался:
- Понимаешь, прибухнули мы с ним вчера по -взрослому. Он при всем своем желании дойти бы не смог.
- Он же практически не пьет, - удивилась я, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме от беспокойства за эту скотину бессовестную.
- Хреново ему вчера было, вот и сорвался, мужик. Боюсь, как бы глупостей не наделал. Утром, обмолвился, что ферму продать хочет.
- Что? Он совсем умом тронулся?! - воскликнула я.
- Не знаю, Вик, - покачал головой Лопаткин, - Что за кошка между вами пробежала, спрашивать не буду - не мое дело, но, если ты его не переубедишь, то худо всем будет.
Во двор Григорьевых я зашла в смешанных чувствах.
С одной стороны я еще больше разозлилась на Боброва: значит, пока я слезы проливала и сходила с ума от беспокойства он свое горе заливал с закадычным другом! А с другой -мне стало его отчего-то жаль.
Вот, правду говорят все бабы дуры, а русские в особенности!
Он ведет себя, как козел, а я готова его обнять пожалеть и по головке погладить.
Не бывать этому!
Только пусть появиться на пороге - устрою ему Кузькину мать!
А уж в том, что он обязательно припрется я, после разговора с Лопаткиным, не сомневалась.
Продолжая пыхтеть от негодования, зашла в Лизкину, прихожею и чуть было не пропустила на пороге мужские кеды размера эдак сорок пятого. Пацанам подруги еще точно рано такой размерчик носить.
Навострила уши и услышала два голоса: мужской и женский. Один само-самой был Лизкин, а второй, неожиданно, принадлежал моему закадычному другану - Лехе.
Интересно девки пляшут!
А что это он тут делает? Да еще и без своей дорогущей тачки?
На автобусе что ли прикатил?
Представила Лешку на автобусе и отчего -то смешно стало.
Жаль, повеселиться не успела. Неудачно преступила с ноги на ногу. Сознание прострелило острой болью, и я чуть не застонала в голос.
В коридоре сразу же послышались мягкие шаги, а после удивлённое, и даже как -то до обидного досадное:
- Вика?! А ты чего тут делаешь?
- Вот так ты подругу встречаешь, - прошипела я, с трудом усевшись на низкую лавку у входа, - Совсем советь потерял! Я тут может помираю, а ему и дела нет!
Лешка в ответ на мои претензии в изумлении вскинул светлые брови и пробормотал:
- Так за тобой вроде как серьезный пригляд есть.
- Выходит, не такой уж и серьезный, - прокряхтела я и заорала, что есть мочи, - Лизка! Золотце, помираю!
Девушка выскочила из коридора вслед за юристиком, словно ошпаренная. Губки горят, глазки блестят, волосы взлохмачены.
Чует моя попа - не о погоде они тут разговаривали.
- Что случилось? - всполошилась подруга.
Я без слов сунула ей лекарства и меня тут же повели в комнату на мягкий диван, где Лиза очень деликатно засадила сразу два укола.
- Тебе надо в город на обследование, - сказала Лиза, протирая мое многострадальное полугодие спиртом, - Может кость неправильно срослась. Вот и болит. А ты ее еще и не бережёшь, вредина.
- Сама вредина, - беззлобно парировала я и с облегчением натянула спортивки.
Укол еще действовать не начал, а мне будто уже стало лучше от добрых Лизкиных рук и теплого голоса.
Пока я полеживала на диванчике, Лизавета выпроводила юристика и занялась ужином. Тот, конечно, сопротивлялся - видно, как чувствовал, что она будет варить борщ, но все же ушел, при этом, бросая недовольные взгляды почему -то в мою сторону.
Я что сорвала ему намечавшийся романтик?
Чую, что он, то есть романтик, у Лешки обусловлен исключительно зовом желудка. Вот ни за что не поверю, что такой циник собрался взвалить на свою шею, которая на минуточку еще его шибко умную голову держит, бабу с довеском в количестве трех спиногрызов. Что ни говори, а Богданов - махровый эгоист.
Пока детишки сновали туда-сюда, занятые своими делами и пытались помогать маме, я села рядом с кухонным столом и принялась чистить врученную мне картошку.
И пока занималась этим воистину медитативным делом, стало меня клонить в сон.
Зевнула раз, второй, третий, а потом Лиза забрала у меня картошку и сказала:
- Иди спать на мою кровать. Мне все равно заказ вязать. Это на тебя обезболивающее сон нагнало. Иди-иди. Отдохни.
Спорить сил не было. Я так истощилась морально и физически за эти дни, что как только голова коснулась вкусно пахнущей, мягкой подушки, сознание просто выключилось.
Проснулась уже в пять утра с ощущением, что отлично отдохнула, выспалась и будто бы даже помолодела.
Вот что значит аура в доме Г ригорьевых целебная!
Едва расцвело, а Лизка уже что -то колдовала на кухне и напевала себе под нос, какой -то знакомый попсовый мотивчик.
- Доброе утро, - улыбнулась она мне, - Кофе?
- Я сама сделаю. Не беспокойся, - бодренько заверила подругу и щелкнула чайником.
По утрам растворимый кофе на свежем, прохладном деревенском воздухе ощущается почти как натуральный. Тут видать сама атмосфера так влияет.
Пока любовалась невесомой утренней дымкой, что туманом застелила землю, поняла, что надо собираться на работу.
Сегодня моя смена в лаборатории.
Понятия не имею, что сейчас творится на ферме, и отгружают ли они молоко, но прятаться от Боброва все равно долго не получится.
Не маленькая девочка уже. Я со всем справлюсь.
До работы шла пешком довольно быстрым шагом и как ни странно нога почти не болела. Или хорошие обезболивающие, или я просто сильно нервничаю.
На проходной вместо улыбчивого и вечно приветливого старичка, меня неожиданно встретил высокий лобастый качок средних лет. Окинув меня хмурым взглядом, он попросил представиться. Затем сверившись с какими-то списками, отправил почем-то не на рабочее место, а прямиком в контору, около которой толпился возмущенный народ.
- Что происходит? - просила я у нашего бригадира.
- Увольняют нас! - гневно выпалила она, - Без выходного пособия в неизвестность. Какой же скот этот твой Бобер Саныч. Он же меня с другой фермы переманил, хороший заработок обещал, а на деле вон что получилось! Стыдобища!
Народ загалдел с новой силой, а я, ничего не понимая, протиснулась мимо бригадирши и направилась прямиков в кабинет к Галине Николаевне.
- Доброе утро, Николаевна! - звонко поздоровалась я так, что несчастная женщина, что пила в этот момент воду из стака подпрыгнула на месте и поперхнулась.
