семью или к другим родственникам?
— Мой дядя заботился о нас с братом, — объясняю я, и только в этот момент я задумываюсь о том, что могло бы случиться со мной и Купером, если бы Леви не было рядом. Забавно, как наши жизни балансируют на этих рельсах, скользя по краю темной неизвестности. Как легко упасть.
— Тебе нравится твоя тетя? Вы двое ладите?
Легкая улыбка стирает мрачность с его лица.
— Она милая. Но иногда она может быть чересчур. Она беспокоится обо мне. — Он тихо вздыхает. — Она думает, что у меня депрессия.
— Правда?
— Я так не думаю. Я имею в виду, у меня на самом деле не так много друзей. Мне нравится быть рядом с большим количеством людей. Я просто, я не знаю, тихий.
Я понимаю это. Иногда с нами что-то случается, когда мы молоды, и мы учимся оставаться внутри себя. Особенно, когда мы не знаем, как говорить о том, что происходит в наших головах. Это не всегда что-то значит или указывает на приступ депрессии. Быть подростком достаточно сложно и без того, чтобы настоящее дерьмо мешало.
— В этом нет ничего плохого, — говорю я Райли.
— Привет, мальчики. — Наша официантка ставит корзинку с хаш-пупсиками и соус для макания, а также два высоких стакана воды. — Как вы? — Брюнетка приветствует меня кривой улыбкой и выгнутой бровью, что говорит о том, что мне лучше доказать, что я ее помню. Давай же. Отдай мне здесь немного должного.
— Привет, Рокс. Как там у тебя?
На это она удовлетворенно улыбается.
— Еще одно лето.
— Я слышал, да.
Она окидывает ребенка беглым взглядом.
— Этот парень доставляет тебе неприятности, милый?
— Нет, — говорит он, ухмыляясь, как будто никогда не видел пару фальшивых сисек раньше. — Я в порядке.
— Хорошо. Что ты будешь?
Райли снова хватает свое меню и спешит просмотреть его спереди и сзади, понимая, что он на самом деле не читал его.
— Что свежее? — Я спрашиваю Рокс.
— Окунь хорош. Я бы сделала это по-каджунски.
Я бросаю взгляд на Райли.
— Тебе нравится морской окунь? — Мне приходит в голову, что он может чувствовать странно, что он должен заказать, когда какой-то чувак, которого он встретил только сегодня, платит. Я бы так и сделал.
— Конечно, — говорит он, выглядя почти с облегчением.
— Круто. Мы так и сделаем.
Когда она закончила принимать наш заказ, Райли задерживается на секунду, чтобы полюбоваться ее отступающим задом, прежде чем наклониться ко мне.
— Ты ее знаешь?
— В некотором роде.
— Привет, Эван. — Мимо проходит еще одна официантка. Касс, невысокая, симпатичная блондинка в майке, которую она обрезала ножницами, машет, проходя мимо нашего столика.
— Ты знаешь здесь много девушек, — замечает Райли.
Я проглатываю смех от того, насколько он похож на Маккензи в этом момент. Каждый раз, когда мы заходим в какое-нибудь заведение и девушка кивает мне, Мак закатывает глаза. Как будто мы не встретились, потому что она помогала своей соседке по комнате выслеживать меня для секса на одну ночь.
— Это маленький город.
— Так ты, типа, переспал со всеми ними?
Ну, это более прямолинейно, чем я думала, что он на это способен.
— В той или иной степени, да, конечно.
Тогда я понимаю, что его взгляд блуждает не потому, что он избегает зрительного контакта со мной. Когда я отслеживаю его внимание по залу, становится ясно, что он проверяет всех туристов-подростков, скучающих девочек, просматривающих свои телефоны, в то время как их семьи сидят за столами, поглощая начос и затягиваясь двухдолларовыми маргаритами. Внезапно я просто надеюсь, что этот парень не попросит меня купить ему презервативы. Не то чтобы я бы этого не сделал, но мне не нужно, чтобы меня выгнали из очередной волонтерской программы из-за того, что он идет домой и говорит своей тете, что я пытаюсь его заставить переспать с кем-то.
— А как насчет тебя? — Я возражаю. — У тебя есть девушка или что-нибудь в этом роде?
Он качает головой.
— Девушки думают, что я странный. Я не знаю, как поговорить с ними.
— Ты не странный, — уверяю я его. Да, он застенчивый, но от него не исходит никаких жутких вибраций. Ребенку просто нужен кто-то, кто укрепит его уверенность в себе. — Девушки могут быть сложными. Тебе просто нужно знать признаки.
— Признаки?
— Когда ты нравишься девушке. Когда она захочет, чтобы ты пришел и поговорил с ней.
— Например, что?
— Ну, например. — Я осматриваю комнату и нахожу горячую рыжую в девушку, ей чуть за двадцать. Она сидит со своими подружками вокруг аквариума с синим ликером с четырьмя соломинками. — Когда вы привлекаете внимание друг друга, и она улыбается тебе — это значит, что она считает тебя милым.
Райли следит за моим взглядом, его глаза слегка стекленеют. Рыжей требуется меньше двух секунд, чтобы заметить меня. A озорная улыбка изгибает ее полные губы. Я слабо улыбаюсь в ответ.
— И что тогда? — Теперь голос Райли звучит почти нетерпеливо.
— Ты иди представься. Узнай ее номер.
— Но как? — настаивает он, бездумно засовывая начос в свой рот. — Что ты посоветуешь им сказать?
Я, лично? Не так много, на самом деле. Но я не могу сказать ему купить ей выпить или спросить, не хочет ли она прокатиться на его мотоцикле. Когда у меня были водительские права, все, что мне нужно было сделать, это спросить цыпочку, дома ли ее родители. Но это ни к чему не относится. Я бы предположил, что Райли — чувствительный тип. К нему нужен другой подход.
— Хорошо, — говорю я ему. — Итак, если она одна — ты никогда не захочешь подходить к девушке, стоящей со своей семьей; папы — точный тормоз, но если она одна, ты подходишь и здороваешься.
— Привет? И это все? Но что мне сказать после этого?
— Спроси ее… — Я обдумываю это. Я не хочу, чтобы ребенок звучал как инструмент. Если
