После смерти Алисы у него не было женщины. Не потому, что он не хотел или отрекся совсем уж от жизни, но знакомые женщины смотрели на него с состраданием излишним и все норовили пожалеть, а женщина, с которой он познакомился случайно, принялась настойчиво расспрашивать про седину и допытываться, из-за какого горя он такой печальный.
Ни с кем обсуждать свои переживания он не собирался даже за секс. Может, еще и поэтому сбежал сюда.
Вчера, когда он позвал Лизу, он не то что не думал про возможность интимной близости с ней, он и в разуме намека такого не держал!
Нет, разумеется, когда Кирилл ее привез и она внезапно для Глеба вышла из машины, его так чувствительно тряхнуло и обдало жаром, напомнив, что он испытывал, держа ее в объятиях во время танца, что всколыхнулось, встрепенулось все мужское, сдерживаемое уж сколько времени. Все-таки он здоровый нормальный мужик, пусть и сильно сдвинувшийся на горе. И даже потом, когда она кричала на него, отчитывая, и была в этот момент такая неистовая, красивая, он испытывал притяжение к ней – особенно в тот момент!
Но позвал он ее именно поговорить. Чтобы она растолковала ему этот его сон и рассказала про церковь, и что она там еще говорила про неупокоенные души, и доходчиво объяснила все, что наговорила тогда.
Но она сделала больше! Как? Каким образом она смогла внедриться в его сознание так, что он рассказал ей всю жизнь своей дочери? Как?
Даже не ей, а себе самому! И, вспоминая, рассказывая, чувствовал, как оживает что-то внутри, светлеет душа, словно его внутри омывало родниковой целебной водой.
А потом… Разом накрыло их обоих!
У Протасова было много женщин, разных. И много разного секса – одна великолепная, неподражаемая Флоренсия чего стоит! Но никогда он не испытывал ничего и близко подобного тому, что пережил сегодняшней ночью с этой девочкой!
И даже дело не в самом физическом акте, хотя и он был совершенно потрясающий и уникальный, – даже теряя разум от страсти, Глеб где-то на краю сознания все время помнил, что она маленькая, и пытался ее оберегать. И это придавало невероятной чувственной и неповторимой изысканности их соединению, однако было и какое-то мощное единение другого порядка, душевное, что ли, словно они слышали, чувствовали и понимали друг друга без слов, что-то, что он не мог бы сформулировать, уловить – и это потрясло его до глубины души.
Такого опыта он никогда не переживал в своей жизни.
И теперь просто не знал, что с этим делать. И что делать с Лизой, не знал. Менять свою жизнь Протасов не собирался, его вполне устраивал этот глухой медвежий угол и та жизнь, которую он себе тут организовал и к которой уже привык.
Он осторожно, чтобы не разбудить ее, выбрался из кровати, постоял, посмотрел на эту Спящую красавицу. Не удержался, кончиками пальцев дотронулся до розового соска, наклонился, поцеловал совсем легонько в губы и стремительно вышел из комнаты.
Лиза проснулась оттого, что солнце добралось до ее ушка, чувствительно его нагрело и переместилось на веки. Она потянулась с удовольствием, открыла глаза и обнаружила, что одна в кровати и, соответственно, в комнате.
– Доброе утро! – пришлось здороваться с самой собой.
За одной из дверей в комнате обнаружилась вполне себе современная ванная, совмещенная с санузлом.
А приняв душ и выйдя из ванной, она обнаружила свою сумку у кровати на полу и разулыбалась такой милой заботе Протасова.
По дороге в кухню и в самой кухне Лиза никого не встретила, а посредством беглого осмотра и призыва:
– Эгей! Есть кто живой?
…выяснилось, что в доме она совершенно одна. Ну, собственно, и ладно! Лиза без длительных поисков обнаружила на столешнице выстроенные рядком, явно приготовленные для нее молотый кофе, турку, а открыв крышку стоявшей на плите сковородки, еще и теплые, подогретые куски вчерашнего пирога, на столе крынку с молоком, вазочку с медом, тарелку с большими кусками домашнего сыра…
– Душевное вам мерси! – поблагодарила она тех, кто позаботился о ней, и приступила к варке кофе.
А когда мыла за собой посуду, в кухню вошли Глеб с Николаем, экипированные несколько экзотично на ее взгляд, но вполне объяснимо, как оказалось:
– А мы с уловом! – похвастался Коля, поднимая в обеих руках двух здоровенных карпов.
– Ого! – восхитилась Лиза. – Откуда красота такая?
– У нас тут недалеко, километров тридцать, есть большое озеро, в котором разводят рыбу хозяйственные ребята, организовавшие бизнес на рыбалке, вот ездим, ловим иногда, – объяснил Протасов.
А Лиза слушала, смотрела на него, улыбалась и думала:
«Подойдет, поцелует, обнимет? Или все – ночь прошла, погасли свечи? Или при Коле не станет афишировать изменение в наших отношениях?»
Ответа не получила. Одна из рыбин вдруг резко изогнулась и дернулась.
– Ах, ты ж! – закричал весело Николай, но рыбину не удержал, и она хлопнулась на пол и начала биться, а Протасов принялся ее ловить.
Лиза расхохоталась, – так уморительно это выглядело. В кухню влетела Верочка и кинулась помогать Глебу. Но рыбка так просто врагу сдаваться не собиралась. Тут проснулась и ее сестрица в руке у Коли и тоже принялась извиваться, а он пытался ее схватить двумя руками, и у всех у них были такие уморительные выражения лиц.
И получилась куча мала!
У Лизы от смеха даже слезы брызнули, но она сообразила достать из кармана джинсов смартфон и снимать эту комедию положений, сквозь смех комментируя происходящее.
Наконец рыбин поймали, сгрузили в большой короб мойки, и вся троица вздохнула с облегчением. А Лиза, закончив «репортаж» с места событий, убрала телефон в карман и бодро заявила:
– Я очень люблю рыбу, особенно свежую!
Верочка пообещала как-то по-особому приготовить двух речных красавиц, мужчины попросили кофе и перекусить, и пока они перекусывали, а Лиза пила за компанию с ними вторую чашку кофе, она вытащила из Протасова обещание показать ей все свое хозяйство «вот прямо сейчас, как только допью».
– С чего предпочитаешь начать осмотр? – спросил он, когда они с Лизой вышли из дома.
– С бани, – твердо заявила она и пояснила: – Кирюха мне уши прожужжал, какая у тебя баня необыкновенная, и нахваливал страшно.
– Ну с бани, так с бани, – согласился Глеб и повел ее по дорожке через участок.
– Рассказывай, чем она такая уникальная, твоя баня, – потребовала Лиза.
– Автономностью, как и все у нас тут на хуторе есть, – сказал он.
– А-а…?
– Сейчас покажу, – перебил он, распахивая перед ней дверь даже не бани, а, пожалуй, банного комплекса. – Прошу.
Большую часть научно-популярной лекции об устройстве этого современного банного комплекса Лиза запомнила смутно, ибо, как только они вошли, Глеб обнял ее, поднял, оторвав от пола, и поцеловал ну очень сексуально и многообещающе, а после посмотрел в глаза и спросил:
