горла вырвался всхлип: передо мной вырос Матвей. Он держал одну руку в кармане брюк, молча разглядывая свою находку.
Наши взгляды встретились и замерли друг на друге.
Мир разлетелся вдребезги: надежда, вера, здравый смысл. Я была близка к тому, чтобы впиться когтями в лицо парня. Всё что я сейчас могла – так это защищаться.
– Что там у тебя, Мэт? – послышался голос Володи.
Я наклонилась вперед, тайком глянув в сторону лестницы. Дверь была открыта и звуки приближающихся шагов с ужасом проносились у меня в голове. Демидов был близко, он сокращал расстояние, заставляя мозг медленно плавиться.
– Матвеюшка, ты оглох? – блондин оказался на пороге комнаты. Я запрокинула голову, смотря снизу вверх на Барских, подобно испуганному котенку, которого собирались утопить в речке.
Время замерло. Я замерла вместе с ним. Закрыла глаза. Смириться с участью проигравшего всегда сложно, особенно если ты жертва, особенно если они беспощадные хищники.
– Её здесь нет, – вдруг спокойно ответил Матвей, а я решила, что мне послышалось. – Пошли отсюда, холодно.
– Проклятая сучка, – хмыкнул блондин.
Барских кинул на меня равнодушный взгляд на прощание, затем развернулся и направился к лестнице.
– Наверное, успела сбежать, – сказал Матвей.
Раздался скрип, видимо парни спускались по ступенькам. Кто-то разочарованно взвыл. Кто-то грязно выругался. Я же обмякла от недоумения. Что это сейчас было?
Мотив слежки прозрачен, а вот поступок Барских – не укладывался в голове. Парень не сдал меня, совершил преступление против братства, несмотря на то, что мы были с ним едва знакомы. Как это понимать?
– Ладно, уходим, братцы. Веселье отменяется.
– Проклятье!
Я не помнила, как вернулось дыхание, а руки перестали дрожать. Всё это время внимательно следила за каждым удаляющимся звуком. Но даже когда меня окружила пронзительная тишина, я не торопилась вылезать из убежища. Безустанно гоняла мысль, что дурной сон случился со мной наяву.
Как объяснить поступок Матвея? Что это было? Добрая воля или очередной ход в бесконечной игре?
День пошёл коту под хвост – ни один из намеченных планов так и не выполнился. Я измучился в поисках того, кто присутствовал на играх и мог обладать хоть какой-то информацией. Но никто из полусотни зевак не осмелился заснять хождение девушки по шаткой балке. Никто даже мысли не допустил, что можно сделать фото, ведь это могло обернуться для него трагедией.
Леся и та держала молчание, уповая на потерю памяти. По правде она просто боялась. Либо не хотела посвящать меня. Я исчерпал все попытки поговорить с девушкой, потому что наткнулся на Дашу. Рыжеволосая бестия встала грудью, не пропуская меня в палату. Впрочем, девчонку можно было понять. Несмотря на благой настрой я по-прежнему оставался частью братства. Деталью того разрушительного механизма, на который не нашлось управы.
Временами мне казалось, что все мои неудачи тесно связаны с Амелией. Я до сих пор сгорал от чувства вины и безустанно нёс это бремя. Слышал её голос, что проклинал меня за содеянное. Ощущал фантомный взгляд, который завсегда смотрел с укором. Нередко видел её в Арине, как чертово напоминание о прошлом. Но как бы жадно не грызла меня совесть, я точно знал, что вскоре всё закончится.
Нет ничего постоянного. И даже Рогов может споткнуться.
Наступил вечер. Оставив попытки найти доказательства, я решил навестить Арину, но уже в рекреации сменил маршрут. Наткнувшись на братство, я удивился их скверному настроению. Лица всех четверых перекосило от злобы, а внешний вид намекал на то, что парни вернулись с «прогулки». Взлохмаченные волосы, грязь на ботинках и пыльные островки на одежде.
– Ты как раз вовремя, – процедил Рогов, похлопав меня по плечу и подталкивая в сторону столовой. – Составишь нам компанию? У нас к тебе серьёзный разговор.
Уже и не вспомню, была ли наша беседа хотя бы раз беззаботной. Единственное, что обсуждалось в нашем кругу, так это неизменно интересы Рогова.
– Как скажешь, – ухмыльнувшись, кивнул я, а следующее оставил в мыслях: “Как будто у меня есть выбор”.
Переступив порог столовой, мы направились к самому дальнему столику, который был занят. Заметив нас, шестёрка студентов похватала свои подносы и кинулась врассыпную. Следом с визгом разбежались девчонки, к которым Вова понадеялся залезть под юбки. А уже через каких-то пять минут помещение вовсе опустело. Недурно догадаться, ведь последние игры не слабо напугали народ.
– Что с вами такое? – усмехнулся я, обведя парней взглядом. Их явно что-то заботило. – Ходили по грибы?
– Скорее по ягодки, – двусмысленно подметил Вова, чем заставил меня напрячься. – Но только сбор вышел скудным. Мы так и остались голодными.
– Но ведь мы собрались здесь не для того, чтобы я вам посочувствовал?
– Отнюдь, – сказал Рогов, положив татуированную руку на стол.
Он молчал, а я лишь спустя время заметил, как на его пальцы взбирается крохотная божья коровка. Теперь он поставил руку перед своим лицом, внимательно наблюдая за действием насекомого.
– Ты должно быть заметил, что я был максимально сдержан, – продолжил парень. – Закрывал глаза на многие вещи и отличался непривычной мне гуманностью. Но в этом мире нет ничего постоянного. Моему терпению пришёл конец.
Начинается. Как же я устал от этих томных прелюдий.
– Да о чём, мать его, ты говоришь?
– Он говорит об Арине, – сухо бросил Егор. – Вчера она была у отца и попыталась доложить на нас.
Проклятье. Я ведь просил тебя, Арина…
Новость была настолько ударной, что я не сразу восстановился.
– И что с того? Мы прекрасно знаем, что он не станет нас подставлять. Ему плевать на игры и на дела в академии в целом.
– Достаточно того, что она посмела открыть рот, – пропел Вова. Он сидел рядом, парализуя меня взглядом. Блондин прекрасно знал, что тычет раскалённой палкой в рану. – Как же так, Данилка? Мы оставили девчонку тебе под ответственность, а ты не смог её приструнить. Теперь это сделает настоящий папочка.
В мозгу что-то щёлкнуло.
– А может, ты поболтаешь с её реальным папочкой? Он быстро поправит тебе самомнение и причёску, – выпалил я, чем вызвал у Демидова смех.
– Ты правда думаешь, что жалкая угроза меня остановит? Не забывайся, дорогуша, я не боюсь пушистых котят. Я ими протираю обувь.
Сжав кулак, я дёрнулся на парня.
– Остынь, Дан,
