не за этим. Собирайся, мы едем в клинику.
— Я никуда не поеду!
— Что так? Есть что скрывать? — сложив руки на груди, ловлю панику в её взгляде.
— У меня есть свой врач. Я другим не доверяю. И там эти… — кивает в сторону окна. — Журналисты, — шмыгает носом.
— Нет там никого. Они атакуют твоего дядю.
— Не-е-ет… — присев на корточки, впивается пальцами в волосы. — Нет-нет-нет! Я прибью сволочей, которые это устроили. Дядя… Гордей, дядя мне такого не простит. Но это же неправда. Там были мы с тобой. Ты скажешь ему? Мне конец, Гордей. Пожалуйста, скажи дяде, что я не была с прокурором, — поднявшись, подходит ко мне и пытается взять за руку.
— Собирайся.
Сделав шаг от неё, разворачиваюсь и ухожу к окну. Все разговоры будут только после того, как я получу подтверждение её беременности и того, что ребёнок мой. Только я уверен на сто двадцать процентов, что никакого ребёнка нет.
Хлюпая носом и шлёпая босыми ногами по полу, Ангелина всё же начинает шевелиться возле шкафа.
— Обдолбанный отец, бухающая мать… — рассуждаю вслух, надеясь, что этот цирк закончится уже здесь. — Мне реально страшно представить, с каким букетом заболеваний родится этот ребёнок. Это же на всю жизнь, Лина. Представляешь? Вместо салонов красоты, вечеринок у бассейна и ночных клубов тебя ждут бесконечные больницы, лекарства, памперсы, реабилитационные центры.
— Прекрати! — возмущённо швыряет мне в спину заколку.
Не оглядываясь, грустно улыбаюсь.
Я не жестокий. Просто отлично понимаю, что Ангелина Соболева — совсем не та женщина, которая способна пройти через такое. Она избалована и эгоистична. В её словарном запасе есть только: «Я хочу».
— Я готова. Но мы едем к моему врачу.
— Нет, — оглядываюсь.
Становится смешно. Платок, большие тёмные очки. Кто-то пересмотрел шпионских фильмов?
Даю ей ещё пару минут на то, чтобы застегнуть босоножки на невысокой платформе.
Спускаемся вниз.
— Мы поедем на байке?
— А ты не знала, что у меня нет машины?
Отдаю ей свой шлем. Жду, когда усядется. Впивается мне в торс всеми десятью пальцами, когда я дёргаю байк с места.
Не удержался.
Дальше, правда, еду аккуратно. Хрен знает, вдруг и правда залёт. Ясю бы вообще на мотоцикл не посадил, а эту…
Выдохнув, сворачиваю в одну из улиц и останавливаюсь возле реабилитационного центра для детей с синдромом Дауна.
— Зачем мы здесь? — прочитав вывеску, Ангелина бледнеет ещё сильнее.
Забрав у неё шлем, киваю, чтобы шла вперёд.
— Я туда не хочу, Гордей, — врастает ногами в тротуар.
— Я спать с тобой не хотел. Тебя это остановило? — рыкнув на неё, дёргаю за локоть и тащу за собой.
Встречаемся с женщиной, организовавшей этот небольшой частный центр, существующий только на спонсорские деньги и средства родителей. Она проводит нам экскурсию, знакомит с детьми. Ангелина всё глубже уходит в себя.
— Спасибо большое, — благодарю владельцу. — Вы невероятно сильная.
— Наши дети делают нас сильнее, — улыбается она.
Вывожу пошатывающуюся Соболеву за территорию центра. Кажется, я только что сломал её идеальный мир и по второму адресу мы уже не поедем. Ей хватит.
— А вот теперь в клинику, — сам надеваю на неё шлем.
Она всю дорогу молчит. И в клинике тоже молчит. Только край кофты комкает и ломает свои длинные ногти.
— Калужский, вы? — к нам выходит медсестра.
Запись на моё имя.
— Да.
— Можете заходить.
Поднимаюсь с диванчика. Вопросительно смотрю на Соболеву.
— Стой, — она цепляется за штанину моих джинсов. — Не надо, — качает головой. — Нет никакого ребёнка. Я просто не знала, как ещё тебя удержать. А ты… ты… — из-под очков стекают слёзы. — Нет, я не хочу таких детей. Я не готова. Я не смогу… — быстро шепчет она. Как они с этим живут? — стянув очки, поднимает на меня совершенно растерянный взгляд. — Гордей, отвези меня домой.
— Нет. Сначала мы убедимся в том, что ты снова не лжёшь мне. К тому же, мне нужна настоящая справка от врача, а не та фикция, что ты принесла моей Ярославе. Вы с папой всё отлично придумали, Лина. Это могло бы сработать, если бы мне нечего было терять. Пошли. А о том, как живут те женщины, ты сможешь узнать потом сама. Никто не мешает тебе съездить в этот центр ещё раз и пообщаться с ними.
— Я не смогу… — качает головой. — Это очень страшно.
— А когда Андрюша подсыпал мне наркоту, вам не было страшно? — сжав зубы, смотрю ей в глаза. — На тебе вполне мог оказаться мой труп. Сердце могло не выдержать нагрузки. И залёт, Лина, мог бы быть настоящий. Только здорового ребёнка у нас бы не получилось! Думай, блядь! Думай своей головой! — толкаю её пальцем в лоб. — Ты считаешь моему отцу или твоему дяде нужен был бы такой внук? Какая же ты всё-таки дура, — вздыхаю я. — Может теперь шестерёнки начнут работать туда, куда надо, и ты начнёшь взрослеть. Пошли, — так же удерживая за локоть, завожу её в кабинет.
На обследование уходит совсем немного времени, ведь обследовать нечего. Никакой беременности там нет. Забрав документы и снимок УЗИ, на котором всё понятно даже мне, выхожу на улицу и закуриваю.
Лина где-то там. Плетётся сзади.
Усевшись на перила, жду её, а заодно фотографирую все справки. Сразу отправляю Ясе.
«Очередная ложь» — пишу ей. — «Я заеду вечером? Очень нужно тебя обнять»
«Раз очень нужно, приезжай» — смущённо улыбающийся смайлик.
Довожу Соболеву до дома. Сворачиваю во двор. У её подъезда стоит знакомый кортеж. Резко торможу, разворачиваюсь и откатываюсь обратно за угол.
— Дальше ты идёшь пешком, — снимаю Ангелину с мотоцикла.
— Я туда не пойду, — крутит головой в шлеме.
— За свои поступки надо отвечать. Это тоже минусы взрослой жизни. Добро пожаловать в реальность, — ухмыльнувшись, забираю у неё шлем и подталкиваю вперёд.
Спотыкаясь и всё время оглядываясь, Ангелина идёт навстречу дяде. Я снова встаю так, чтобы меня не видели. Надо понять, чем закончится эта встреча.
Ангелина
Дядя грубо вталкивает меня в квартиру. Споткнувшись о собственную обувь, по инерции пролетаю несколько шагов вперёд и разворачиваюсь.
Я никогда ещё
