с кем тебе общаться, а с кем нет.
— И ты не ревнуешь? — спрашиваю, затаив дыхание. Даже не знаю, какой ответ мне хочется услышать.
— Ревную, конечно. Но не конкретно к этому парню, а в целом. Потому что ревность — это часть любви. Но я не мальчишка, чтобы идти на поводу у этой ревности, понимаешь? Я верю тебе, Женя. Потому что быть со мной — твой выбор. Значит, ты этого хочешь, и для меня понимать это — достаточно. Не надо бояться моей реакции на твоё общение с другими людьми, будь то девушки или парни.
— Спасибо, — выдыхаю, ощущая, как дышать и правда становится легче. — Мне очень повезло с тобой.
— Но… — Герман сглатывает и не спешит улыбаться в ответ. — Если вдруг ты только что поняла, что ошиблась, то у тебя ещё есть шанс догнать своего друга.
Голос ровный, серьёзный, взгляд прямой. Но я вижу, как быстро бьётся жилка у него на лбу, и эта скрытая реакция тела говорит мне о многом. Я важна для него. Он не хочет отпускать, но сделает это, если я захочу.
— Не ошиблась, — шепчу горячо и подаюсь к нему. Обхватываю его лицо ладонями и смотрю в глаза. — Я не ошиблась, Герман. Мне никто кроме тебя не нужен.
Я прижимаюсь своими губами к его и чувствую, как он расслабляется. Держался строго и спокойно, но изнывал от напряжения. Какие ещё признания мне нужны? Никаких!
— Я люблю тебя, — вырывается то, что набухало в груди давно, но так и не было произнесено. И в топку любовные романы, убеждающие, что мужчина должен признаться первым.
— Женька… — шепчет в ответ и, наконец, улыбается. Тоже берёт моё лицо в свои сильные грубоватые ладони, — какая же ты… В тебя невозможно не влюбиться. Да так, что сердце выпрыгивает из груди, будто мне лет семнадцать, и я впервые ощущаю это крышесносное чувство.
Я прикрываю глаза, испытывая невероятное облегчение. А ещё радость и счастье. За спиной словно крылья вырастают, когда после наших признаний Герман целует меня. Внутри всё плавится до состояния горячего сладкого шоколада. Атмосфера разряжается, и мы в спокойном настроении едем домой.
Но только до лифта. А в нём что-то случается снова.
— Ты так просто готов был меня сегодня отпустить? — спрашиваю, не выдерживая. Мне почему-то очень-очень важно знать это.
— Нет, конечно, — усмехается. — Наивная ты какая, девочка моя. Никуда я тебя больше не отпущу.
Прямо тут, в кабине лифта, между нами будто искра проскакивает. Резкая вспышка возбуждения от одних лишь скрестившихся взглядов. Воздуха сразу становится мало, а тело начинает пылать так, что хочется прямо здесь и сейчас сорвать одежду с себя. И с Германа…
Мы бросаемся в объятия друг к другу и сталкиваемся губами. Целуемся, словно боремся. Не нежно и мягко, а будто каждый отвоёвывает своё.
— Скажи мне, Женя, — Герман почти рычит, прижимая меня к металлической стенке лифта, — что в тебе такого, что я разум теряю? До квартиры три метра, а мне хочется замуроваться с тобой в этом долбанном лифте, потому что эти самые три метр кажутся сейчас непреодолимыми километрами?
Мы всё же справляемся с этими метрами, пусть и словно в тумане. А дома… дома случается то, от чего у меня потом при воспоминаниях ещё долго краснеют щёки.
Когда мне кажется, что вот, то что мы делаем — верх раскрепощённости, а потом Герман проворачивает со мной что-то ещё… что-то такое, отчего предыдущее кажется невинной игрой. Нежность, грубость, напор — всё сливается в единую мелодию. Я больше не пытаюсь закрыть себе рот, чтобы сдержать стоны и даже крики, потому что их сдержать попросту невозможно.
После секса сил остаётся, чтобы кое-как ополоснуться в душе и сделать чай. Ноги будто не мои — дрожат и подкашиваются так, словно я пробежала марафон. Во всём теле приятная усталость, а низ живота кажется тяжёлым.
Я передаю одну чашку Герману, а со второй сама осторожно опускаюсь в кресло в гостиной. На экране своего смартфона замечаю сообщения в рабочем чате “Джаза”, и это мне напоминает ещё кое о чём, о чём я хотела поговорить с Германом.
— Герман, — в животе становится щекотно от волнения. Сначала я думала, что не имею права спрашивать об этом, но потом подумала, что это не так, — ты встречался с женщиной — Екатериной, мне Ксюша говорила. Вы же больше не видитесь?
Замираю, почти не дышу в ожидании его реакции. Разозлится? Отмахнётся?
Но Герман улыбается в ответ, вполне спокойно и даже весело.
— У Ксюхи язык — помело, — качает головой. — Конечно нет, Женя. Или ты думаешь, что я живу с тобой, сплю с тобой, а временами бегаю к ней?
— Нет, — становится стыдно и я опускаю глаза. — Просто мне не так просто справиться с ревностью, как тебе.
— Мне вообще-то тоже непросто, — снова усмехается. — Чуть башкой о руль не начал биться, пока ты там с тем парнем обнималась.
— Прости, — отставляю чашку и пересаживаюсь к нему на колени. — Извини, что снова спрашиваю… А ты сказал ей? Ну, Екатерине?
— Нет ещё. Мы просто не виделись.
— Мне кажется, нужно сказать.
— Да, ты права, Жень. Это будет правильно. Я поговорю с ней. На этой неделе в пятницу состоится бизнес-форум, Катя там выступает, я тоже приглашён. Там и поговорим.
— Вы… идёте вместе?
— Планировали, да. У нас общая пригласительная, — Герман берёт прядь моих волос и щекочет кончиком мою же щёку. — Не ревнуй, Женька. Это важное мероприятие для меня, особенно в свете некоторых происшествий. Там я ожидаю встречу с человеком, который может сыграть для моего бизнеса важнейшую роль.
Я молчу, ощущая, как где-то под рёбрами становится неспокойно, а он продолжает.
— Ты пойми, импульсивность и необдуманность действий часто ведёт к неприятным последствиям. На форум мы с Катей приедем вместе, и там я с ней поговорю.
На выдохе ощущается странная прохлада за грудиной, будто мне пришлось выйти резко на мороз из тёплой комнаты. Сердце пропускает один удар, а потом будто замирает, прежде, чем вернуться к ритму. Во рту появляется лёгкая горечь.
Он прав, я ревную. И совсем не так, как когда мы не были вместе — иначе, с другим оттенком.
Герман всё сказал как есть. И головой я понимаю, что он прав, и ничего такого в этом нет. Но сердцу-то не прикажешь…
— Обещаешь?
— Обещаю, — мягко щёлкает меня по носу.
Крепче прижимаю его руку к своему лицу и прикрываю глаза. Всё будет хорошо. Мне просто нужно пережить пятницу.
