Дина почувствовала, как стало жечь выше левой груди, словно горело изнутри её сердце. Воздуха не хватало. Она с трудом вытащила старый плед с заднего сиденья, бросила на землю и буквально стекла на него. Стало чуть легче, но пришёл какой-то животный страх. Она с трудом вздохнула, сияющие небеса над ней закружились вихрем, образовав воронку, в которую её стало затягивать с немыслимой скоростью.
Сознание ещё сопротивлялось, выдав напоследок, «Котёнку конец», а потом под ручку с подсознанием покинуло её жалкую тушку. Накрыла тьма, из тьмы медленно проявился белый свет, обрёл человеческие очертания, протянул руку:
– Не бойся, – почудился ли, послышался ли тихий голос.
– Вот и Тимур явился, знакомить со своей командой, – просигналил из последних сил мозг.
Она ощутила в себе необыкновенную лёгкость, показалось, что она летит или парит… Проявились звёзды, ужас сменился спокойствием, потом радостью, почти счастьем – рядом ангел-спаситель!
Серое небо. Серо-бурая земля. Она, Дина, жива. «Конечно, жива, если вокруг серость». И предательское сознание вернулось. Только вопреки всей этой серости внутри всё пело – ангел жизни, а не смерти прикоснулся к ней. Репетиция маленькой смерти ради большой жизни?
Пересохшие губы растянулись в улыбке. «Повалялась и хватит», – сознание проверяло связи с частями тела. Всё шевелилось. В машине Дина окончательно осознала, что только что чуть не «откинула коньки».
Отражение в зеркальце тоже не вдохновляло. Машина не заводилась, бензин почти на нуле. «На бензине что ли, летала душа?» Чувство полёта вернулось, пронзительное чувство свободы и бесконечности. И тут слёзы прорвали все преграды и умыли, и окончательно очистили душу. Салфетки кончились вместе с благодатным потоком. Дина глубоко вздохнула, откинулась на спинку сидения и закрыла глаза.
«Поплакала? А ведь хотела пописать. Не пора ли в путь, налегке?» Дина игнорировала выпады внутреннего ёрника. Ожил, молодец. Надо сказать, ему спасибо. Именно он тащил её за волосы к жизни, когда хотелось умереть. Он нашёптывал: не сдавайся. И она не опускала голову. Когда-то унылые коллеги-женщины, замордованные работой, бытом, изменами, разводами подтягивались, выпрямляли спину при её появлении. А она спала по четыре часа в сутки, но окончила курсы повышения квалификации, и её резюме приняли в солидное издательство. Только сейчас помолчи, пожалуйста, друг, дай передохнуть. Утомил, загнал. «Пора! Надо! Слабо?» Смени лексикон, и я не выключу тебя, как лампочку. Власть переходит в мои руки, женские, ласковые, изумительно тонкие и прекрасные. Достаточно будет только взмахнуть ими… и причесаться. Но даже шевелить пальцами не хотелось.
Небо на востоке окрасилось позолотой, солнышко скоро вынырнет из-за горизонта и одарит светом и теплом. Столько забытых чувств испытала она за последние минуты ли, часы… прикоснулась к космосу, наполнилась неведомыми ранее ощущениями. Так хотелось продлить это очарованное состояние души.
Из-за зарослей кустарника, единственных на огромном поле, неслышно вынырнул джип и остановился позади её машины. Из него вышел мужчина возраста «не далеко, но за…». «Мечта молоденьких хищниц», – подумала Дина, когда он нарисовался перед её открытой дверцей.
– «Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног», – произнёс он с улыбкой.
– От друга Пушкина с утра? Ужель гусарского полка? – рифма выползла автоматически.
– И почему стоим? Не зря спешил, почти загнал коня. Гусарского. Но оба мы в отставке, – ответил он коротко и ёмко.
Дина оценила, но никак не изменила ни отрешённого выражения лица, ни расслабленного положения тела. Она боялась расплескать заполнившее её хрупкое внутреннее равновесие, счастливое состояние вне времени и бытия. Ноль– ноль часов, ноль-ноль минут.
– Мой кончился бензин…– отсчёт времени начался. Надо лопотать и хлопотать.
– И у меня он тоже на исходе.
– Оставите в беде?
– Посмею ль я оставить вас с таким распухшим носом, – усмешка украсила и без того приятный и мужественный лик.
Он, молча, подсоединил трос и поволок её рыдван всё-таки по правой колее. Дина оглянулась, развилка удалялась. Она могла лежать сейчас там… Почему-то было жаль, что не она преподнесла Юле подарок. Дина вспомнила книги, Полину. Её лицо слилось с лицом Юли. Её героиня нашла своё счастье и приняла его, потому что не знала, что забирает чужого мужа. Сердце вновь защемило. Дрожащими руками она набрала на мобильном телефоне номер Леонида – Лёвушки – Лёни. Когда-то при первом знакомстве он представился полным именем, потом она звала его вторым, а последнее время…
– Слушаю, – ответил наконец сонный голос.
– Лёня, прости за ранний звонок. Я хотела сообщить, что дом Юли не снесут, скоро там начнут большое строительство, и тебя, как инженера-строителя, обязательно примут на работу.
– Я только что заснул. Полночи протапливал дом Тихона…
– И поспи пока там… Надеюсь, ты ничего серьёзного не сказал Юле.
– За кого ты меня принимаешь?! Сказал, что у тебя сломалась машина…
– А утром за завтраком скажи, что меня внезапно отправили в командировку, а тебя я попросила пока пожить рядом с ней, а заодно попробовать устроиться на новую стройку. Пойми, она только что справилась с одной виной, а твоё намерение может наградить её новой, которая отправит по известному адресу.
– Дина, я всё понял. Ты, правда, уезжаешь в командировку?
– Улетаю… за границу. Машину отдам в ремонт и в аэропорт. Билеты уже куплены. Лучше, если ты некоторое время поживёшь рядом с сыном.
– Ты надеешься?..
Слова мужа иголками прошили сердце.
– Надеюсь, что ты станешь для Юли опорой, и желаю вам счастья…
– Не сомневайся! Во мне проснулись такие силы, что я готов горы свернуть! Дина, ты справишься с машиной сама?
– Да. Лёня, потом скажешь Юле, что в командировке я влюбилась… Только после этого можешь предлагать ей свои органы. Из-за границы звонков не ждите. Телефон разряжен, сыну позвони сам. Я ему смогу позвонить позже, – сил говорить уже не осталось. – Лёня…
– Да…
– Прочти книгу Юли, и всё поймёшь. Она провидица…
– Дина, спасибо. Помни, что я тебя любил…
– … и тебе было очень трудно принять такое решение.
– Очень.
Дина выключила телефон. Она сказала всё, что обязательно должна была сказать. Шоссе шумело и чадило где-то рядом. Дина уже задыхалась, поняв, что кардиологии ей не избежать, до города не дотянуть. Она нажала на клаксон, нога медленно вдавила тормоз. «До свидания, мальчики…». Сознание на этот раз даже ручкой не помахало.
Белый потолок, лицо врача… Белые стены… белый цвет, белый свет. Если врач – значит, жива. Сколько можно умирать? Дышалось легко. Врач не уходил, ждал. Выскочил чёртиком анекдот: Доктор, жить буду?
